Надежда Голубенкова - Новые дворяне

***

А в это время, уже понявший, что мальчик его обыграл, на кухне сидел мужчина. Как ни старался, какие бы слова не подбирал, он так и не смог убедить хозяйку, что им вполне хватит чая, и они очень спешат.

— Как Ванечка у вас учится? — когда у гостя закончились все аргументы, завела разговор старушка, не забывая следить за плитой.

— Он очень способный мальчик, — осторожно ответил Пётр, пытаясь понять, что известно о нём этой женщине.

— Да, Ваня очень хороший, трудолюбивый, старательный, — словно о собственном любимом внуке, стала рассказывать Марфа. — Видите, какая красота у меня здесь? Это Ванечка с Катюшей год назад ремонт делали.

— Сами? — уточнил мужчина.

— Конечно, сами. Я-то уже им не помощница. Мы с Катей выбрали обои, а Ванечка помог моей девочке их клеить, и потолок сам вон как чисто побелил. Я каждый раз вспоминаю, как захожу на кухню, — с теплотой и любовью ответила старушка. — И крылечко на даче сделал на славу, каждый раз не нарадуюсь, и забор новый поставил…

Пётр не смог скрыть своего удивления. Он начал понимать, почему сын так стремился сюда. Эта женщина и её внучка приняли его в свою семью, он был здесь родным, его здесь всегда ждали.

— И часто он гостил у вас?

— Да каждое лето, когда его родители отпускали, — простодушно ответила Марфа. — Галочка была чудесной доброй женщиной, она очень любила Ванюшу, Царствие ей Небесное. Она никогда не говорила, но я и так видела, что отец Ванечки был деспотом. Бедный мальчик тянулся к ласке, как цветочек к солнцу. Я предлагала Гале переехать к нам, но, видимо, она не хотела стеснять нас, или так сильно боялась реакции мужа, — печально вздохнула старушка.

— А Ваня давно дружит с вашей внучкой?

— Так с первого дня, как они в школу пошли, — усмехнулась женщина. — Всю учёбу не разлей вода были. Катя без него очень скучает. Скажите, что у вас за академия? Можно ли как-нибудь Кате туда поступить? А то изводит себя девчонка, сил нету смотреть.

— Я постараюсь что-нибудь сделать, — пообещал Пётр, прекрасно осознавая, что это невозможно.

— Она даже на улицу не выходит, всё книжки читает, к экзаменам готовится, — пожаловалась старушка.

Всё приготовилось. Пока хозяйка накрывала на стол, Пётр Анатольевич отправился звать детей. Вежливо постучавшись, он вошёл, так и не дождавшись ответа. Молодые люди и не заметили его появления. Шкатулка, у которой давно закончился завод, так и осталась на краю стола, а парень с девушкой стояли у окна, о чём-то тихо разговаривая. Сын обнимал подругу, голова её была на его плече.

Мужчина горестно вздохнул, но всё-таки разрушил их идиллию.

— Позвольте пригласить вас к столу, — кашлянув, чтобы привлечь их внимание, позвал их мужчина.

Вздрогнув от неожиданности, молодые люди оглянулись. В глазах обоих была грусть от понимания, что отведённое им время уже истекло. Пропустив их, Пётр вышел последним: он отлично понимал, что, оставшись вдвоём, дети до кухни так и не дошли бы.

Старушка, увидев своих внуков, улыбнулась. Она всегда знала, что эти двое будут вместе, с первого дня их детской дружбы. Даже среди братьев и сестёр очень редко встречалась столь крепкая связь, которая буквально с первых секунд возникла у них в тот сентябрьский день. Они будто были предназначены друг другу свыше. Как прекрасно найти свою половинку в столь юном возрасте!

— Нам пора, — несмотря на умоляющий взгляд сына, непреклонно произнёс мужчина, когда с обедом было покончено.

Распрощавшись, они вышли на улицу. Отец вызвал такси. Вопреки тому, что было начало пятого, и они опаздывали, наставник повёз его сначала в банк, потом к нотариусу, где он засвидетельствовал своё желание на смену отчества, и даже сделали фотографии. В город М* они вернулись только в восьмом часу. Баронесса ничего не сказала. К ночи они были уже в академии.

Друзья ещё не спали. Ваня вкратце рассказал, как прошла их встреча с отчимом. Перед сном он вспомнил про открытку:

«Ваня! Мы с бабушкой желаем тебе в новом году всего-всего самого лучшего!

Пусть будет солнце каждый день

Светить тебе, не преставая.

Отступит грусть, уходит лень,

И сбудется мечта любая!

С праздниками! С Новым годом и наступающим Рождеством!

Твои б. Марфа и Катя.

P.S. Я понимаю, что это глупо. Вот так признаваться. Но, похоже, я тебя люблю. Я никогда не думала об этом, считала тебя братом. Теперь ты уехал, а я поняла, что чувствую к тебе что-то большее. Я не сразу поняла, что это такое, я просто никогда не думала об этом. Не знаю, чувствуешь ли ты что-либо похожее ко мне. Прости, что вывалила это на тебя, но я просто не дотерплю до лета. Я хотела сказать тебе это, когда ты приедешь на каникулы, а ты не приехал. Мы с бабушкой очень тебя ждём, что бы ты ни решил. До встречи»

Свет уже не горел, а он всё сидел на своей кровати. Шторка на окне была чуть приоткрыта. Он впервые увидел, насколько ярки здесь звёзды, насколько большая луна! Он сжимал в руках открытку с признанием подруги, и не замечал, что по щекам опять катятся слёзы. Он хотел быть сейчас с ней, до боли хотел, но не мог. Он сейчас ощущал себя птицей, запертой в золотой клетке. Он знал, что завтра друзья помогут ему отвлечься, но что будет следующей ночью, когда он вновь останется один на один с этим чувством, сжигающим изнутри?

Пётр Анатольевич с прискорбью наблюдал, как день изо дня чахнет его сын. Нет, юноша не замкнулся в себе: как и прежде продолжал общаться с друзьями, а по вечерам время от времени заходил к нему на чай. Но были мгновения, когда его взгляд будто терялся, он переставал реагировать на окружающее, не слышал, когда к нему обращались. Мужчина не раз уже успел пожалеть, что не оставил тогда сына в городе. В сущности, так ли важны несколько первых учебных дней нового семестра? А там бы Валерий его забрал и привёз обратно.

Не в силах дальше выносить душевных страданий своего сына и собственной совести, к концу недели Пётр самолично отправился к баронессе выполнять просьбу одной старушки, о которой до этого и не думал заикаться.

— Можете войти, — прозвучал из-за дверей приглушённый голос, в ответ на его вежливый стук.

— Позвольте, ваша милость?

— Пётр Анатольевич? — искренне удивилась женщина.

— Я один, — отметая ненужные формальности, входя, ответил мужчина.

— К чему тогда твои слова? Я давно считаю тебя своим сыном, и тебе незачем каждый раз напоминать мне о моём титуле, особенно когда мы одни. Или ты намеренно заставляешь меня раз за разом вспоминать, что ты по праву рождения выше меня?

— Даже в мыслях не было ничего подобного, ваша милость! — ужаснулся мужчина, но, заметив лукавую улыбку, появившуюся на миг на губах баронессы, облегчённо вздохнул. — Простая вежливость, не более того.