Максим Форост - Вперед, государь!

— Говори, — Евтихий скрестил на груди руки. — Я вижу: тебе не терпится.

— А ещё римскую курию волнует, много ли известно византийскому трону об Агасфере и не смогут ли кесари использовать это знание против Рима и франков, — брат ломбардец хихикнул. — Папа Лев рассчитывает, что на тебя, как на грека, выйдет кто-нибудь из тайных посланцев трона и этим прояснит обстановку. Так вот же я! — он довольно показал сам на себя обеими руками. — Я — этот посланец. Пусть Рим узнает: греки играют в открытую.

— Брат ломбардец, — Евтихий тоже прищурил один глаз, зеркально повторяя это за братом ломбардцем. — Если ты и тайный посланец, то отнюдь не трона, а тех, кто этого трона добивается. Разве не так?

В кустах мелькнула извилистая тень. Брат ломбардец отчего-то забеспокоился и подобрал рясу. Наверное, он не любил змей и ужей.

— Дни императрицы сочтены, — промямлил он.

— Так говорят уже много лет.

— Ты же невозвращенец, Евтихий. Тебе нет пути на родину.

— Это не правда. Я могу вернуться в любой час.

Снова в лесу закричала иволга. Жалкий человеческий крик. Будто кричит леший или плачет сам лес. Брат ломбардец расхохотался:

— Ты сам-то веришь в то, о чём говоришь? — монах топнул ногой, прогоняя ужа, в кустах прошуршало, тень метнулась и сгинула. — Ты покинул родину много лет назад. Тебя уже называют «миланцем» как италийца.

Евтихий выжидающе глядел на брата ломбардца. Аббат первым опустил глаза, опять прокричала иволга. Наверное, её сердцу было также больно как сердцу Евтихия.

— Я разошёлся с прежними императорами-еретиками в религиозных взглядах. Я покинул страну при иконоборцах и вернулся при благочестивой царице Ирине. Но снова разошёлся в речах и мыслях с некоторыми из её временщиков.

На пепелище залетела пчела и долго-долго носилась там в поисках невыжженного места.

— Так я тебя обрадую, — медленно сказал брат ломбардец. — Временщик Ставракий, всесильный и могучий управитель страны, пять месяцев назад скончался, мучаясь грудной болью.

Пчела упала на пепел, обожгла крылья и не смогла взлететь. Она медленно ползла по углям, волоча за собой вывернутое крыло.

— Я этого не знал, — выдавил Евтихий. — Поверь, мне очень жаль…

Брат ломбардец изумлённо крякнул. Пчела, всё-таки, взлетела, а он замахал руками, гоня её прочь от себя.

— Что тебя поразило? — Евтихий поднял голову. — Что я не знал о его смерти или что я жалею о кончине сильного и опытного управителя?

— Второе. Если честно, второе, — признался монах. — Никифор Геник велел тебе передать…

— Ах, всё-таки, Никифор Геник! — Евтихий воскликнул. — Ты послан патрицием Никифором!

Жёлтая птица иволга пронеслась над их головами. Она больше не плачет. Теперь ей не до сердечной боли.

— Патриций Никифор Геник, — повторил брат ломбардец, — протягивает тебе, Евтихий, руку своей дружбы. Он мог бы таить на тебя обиду, ведь ты оскорбил его обвинением в измене. Но он предлагает тебе союз. Поймай, излови Агасфера-Прорицателя и заставь его наворожить Никифору трон императоров. После этого смело возвращайся на родину!

Брат ломбардец отряхнул рукава рясы от пыли, потом ворохнул ногой золу под недогоревшим колесом кибитки. В золе отыскались обугленные кленовые дощечки с гадальными знаками.

— Смотри-ка, германские руны. Наш герцог Видукинд с такими не расстаётся. Ты заметил? Он верит, что какие-то счастливые знаки принесут ему победу, — брат ломбардец наклонился, чтобы рассмотреть руны.

Евтихий резко спросил:

— Что происходило здесь до того, как король велел снести Ирминсул?

— Как? — брат ломбардец от неожиданности крякнул. — Ну, так ведь… священный Ирминсул был для саксов жилищем кого-то из их богов. Может быть, Лесного царя или Эльфийского короля.

— А на самом деле?

— Папа Лев не сказал тебе этого? — монах с недоверием поглядел на Евтихия. — Ирминсул был пристанищем Агасфера. Скиталец там жил. Он являлся саксам по новолуниям и прорицал им будущее. Воображаешь, какое впечатление это производило на варваров и язычников?

— Выходит папа Стефан знал из исповеди Тангейзера, где прячется Агасфер, — наступал Евтихий, — и был готов отлучить Карла от Церкви за то, что…

— Хе-хе! Воистину, а что же мог подумать бедный папа Стефан, — перебил брат ломбардец, — когда франкский король внезапно вторгся в Саксонию, захватил Эресбург и разорил Ирминсул! Не иначе всё это для того, чтобы пленить Прорицателя и выведать у него тайны! Кто владеет грядущим — владеет и настоящим! Но бедный папа Стефан скоро умер.

— С новым папой Адрианом король заключил соглашение?

Брат ломбардец закатил глаза:

— Владыки Запада пришли к пониманию. Взаимная лояльность им выгодна. Лучше сообща владеть тайной Скитальца, а заодно и всем христианским миром. Папе — власть духовная, королю — мирская.

Ветер тихо развеивал остывающую золу и обнажал несгоревшие руны. Руны, наверное, складывались в тайные слова. Евтихий пнул их ногой — слова разлетелись.

— Я это понимаю, — сказал Евтихий. — Но создавшуюся гармонию разрушило восстание сакса Видукинда. Потому как разбитый сакс Видукинд скрылся у бывшего владельца Ирминсула и этим встревожил короля и папу. Когда тайну знают более двух, то это уже не тайна, а общественное достояние, — Евтихий позволил себе усмехнуться.

Брат ломбардец сделал непонимающие глаза:

— О чём ты? С Видукиндом тоже пришли к пониманию, он стал крестником короля Карла. А гармонию нарушил Адельхиз, сын Дизедерия, когда явился с Агасфером и греческим флотом. Это означало, что тайна стала известна и на Востоке! То есть у нас, Евтихий, у нас, в Константинополе.

Брат ломбардец красноречиво замолчал. Молчание брата ломбардца настойчиво предписывало Евтихию стать лояльным к патрицию Никифору Генику. Евтихий не отвечал.

— Вот, скажем, папа Лев Третий, — осторожненько выговорил брат ломбардец, — он слишком много узнал об Агасфере из бумаг покойного папы Адриана. Ай-яй-яй. Это чуть не стоило ему жизни. Папу Льва не хотели посвящать в эту тайну. Ты понимаешь? Родственники папы Адриана выбили ему все зубы, — брат ломбардец закатил глаза к небу.

Евтихий молчал, и брат ломбардец продолжил:

— Папа Лев не враг грекам. Он просил тебя встретить Гадателя и узнать имя будущего императора? Так и скажи ему, что это имя — Никифор. Договор владык мира можно и переиграть, смотри: папе — весь запад, императору — весь восток. А короли франков… они же приходят и уходят.

Снова в лесу крикнула птица, как будто кто-то хихикал и потирал руки.

— Так что мне передать патрицию Никифору Генику? — брат ломбардец подмигивал.

Евтихий подошёл ближе, тяжело вздохнул и сказал аббату на ухо:

— Передай этой плачущей лисице… — и он добавил несколько площадных и армейских выражений на родном греческом языке.