Максим Форост - Вперед, государь!

— Кабы все знали всё, — всплеснул руками брат ломбардец, — тебя бы точно не позвали! — он отшутился. Монах засмеялся в самый край капюшона, приглашая Евтихия тоже разрядить обстановку.

Они тронули коней с места почти одновременно. Брат ломбардец казался весьма довольным прошедшим разговором. Многое было недосказано, но монах всю дорогу трясся в седле, пряча руки в рукавах отсыревшей рясы, а из-под его капюшона час от часу доносилось чуть хрипловатое:

— Хе-хе… хе-хе…

Евтихий же не раз в сердцах поминал Тангейзера:

— Ах ты, Талиесин, ах ты, честный Томаш…

13

«Предание о некоем честном Томасе, который своими стихами пленил королеву эльфов, поселился с нею в волшебной стране и получил от неё дар предвидения, позднее стали связывать с Томасом-Рифмачом из Эркельдуна, шотландским поэтом XIII века… Это было не верно».

В саксонскую деревушку под Эресбургом, где стояла бревенчатая церковь со скрипучей дверью, Евтихий вернулся всего через пару дней. Подъезжая, он услышал, как радостно плачут саксонки, а мужчины-саксы возбуждённо друг друга перекрикивают. Возле церкви собрался народ. Вглядевшись и вслушавшись, Евтихий понял, что в село вернулись пропавшие дети Грета и Ганзель.

Сынок Берты Ганзель был чуть постарше сестры. Насупившись, он играл во взрослого — засунул пальцы рук за пояс и раскачивался на носках башмаков. Грету, его сестрёнку, окружили саксонские женщины, и общее слезливое внимание Грете несомненно льстило.

К Евтихию бросилась добрая Берта. Коверкая все известные ей обрывки языков — саксонского, франкского и латинского, она, задыхаясь от радости, стала его благодарить:

— Meine Kinder, они нашлись, o danke dir, это по твоей милости, nobilis senior dominus! — женщина хватала его за ногу, не позволяя сойти с седла.

— Постой, постой, — он с трудом высвободился и всё же соскочил на землю. — Полагаю, моей заслуги в этом не было.

— O ja, ja, это всё наш bonus senior добрый герцог Видукинд!

Оказалось, что здесь присутствовал и сам Энгернский герцог со свитой. Видукинд пожелал видеть спасшихся детей лично. Грета и Ганзель, как выяснилось, вернулись не сегодня, а позавчера или третьего дня, но их мать только теперь посмела рассказать всем о таком чуде.

Евтихий опустился перед Гретой на корточки и спросил, подражая местной народной латыни:

— Ну, kleine Fräulein, где же вы с братцем были всё это время?

Селянки вокруг них почтительно примолкли. Грета подняла большие глаза и ответила:

— Мы с братцем были в лесу, herr senior. Там целый большой посёлок. А в посёлке — одни кибитки и лесные гадатели. А гадатели — очень добрые, herr благородный senior, правда-правда.

Евтихий усмехнулся: дети нередко выражают мысли куда доходчивее взрослых. Он спросил:

— Вас не обижали в лесу? Вы, я надеюсь, не голодали?

— У гадателей, — сообщила Грета, — был в лесу пряничный домик. Он сладкий-пресладкий. Смотри, у меня ещё липкие руки, — она показала ладошки.

— Вот и не пряничный, а имбирный, — встрял Ганзель, недовольный, что herr senior разговаривает не с ним, а с младшей сестрой.

— Нет, пряничный, — сестра заспорила, но сразу сдалась: — Это был большой пряник, посыпанный имбирём.

— Вас с братом целый месяц кормили в лесу имбирными пряниками? — Евтихий показал крайнее удивление.

— Какой месяц? — личико Греты отобразило его удивление, только более искренне.

— Месяц, который вас не было дома. Нет? Не месяц, а сколько? Грета, вспомни, когда вы с братом ушли из дома.

Грета округлила глаза и стала подсчитывать:

— Мы ушли вчера, переночевали в лесу у гадателей, и сегодня пришли. Нет, — она запнулась, — позавчера. Позавчера мы ушли, а вчера уже пришли. Или поза-позавчера? — она порывисто оглянулась, ища подсказки.

Евтихий резко распрямился и поверх детской головки окликнул селянку Берту:

— Добрая фрау Берта, ну-ка, отвечай, сколько дней пропадали твои дети?

Берта истово клялась:

— Месяц, целый месяц. Ушли же в то новолуние, и вот только теперь, только теперь…

— Я так понимаю, что дети вернулись тоже в день новолуния? — уточнил Евтихий.

Берта примолкла, оглядываясь. Ганзель опять деловито влез в разговор:

— Мы пошли в лес за ягодой, но вдруг настала ночь и мы заблудились. А мы шли и шли…

— Я понял тебя, понял, — остановил Евтихий. Не покидало чувство, что дети говорят слишком заучено. Он мягко взял Грету за плечики, отвёл в сторонку и снова сел перед ней на корточки. — Вы пошли из дома за земляникой?

Она быстро кивнула.

— Вы заблудились? Просто поняли, что где-то к вечеру вы заблудились? — спрашивая, он как бы подсказывал готовые ответы.

— Да, — Грета кивнула.

— И вот вы видите: стоит в лесу пряничный домик, а в домике живут лесные гадатели? — он следил за выражением лица девочки.

Личико у Греты вытянулось, она замотала головкой:

— Всё не так, да? — переспросил Евтихий. — Значит, вы искали в лесу ягоды, а гадатели выбежали из своих кибиток и дали вам пряники?

Девочка долго соображала, но, наконец, мотнула головёнкой. Всего один раз мотнула.

— Грета, — тихо позвал Евтихий. — Вы не сами заблудились. Вас кто-то увёз, правда? А когда вы с братом опомнились, то очутились уже возле стоянки лесных бродяг, — Евтихий терпеливо смотрел девочке в глаза. Та тяжко вздохнула и вдруг незаметно показала куда-то одним пальчиком:

— Er ist der Elfkönig, — сказала, едва шевельнув губами.

Пальчик Греты показывал прямёхонько на герцога Видукинда. Герцог той порой расспрашивал Ганзеля, а мальчишка, польщённый вниманием сеньора, с готовностью что-то рассказывал.

— Ну-ка, бегом к маме, и никому больше об этом ни слова, — Евтихий отпустил Грету, и тотчас же Видукинд, потирая руки, отошёл от Ганзеля.

— Я же тебе говорил, — герцог оскалился, — что руна Sieg это к удаче. А ты не хотел воскликнуть мне «Heil dir!» Теперь торопись, если хочешь успеть! — Видукинд свысока ему крикнул.

Его люди взбирались на лошадей. Герцогу подвели коня, он поднялся в седло.

— Миланец, эти дети потеряли один месяц! Это — колдовство, я знаю, оно от Агасфера. В лес, скорее в лес! Колдовство выдало Агасфера, я теперь знаю, в какой стоянке бродяг он прятался в это новолуние. Скиталец здесь, он в этих краях, миланец! Я захвачу весь их табор со всеми, кто в нём окажется. В лес, в лес, миланец! Агасфер у меня в руках.

Из-под копыт вылетели клочья травы, кони всхрапели и понеслись, вбивая в землю подковы. На скаку Видукинд оглянулся, у него были стиснуты зубы, словно он нёсся в бой на врага. За герцогом, охватывая дугой участок леса, летела его конница, что-то около сотни всадников.

— Elfkönig, — вырвалось у Евтихия. — Elfkönig? — не глядя, Евтихий схватил повод нерассёдланного коня и вскочил. Конь, перебрав по земле ногами, полетел за всадниками герцога.