Олег Касаткин - Да здравствует Государь! Три книги в одном томе

«По прошествии же некоторого времени и в удобный в политическом отношении момент последовало бы высочайшее Вашего Величества распоряжение о переходе в руки правительства военной, морской и административной частей управления новым краем, при оставлении за участниками-пайщиками частей торговой и промышленной.»

Подписку на сбор средств для экспедиции открыло Русское Палестинское общество, а генерал-губернатор Москвы Великий князь Сергей Александрович стал почетным председателем этого фонда.

Дядюшка однако не только своим «буграм» покровительствует – но и помощи единоверцам не забывает.

Черт – да прямо комплот какой то!. Наконец в марте 1888 года пароход «Кострома» отплыл из Одессы имея на борту полтораста будущих жителей «Африканской Руси» – казаков, кавказских горцев, священников и иеромонахов и прочего люда – от беглых гимназистов до бродяг. Вскоре они высадились на берегу Таджурского залива Красного моря. Местный вождь Магомет-Лейта с радушием принял русских и охотно сговорился с ними – продав для поселения заброшенную лет тридцать назад египетским хедивом крепость Сагалло.

Архимандрит Паисий отслужил литургию, затем благодарственное молебствие, провозгласив многие лета императору и Ашинову. (Ох – гордыня!) Затем атаман поднял российский флаг и возгласил: «Отныне эта земля на пятьдесят верст вширь и на сто верст вглубь – наша русская земля!» Новую колонию Ашинов назвал как и хотел Новой Москвой.

Люди начали споро и старательно обустраиваться трудясь как пчелы. Зазеленели сады со свежепосаженными апельсиновыми и лимонными деревьями, вишней и черешней; виноградник на пятнадцать тысяч черенков винограда лучших крымских сортов. Поселенцы разбили огороды с помидорами, капустой, арбузами, дынями… Для посадки были закуплены около ста масличных деревьев. Разведка местности в окрестностях Сагалло обнаружила выходы каменной соли, железной руды, угля, а также горячий серный источник.

Рядом с крепостью воздвигались жилища, столярная мастерская, пекарня и кузня. В построенной церкви каждое утро и вечер отправляется богослужение по монастырскому уставу, а в один из праздников освящено знамя, подаренное городом Москвою. На плацу отставной штабс-капитан Нестеров проводил строевые и военные занятия. А супруга Ашинова, Софья Ивановна, наладила обучение местных детишек. Ашинов принялся наводить дисциплину среди личного состава. Все казаки были разбиты на шесть взводов, устроен военный суд. Проводились строевые и стрелковые занятия – к последним привлекались и женщины. Каждое утро строились на подъем флага. Жизнь, одним словом, налаживалась. Георгий вдруг ощутил холодную горечь в душе – бедные люди еще и не знали что их ждет, что все их надежды и труды пойдут прахом!

…Первым потребовал объяснений от Петербурга итальянский посол. Его заверили, что вояж Ашинова – дело частное и государство не имеет к нему никакого отношения. На этом бы все кончилось если бы не французы. Париж… Париж не стал разводить дипломатию, а начал действовать…

Вероятно будь жив отец господа адвокаты и болтуны засевшие в министерские кресла поостереглись бы – и сперва прислали бы ноту – и скорее всего дело кончилось посылкой корабля для эвакуации «незаконных» поселенцев. Но в России на тот момент был юный регент при царе-калеке – и «мусью» не стали тратить время – тем более Россия только что устами МИД заявила что это частное дело кучки самозванцев и авантюристов.

Пятого февраля прошлого года французская эскадра в составе крейсера «Примагэ», канонерской лодки «Метеор» и авизо «Пингвин» бросила якоря напротив крепости Сагалло. Последовал ультиматум – немедленно освободить крепость, так как она принадлежит Франции. Ашинов отвечал, что владеет крепостью и этими землями по праву, на основании договора с местным вождем. В ответ было сказано что добрый рас Магомет-Лейта не мог продать эту крепость русским – ибо уже продал ее французам.

Шли переговоры – «Пингвин» не раз и не два ходил в порт Обок – где был телеграф. Наконец, из Парижа пришел приказ и заговорили корабельные орудия… Снаряды с крейсера методично разрушали крепость. Началась паника… Было много раненых. Повсюду слышались крики ужаса, стоны раненых, плач женщин и детей, молитвы монахов… Было убито шестеро и ранено двадцать два человека. Погибли две женщины (одна из их ждала ребенка), трое малолетних детей и только один мужчина.

Затем на берег высадился отряд из шестисот человек, и разгромил все, что еще не было уничтожено обстрелом. Все участники миссии были арестованы. Цивилизованные без пяти минут союзники взорвали не только крепость, но и снесли церковь… Французские снаряды не оставили камня на камне не только от зданий миссии, но и от надежд на то что Россия займет должное место в Африке.

Путешественники даже думали, что их повесят – но их просто высадили в Суэце.

Так закончилось это предприятие. Вскоре на клипере «Забияка» Ашинов, Паисий и сотня человек вернулись в Россию.

Как водится – у победы сто отцов, а поражение – всегда сирота… «Эта экспедиция сделала нам стыд и позор» – говорили убеленные сединами сановники. Газетные витии забыли свои восторги – как в рот воды набрали.

«Паисий – простой почти безграмотный казак, прежний раскольнический апостол-шалопут…» – рассуждал священник посольства в Турции отец Арсений – как будто сам до того не давал восторженных отзывов о брате во Христе. Азиатский департамент МИД писал докладные записки, что министерство не раз сообщало министру внутренних дел и обер-прокурору Синода, предупреждая, что предприятия Ашинова и отца Паисия неосуществимы – хотя самое большое выражались сомнения.

Даже Победоносцев, который сделал все чтобы ускорить рукоположение Паисия в архимандриты старался уверить Гирса, что совершенно ни при чем в этой злосчастной экспедиции. Тот самый Победоносцев что писал два года тому государю Александру III: «Что касается до Ашинова, то он, конечно, авантюрист, но в настоящем случае он служит единственным русским человеком, проникшим в Абиссинию. Стоило бы серьезно расспросить его хоть о том деле, которое, по словам его, уже заведено им на берегу Красного моря. По всем признакам оно может иметь для нас не малую важность, и, по всей вероятности, в таких делах удобнейшим орудием бывают подобные Ашинову головорезы».

В ход пошли даже старые жандармские донесения – что дескать французы приглашали Ашинова в Алжир, надеясь, что он сможет создать отряд казаков и привезти его в Северную Африку на французскую службу. Припомнили и его договор с влиятельным финансистом, виконтом Жаном-Робером де Константэном, с которым на паях собирались продавать оружие в Африку. Виконт был каким то боком замешан в монархическом заговоре. Даже вспомнили идеи князя Бисмарка – вовлечь Россию в авантюры в разных частях света и прочно поссорить с Францией. Мол – не из Берлина ли растут уши ашиновских идей? Вспоминали и историю с побегом из плена – так ли все было – или он был отпущен ибо дал согласие служить туркам, а то и британцам?