Надежда Голубенкова - Новые дворяне

— Хорошо, допустим, это возможно, учитывая, что у нас только одна небольшая деревня. Но как успевают обо всех позаботиться Златовы и Муравьёвы, ведь у них, наверное, не одна тысяча «подопечных»? — всё ещё скептически смотрела на взрослых Катя, удивляясь, что Ваня молчит. Её саму давно мучил вопрос относительно наличия в современном дворянском обществе слуг и крепостных.

— В каждой деревне есть староста, как и у каждого города — свой мэр, — спокойно ответил Пётр. — Он и поддерживает быт поселян, отдавая излишки производства барину и докладывая о проблемах и нуждах деревни. Например, у нас в деревне пока нет своей мельницы, да и полей для засева пшеницы не так уж и много, поэтому мы обязаны либо организовать производство, либо закупать муку в других деревнях или городе. С другой стороны, наш кузнец, Кузьма, изготавливает не только бытовую утварь, но и мечи, прибыль от продажи которых теперь будет поступать на наш банковский счёт.

— То есть, мы выполняем функцию поселковой администрации, — наконец разобралась Катя.

— Можно сказать и так, — согласился с невесткой мужчина. — Но у наших людей по-прежнему остаётся обязанность содержать академию. Это наша десятина.

— Десятина? — теперь уже и Ваня изумлённо взглянул на отца: Никола о налогах ни разу не упоминал. Да и кому платить, когда царя нет? Понятно городской бизнес, правда, там и процент государству побольше будет, но здесь-то, в обособленной системе, дань, как до этой минуты полагал юноша, платить должны лишь своим господам крепостные.

— А ты помнишь, что в письме, которое получает каждый будущий первокурсник, упоминается о 10%, которые при трудоустройстве обязан отдавать выпускник первые 5 лет, в качестве компенсации за обучение? — напомнил Пётр. — Также и все дворяне, у которых есть имение или бизнес, приносящий стабильный доход, ежемесячно обязаны отчислять 10% прибыли в ФРД — Фонд Российского Дворянства. Из этих денег, в частности, мы с Настей, и другие ваши учителя, получаем довольствие, а вы — стипендии. Также Фонд финансово помогает малоимущим или разорившимся дворянам, вдовам, сиротам… Им же обеспечивается политическая и социальная деятельность Совета.

— Освобождены от десятины только Вяземские, так как их род полностью содержит лицей, — продолжила объяснения Настя. — И, с открытия академии, Златовы.

— Теперь и наш род будет соучаствовать делу Златовых, так что если в дальнейшем мы откажемся от их помощи в реализации продукции наших мастеров и создадим собственное предприятие, от налогов Фонду мы также будем освобождены.

***

На третий день как семья графов поселилась в доме к ним пришла неожиданная гостья. Ваня с Катей в тот день встали раньше Петра и Насти. Пока супруга умывалась и прихорашивалась в просторной, просто королевской (особенно по сравнению с городскими квартирами), ванной комнате, молодой Соколов включил кипятиться электрочайник, после чего расположился в гостиной, дожидаясь любимую. Звонок в доме был, правда весьма архаичный: в виде бронзового колокольчика с верёвочкой у входной двери, — поэтому Ваня не сразу сообразил, что снаружи звонят.

Когда молодой человек, наконец, открыл дверь, то увидел на пороге смутно знакомую девочку с длинными чёрными косами и кучей веснушек на курносом носу и щеках.

— Привет, чем могу помочь? — первым поздоровался Ваня, заметив, что девочка растерялась. Возможно, она ожидала увидеть Петра или Настю.

— Простите, ваше сиятельство, — очнувшись от замешательства, в пол поклонилась юная крестьянка. — Меня прислал вам отец, Кузьма Петрович.

— Зачем прислал? — удивился Иван, наконец, вспомнив, где её видел: это была младшая дочь их кузнеца!

— Прислуживать, помогать по хозяйству, — в свою очередь изумилась непониманию графа девочка. — Меня зовут Любой.

Ваня так и не нашёлся, что ей ответить. К счастью, звонок в дверь слышал не только он. Отец, на взгляд юноши, появился как нельзя вовремя, чтобы прояснить ситуацию.

— О, Любонька, заходи, — увидев гостью, радушно пригласил девочку в дом Пётр. — Как отец? Уголь для печи закончился? Я уже послал за ним.

— Нет, уголь ещё есть, ваше сиятельство, — низко поклонилась и ему юная девушка. — Меня родители послали вам в помощь.

— А мама с Наташей справятся без тебя?

— Да, ваше сиятельство, не беспокойтесь, — в очередной раз поклонилась девица.

У Кузьмы, кузнеца, был довольно большой дом и пятеро детей: три сына, двое из которых были его подмастерьями, а третий, младший, обучался у плотника; и две дочери-погодки, Наташа и Люба, которые помогали матери по хозяйству. Ещё в их доме при кузнице жили трое учеников то ли из местных, то ли из других деревень Златовых, — подробностей Ваня не знал. И вот теперь младшая дочь кузнеца, которой от силы можно было дать лет тринадцать, пришла к ним работать служанкой и, судя по всему, отец был не против.

Тем временем в гостиной появились Настя и Катя. Катя была шокирована не менее супруга, когда поняла, зачем к ним пришла ранняя гостья. Как оказалось, в доме даже была предусмотрена комната для прислуги: узкая коморка, в которую вела неприметная дверь в кухне, которую Ваня с Катей при осмотре приняли за темнушку. Там и окошко-то было не больше, чем в будке общественного туалета, однако кровать, как оказалось, вполне поместилась, как и небольшой сундук для личных вещей.

Придя в себя, Катя наотрез отказалась от помощи Любы, заявив, что Настя, конечно, как хочет, но в своей половине терема она справится с уборкой, да и с остальными домашними делами, сама.

— Но, дорогая, у тебя же с учёбой на выпускном курсе совсем не останется времени. А потом, дай Бог, детки пойдут, — попыталась вразумить её Настя.

Однако юная графиня осталась непреклонна. Более того, она возмутилась, что девочке-служанке, раз уж её оставляют, придётся жить в каком-то чулане, и потребовала у Петра, чтобы для Любы выделили нормальную комнату. Пётр решил за благо уступить невестке, и велел Любе размещаться в одной из двух гостевых комнат, что были в их с Настей крыле. Дочери кузнеца досталась, как и бабушке в их крыле, спальня напротив ванны, в которую Анастасия думала поселить няню для их с Петром малыша.

Впрочем, няне необходимость отпала, когда через неделю Пётр привёз бабу Марфу. Услыхав, что Настенька собирается пригласить чужую женщину, чтобы та помогала ей заботиться о ребёнке, Марфа чуть ли не слёзно умолила Петра позволить ей нянчить малыша, как и своих будущих правнуков. И здесь Ванин отец уступил. Однако когда бабушка Кати начала во дворе возделывать грядки, тут уж граф Соколов-старший проявил твёрдость, заявив, что либо старушка подвизается в семье нянькой, либо просто живёт в своё удовольствие, максимум, сажая на клумбах цветы. Марфа, естественно, выбрала первое.