Василий Сахаров - Сын атамана [publisher: МедиаКнига]

Итак, я стоял и старался не делать резких движений. Чувства зверей по-прежнему ощущал. Они ждали, что я побегу, и были готовы наброситься на меня, но почему-то я оставался на месте, и звери не понимали в чем дело. Медленно и неторопливо волки сблизились со мной – тени все ближе, а шорохи все громче. И мой нос уже вполне отчетливо улавливал резкие запахи сырой шерсти, оставшейся на шкуре застарелой крови и перегнивающего на клыках волков мяса. Еще секунда-другая, и я попробую сбежать. Однако вновь доносится громкий рык вожака. Волки замерли на месте, а затем немного попятились от меня.

Продолжаю ждать дальнейшего развития событий и вижу, как приближается вожак стаи, огромное для степного волка существо по росту выше моего пояса, а по весу, если я правильно определил в лунном свете, около восьмидесяти килограмм. Матерый волчара останавливается метра за четыре, скалит свои мощные клыки и два его глаза-огонька, то желтые, то красные, в зависимости оттого, под каким углом смотреть, следят за мной не отрываясь.

Резкий прыжок! Зверь бесшумно отрывается от земли, и мгновенно оказывается передо мной.

«Вот и все, пришел твой конец, Никифор», – думаю я.

Однако зверь не причиняет мне никакого вреда. Останавливается возле моих ног, ловит мой взгляд, и когда я всматриваюсь в его глаза, невольно теряю над собой контроль, чувствую слабость в ногах и опускаюсь сначала на колени, а затем просто ложусь на траву. В этот миг, мне на все плевать, я ничего не хочу и ни к чему не стремлюсь. Спокойствие, более похожее на полную апатию, обволакивает меня, и волк продолжает держать мой взгляд. Веки слипаются и закрываются, но связь между мной и зверем не прерывается, и я понимаю, что упустил время, теперь мне не сбежать, и при этом кляну себя за глупость и нерешительность. Вожак стаи, видимо, почуял это, его эмоции на долю секунды соприкасаются с моими, и приходит знание о том, что все будет хорошо…

Я проваливаюсь в глубокий спокойный сон. Ничто меня не волнует, и я вижу сны. Не один, два или даже три, а тысячи снов о самых разных временах, совершенно неизвестных мне людях и об их поступках. Мне хорошо и смотреть сны гораздо увлекательней любого кинофильма. Один сюжет сменяется другим, и я с нетерпением жду следующего. Приходят какие-то знания, которые тут же забываются. Я вижу прекрасных женщин, в которых влюбляюсь и готов искать их хоть на краю света. Но следом волной накатываются чуждые мне проблемы, разум отвлекается и забывает о любви. Я вижу войны. Степь. Горы. Леса. Северные моря. Пирамиды. Коней и верблюдов. Драккары и галеры. Слонов и боевые машины, от баллист и катапульт, до таранов и скорпионов. Луки и арбалеты. Предательство и верность. Храбрость и трусость. Горящие города и села. Все смешивается в единый коктейль из десятков тысяч ингредиентов, и я, подобно наркоману, впитываю его в себя, а потом хочу еще, еще и еще.

И опять иллюзии, сон, настолько реальный и красочный, что он кажется явью. Мозг анализирует, что видит, обрабатывает информацию и адаптирует ее под мое мировосприятие. Зря. Потому что все увиденное тут же и забывается. Черт! Как же так!? Я хочу запомнить все, что проносится мимо, но не могу. Желаю удержать кусочки сюжетов, но подобно воде сквозь раскрытые пальцы, они утекают от меня. И остается только быть простым зрителем, смотреть и забывать, восторгаться поступками людей, переживать сильнейшие эмоции, и снова все забывать…

Наконец, я проснулся. Как-то резко и неожиданно. Только что, человек в древних доспехах, чем-то похожий на отца, спрыгивал с борта деревянной лодки, брел по воде, выбирался на каменистый берег и мечом рубился с воинами, напоминавших византийских пехотинцев. И вот все это исчезает. Я открываю глаза. Ярко светит солнце. Я лежу на толстой конской попоне, и рядом весело потрескивает костер, а вокруг огня полукругом сидят Лоскут и его боевики. Они очень серьезны, и на их лицах ни тени улыбки. Однако меня это не заботит. Тело очень сильно ломит. Спина болит. Ног не чую. Зрение расфокусированно, а в голове легкий постоянный шум, который не дает сосредоточиться.

Я посмотрел на полковника Лоскута и, еле шевеля губами, спросил:

– Троян, что со мной?

– Не разговаривай, – полковник накинул на меня еще одну пропахшую конским потом попону, провел по моему лицу растопыренными пальцами и добавил: – Все потом. Спи!

Его слова прозвучали как приказ. Веки сразу же налились свинцом, и я снова провалился в сон, на этот раз самый обычный, без видений.

В следующий раз я проснулся уже глубокой ночью. Над головой темные облака, костер по-прежнему горит, и возле него только полковник, а Урмана, Рерика и Ратая не видать. Лошадей наших тоже нет.

– Пить, – попросил я полковника.

Лоскут не промедлил, словно ждал этой просьбы. Он поднялся и незамедлительно дал мне напиться из своей изукрашенной хитрыми витиеватыми узорами деревянной баклажки. Жидкость в ней оказалась настоем из терпких, но приятных трав. Она освежила горло и голову, и после того как Лоскут отошел к костру я сел и, прислушавшись к своим внутренним ощущениям, понял, что чувствую себя вполне неплохо. Спина уже не болит, с головой порядок и ноги на месте, а глаза видят все очень четко и ясно, может быть даже лучше, чем раньше.

– Что со мной? – повторил я свой вопрос к полковнику.

– Все в порядке, Никифор. Просто ты немного перенапрягся, – ответил Лоскут.

– А волк где?

– А был ли волк? – усмехнулся мой собеседник.

В голове пронеслось множество мыслей, которые выстроились в четкую логическую цепь и, усмехнувшись в ответ, я сказал:

– Понятно. А был ли мальчик?

Разумеется, произведение Максима Горького «Клим Самгин» химородник Троян никогда не читал, но суть моих слов он уловил сразу и согласно кивнул:

– Все, что с тобой произошло, игра твоего воображения. Я тебя опоил, и ты все время находился здесь, лежал на попоне и бродил в своих мирах.

– И стоило ради этого ехать куда-то из Черкасска?

– Стоило, Никифор. Здесь место особое. И только в таких местах можно увидеть, что необходимо, а не бред из цветных картинок. Нужно быть готовым к принятию соответствующей информации, и в дороге мы тебя готовили. Ты сильно устал, кормили мы тебя плохо, и все время говорили с на одну и ту же тему. Потом прибыли сюда, ты выпил взвар с особыми травами, и заснул.

– И долго я находился в этом сне?

– Пять дней ты гулял сам по себе и видел то, что многие люди называют вещими снами.

– Вещие, возможно. Вот только волк и его стая… Они были реальными…

– Так и должно быть.

– А картинки из жизни неизвестных людей в моей голове, откуда они взялись?

– Это память крови, Никифор. Ты видел, чувствовал и переживал то же самое, что и твои далекие предки. Кусочки их жизней складывались в осмысленные картины, ты наблюдал за ними и, невольно, усваивал толику их умений и навыков.