Василий Сахаров - Вольный Дон [publisher: МедиаКнига]

– Да.

– Не врешь, – констатировала она. – Но почему-то и всей правды не говоришь, слишком уверенно ты все делал.

– Тебе-то откуда знать, краса моя неземная? – усмехнулся я. – Ведь сравнить не с чем.

– Ты забываешь, что невеста у тебя не простая…

– А золотая, – не дав ей закончить, засмеялся я. – Знаю, все знаю.

– В шутку переводишь? Ну, ладно. – Алена встала с ковра и кивнула в сторону небольшого пруда с родником, который находился от нас метрах в пятидесяти. – Ты со мной?

– Само собой.

Как есть, голые и свободные, держась за руки, мы перешли полянку. В чистом незамутненном пруду приняли природную ванну, а затем долгое время целовались. Я прижимал к себе свое ненаглядное солнышко, мой лучик света, сосредоточившийся в одном человеке и, чувствуя исходящее от Алены душевное тепло, целуя ее волосы, губы и шею, был счастливейшим из людей. Не всем везет в жизни, и мало кому выпадает случай встретить свою вторую половинку, а мне вот повезло.

В объятьях друг друга мы провели около часа, истомленные нашими забавами, вновь упали под древний дуб и моя любимая попросила:

– Лют, расскажи какую-нибудь смешную историю.

– На ум ничего не приходит.

– Врунишка.

– Ну, смешных, сейчас ни одной не припомню.

– Расскажи любую, даже грустную.

– Ладно, слушай. Давным-давно жил да был, молодой, сильный и работящий парень, который имел заветную мечту, построить в родной деревне свой собственный дом. И вот он вышел из-под опеки родителей, и решил ее осуществить. Много работал, собрал деньги, стройматериал, и за пару лет отгрохал огромный терем. А когда он уже был готов заселиться в жилище, с неба, в подарок от вседержителя, прилетела молния. Трах! Бах! И все сгорело. Парень принял волю бога, посетил храм, посоветовался со священниками и много молился, но мечту не оставил. Он продолжил трудиться в поте лица своего и, будучи уже мужчиной средних лет, построил самый обычный дом, как у всех. И снова молния с небес, и это его жилище было уничтожено. Вздохнул человек тягостно, опять восславил небесного покровителя и отправился в дальний путь. И вернулся он в родные края лет через двадцать, уже глубоким стариком, и все что смог сделать – вырыть землянку. Но опять летят молнии и, стоя на пепелище своей мечты, человек воскликнул: «Ну, за что, Господи!? Почему ты рушишь мое жилище!? Ведь я всегда был верен тебе, и с покорностью принимал твою волю! За что!?». Вздрогнули небеса, и голос свыше ответил старцу, который доживал свои последние годы: «Ну, не нравишься ты мне. Не нравишься!».

– Печальная история. А в чем мораль?

– Да какая угодно. Каждый найдет в этой басне что-то свое, а для меня все просто. Не верь богам и не принимай их волю как истину. Живи своим умом и не славь того, кто желает тебе зла.

Алена задумалась, в который уже раз за день прижалась к моей груди, посопела и спросила:

– А что будет потом, Лют?

– Лето закончится, придет осень, а за ней зима…

– Я не про то.

– Ну, если тебя интересует положение дел в мире вокруг нас, то Кумшацкий удержит Дербент и Баку, дождется подхода калмыков Даяра и всыплет персам по первое число. Потом персы решат заключить мир и наши атаманы сдерут с них все, что можно.

Девушка ударила своими маленькими кулачками меня в грудь и сердито посмотрела снизу вверх.

– Не придуривайся! Что станет с нами?

Утонув в синеве Аленкиных глаз, я улыбнулся как можно мягче и, погладив девушку по голове, постарался стать серьезным.

– У нас все будет хорошо, солнышко. Мы поженимся по старым обычаям, выйдем на майдан, и войсковой атаман объявит нас мужем и женой. После этого свадьба и переезд в наш дом.

– Какой дом? – удивилась Алена.

– Оба-на, проболтался, – сказал я.

– А ну говори!

В грудь снова ударяет почти невесомый кулачок, синие глаза смотрят требовательно, и мне ничего не остается, как капитулировать и объясниться:

– Для нас отведена земля в верховьях Кагальника невдалеке от Поздеевского хутора, и там будет стоять наш городок.

– Почему именно там?

– Рядом с нашими владениями расположено поселение, где проживают такие же, как и мы, носители Старой Крови. По понятным причинам, внимание к этому месту привлекать нельзя, но и без присмотра его оставить будет глупостью. Вот поэтому мы будем жить не просто так, а в крепости, которая прикроет наше пограничье и тех, кто близок нам по крови и духу. С одной стороны это обязанность, а с другой нам с тобой есть, чем заняться, и мы получаем почти полную свободу во всех своих действиях.

– А может быть, в Царицыне останемся?

– Нет. Все решено, и раз уж я стану твоим мужем, слушайся меня будущая жена и не прекословь, а то по «Домострою» жить станешь.

– Конечно-конечно, дорогой.

Ласковый голосок коварно успокоил меня, а острые коготочки прошлись по спине.

– Ой! Ты что творишь!?

– Показываю, что женщина тоже человек, и тоже имеет право голоса.

– Феминизм подкрался неожиданно, но я не сдамся.

Закрыв ротик любимой поцелуем, я не дал ей высказаться, и нас снова завлекла любовная игра. А затем все по новой, купание, разговоры и одевание. Алена облачилась в свой ладный светло-зеленый охотничий костюмчик, который подчеркивал все ее достоинства. А я был в обычном наряде, легкая рубаха, кафтан в скатке, шаровары и сапоги. На венгерской портупее шашка, кинжал и пистолет, в сапог еще один клинок, а на грудь, скинутый перед любовной игрой амулет с духом предка.

– Лют, а что это?

Невеста прикоснулась к амулету и прислушалась к себе. Лицо девушки приняло задумчивое выражение, а я убрал ее ладонь с диска и сказал:

– Простой талисман на удачу.

– Опять хитришь, и от ответа уходишь.

– Любимая, ну я же тебя не спрашиваю, какие ты обряды особыми ночами в этой роще вершишь. Правильно?

– А ты спроси.

– А ответ будет?

– Ну…

– Вот то-то же, что самый общий. Поехали в Царицын.

– Да, пора уже.

Вскоре наши кони, которые ждали нас на окраине рощи, неспешной рысью двигались вдоль Волги на юго-запад. Настроение было превосходным, мы продолжили разговор, девушка сыпала «отчего» и «почему», а я, успевая отвечать на вопросы Алены, помимо этого размышлял о том, что ожидает меня в ближайшие дни, недели и месяцы.

Первое, что необходимо сделать, получить деньги за наш хабар от купца Толстопятова. Добра мы притащили чересчур много и астраханский приказчик, приняв добычу под роспись, смог выдать мне на руки только десять тысяч рублей, а чтобы обналичить остальную сумму нам пришлось совершить путешествие в Царицын.

Всех моих ватажником и меня лично это устроило, ибо в новый поход идти смысла не было, персы, наверняка, все побережье конными дозорами накрыли, а нам важен результат, и он имеется. Поэтому, мы решили, что хватит. Пока хватит. Один раз в этом году удачно сходили, обошлись без потерь и на этом адьес амигос господа шииты, до следующего года у моей ватаги перерыв. Тем более что пример остальных атаманов, погоревших на жадности, был перед глазами. Сначала Нечос попал. Одна из его расшив в районе Огурчинских островов дала течь, и пришлось всю добычу, которая мешала бороться за живучесть судна, выкидывать за борт. Потом у Бурсаченко беда случилась. На подходе к Волжскому устью мы влетели в небольшое волнение, и у него та же самая история, что и у Харько, добычу за борт, приоритет спасение людей.