Максим Форост - Вперед, государь!

Ветви и листва хлестнули по лицам, всадники ворвались в лес. Кони перемахнули подлесок, копыта их чиркнули по макушкам кустарника. Евтихий взглядом отыскал Видукинда, герцог скакал на отдалении. Евтихий нагнал его, Видукинд, порывисто оглянулся. Сухой валежник с треском вылетел из-под конских ног.

— Говоришь, руна Sieg? — крикнул Евтихий. — Говоришь, королю Карлу выгодны беспорядки? — рукой он отбил ветку осины, та рассекла ему кожу на запястье.

— Я служу Карлу, — откликнулся Видукинд, — а Карлу важен итог. Результат! — конь герцога перескочил через распростёртую чёрную корягу, выбив из неё искры. Сухая листва полетела с ветвей на землю.

— Видукинд, ты запугал округу Лесным царём! — Евтихий подрезал путь герцогу, чтобы его конь сбился с ноги.

— Либо смерды взбунтуются и очистят мне лес от бродяг! Либо Скиталец сам себя выдаст! Как и случилось, — конь герцога задел ногой корень, но выровнял бег, не оступился.

— Герцог, а это увлекательно — бросать краденых детей в лесу у гадателей и ждать, что из этого получится? — крикнул Евтихий.

— Это дало результат, миланец! — герцог захохотал. — Видишь сам: слух про царя эльфов принёс плоды! — его всадники широкой дугой выгибались по лесу.

«Ай да, честный Томаш, ай да, Талиесин! — вдруг вспышкой, молнией, осенило Евтихия. — Ты назвал Мэб королевой эльфов. Но значит, что и король был вместе с вами?»

— Эй, Видукинд! Ты — король эльфов! Widukind der Elfkönig! Скажи, сколько лет ты прожил на свете и сколько лет ещё повидал?!

— Что-о? — Видукинд вытаращил на него глаза, затянул на руке узду, его конь захрапел, заплясал, забил по земле копытами.

Евтихий закружил вокруг Видукинда так, как ранее он кружил вокруг Евтихия:

— Ты был у него, Видукинд! Был у Скитальца. Эй, герцог, скажи когда? Уж не тогда ли, когда близ Вердена ты бросил свою армию и обломки святого для тебя Ирминсула и скрылся? — Евтихий метал в него слова. — А говорили, что ты убежал к норманнам или к датчанам. Нет? Ты прятался у Агасфера. Да? Иначе откуда тебе знать, что исчезающий месяц — это от него.

Они остались одни. Всадники унеслись вперёд. В лесу под копытами трещал валежник, а с веток сыпались листья.

— Хитрый миланец, посланец короля и папы, — опомнился герцог. — Ты многое знаешь, правда? Ну, говори же ещё, рассказывай! Ты знаешь одно, знаешь другое, знаешь совсем лишнее. Ну! Что ты ещё знаешь?!

14

Их лагерь, их стоянку, их табор всадники Видукинда окружили и заняли в мгновение ока. Гадатели ничего не смогли с этим поделать. Копыта пронеслись по их циновкам, расколотили нехитрую утварь, втоптали в землю тряпичных кукол. Бродяги метались по стоянке, ища хоть какой-то лазейки.

— В цепи их! В цепи всех взрослых! — покрикивал Видукинд. — А детей отдельно! Сгоняйте детей к оврагу, не разбегутся.

Подожгли кибитки. Холщовые пологи вспыхнули снизу доверху, деревянные остовы телег затрещали, лес заволокло белым дымом.

Женщины бросались к детям. Мужчины — к своим лошадям, но их отгоняли, сбивали с ног древками копий либо теснили конями.

В костёр летело разное тряпьё, летели бубны и лютни, гадальные дощечки с рунами и с замысловатыми картинками.

— Лошади краденные? — кричал герцог. — У моих же селян краденные?

Гадатели что-то пытались ответить, их смуглые лица сливались в одно. Их чёрные глаза, жёсткие волосы, курчавые бороды чем-то напоминали глаза, волосы и бороду Скитальца.

— А где Прорицатель? — Видукинд гонял своего коня вдоль закованных в цепи бродяг. — Агасфер был здесь, я это знаю. Где он — ваш главарь, вожак, хозяин? Отвечать! — он то осаживал коня на задние ноги, то конской грудью наскакивал на кого-то из схваченных. — А где Мэб? Здесь была ещё кривая уродливая старуха. Где Мэб? — он замахивался плетью, а гадатели заслоняли руками головы.

— Ай, добрый господин, они ушли. Их нету здесь, давно ушли, — кто-то из гадателей подал голос, а остальные загалдели сразу на всех языках — на ломанном саксонском, вульгарном латинском, корявом греческом да ещё на какой-то смеси восточных языков.

Огонь полыхал. Его отсветы багровели на лицах, дым застилал глаза. С треском и тучей искр развалилась одна из телег, сразу за ней — другая. Заржали худые изнурённые лошади гадателей. Заскулили согнанные к обрыву дети.

— Эй, кто-нибудь, заткните их, — сморщился Видукинд.

— Ай, добрый господин, мы же не крадём, не обманываем, — седой гадатель хотел докричаться до герцога. — Отпусти нас! Мы простые кузнецы и медники, мы чиним и мастерим разные мелочи, а наши женщины танцуют, поют и гадают.

Дорогу герцогу опять заступил конём Евтихий:

— Видукинд, отпусти их, — он сказал. — Dux angrorum, veto tibi in nomine missiae regis. 9 9 Герцог Энгернский, запрещаю тебе именем королевской миссии (лат.)

— Не вмешивайся, миланец, — отмахнулся герцог. — Я и сам веду следствие именем короля и его миссии.

Гадатели галдели на все голоса, видимо, надеясь на милость герцога. Видукинд не слушал. С кибиток огонь перекинулся на кустарник, люди герцога лениво сбивали с ветвей пламя.

— Бросьте, пусть выгорит весь лес! — рявкнул Видукинд. — Моим селянам будет, где сажать хлеб.

Седой гадатель с мольбой глядел на него снизу вверх. Герцог с коня угрожающе к нему наклонился:

— Я применю к тебе огонь и калёное железо, schwarze Spielmann, и ты немедленно вспомнишь, куда ушла Мэб и где искать Прорицателя.

Гадателей увели в Эресбург. Бродяги шли, низко опустив головы и гремя кандалами. Костры догорели. Деревья поникли, посохли ветвями и почернели листьями. На пепелище валялась колотая посуда и недогоревшие деревянные лошадки. Евтихий остался здесь.

Голоса людей смолки. Дым оседал. В лесу прокричала иволга — так плачет человек либо стонет животное. Из-за кустарника выехал всадник: за Евтихием вернулся брат ломбардец. Монах подъехал поближе, грузно слез на землю, охнул и отдышался.

— Ну, тяжело тебе… сын мой? — спросил, щуря один глаз.

Евтихий вопросительно поднял бровь.

— Тяжело… оказаться в чужой игре разменной костью? — аббат повздыхал. — Ну так беги же, беги за Видукиндом, а то опоздаешь. Он найдёт Агасфера раньше тебя, и ты не узнаешь имя будущего Императора.

— О! — Евтихий поднял голову. — Тебе ведомо задание римского папы?

Монах польщено засмеялся.

— Да брось ты, хе-хе… хе-хе… — брат ломбардец потёр руки. — Римского папу совсем не волнуют имена императоров. Его волнует только флот Византии. Как бы он опять не показался у берегов Италии. А ещё… — он загадочно прищурил один глаз.