Надежда Голубенкова - Новые дворяне

***

Довольно быстро комната для прислуги действительно превратилась в темнушку: кровать куда-то унесли, сундук наполнился овощами, появились полочки для банок с соленьями, на полу стояли мешки с крупами, сахаром и мукой.

Любу Марфа привечала, как вторую внучку, что очень смущало поначалу девочку. Катя тоже относилась к дочери кузнеца не как к прислуге, а как к младшей сестре или подруге: помогала с уборкой в гостиной, учила пользоваться кухонной техникой (Люба боялась включать плиту, не умела пользоваться миксером и микроволновкой). Однажды, когда Катя спросила, умеет ли служанка читать, та гордо кивнула. Но когда дошло до дела, выяснилось, что на самом деле Люба с трудом разбирает буквы, худо-бедно читая по слогам.

— Но так же нельзя! — когда вечером Пётр отпустил девочку повидаться с семьёй, возмутилась Катя. — Любе надо учиться, ходить в школу…

— Зачем? — просто спросил Пётр, давно понявший, что скромная и тихая на первый взгляд невестка имеет воистину боевой характер.

— Как же? — растерялась девушка, обострённое чувство справедливости никак не давало ей принять тот факт, что Любе, не собирающейся становиться в жизни академиком или инженером, вовсе не обязательно быть грамотной.

— У нас есть церковно-приходская школа, — терпеливо промолвил Пётр. — С детьми занимается в своём доме наш дьякон Антипа. Желающих не так много, поэтому необходимости в отдельном здании школы пока нет.

— А остальные? — поинтересовался Ваня, которому тоже вопрос крестьянского образования был интересен.

— Многим некогда: один летний день, как говорят, год кормит, — ответил Пётр. — И всё-таки большинство родителей стараются отправить хотя бы одного из детей на обучение к отцу Антипе, чтобы зимой, когда работы в поле и на огородах нет, а солнце заходит рано, в доме читалось Священное Писание.

— И во всех деревнях у вас так? — удивилась вяжущая для будущего малыша пинетки Марфа, сидящая в уютном кресле у электрокамина.

Настоящий камин в гостиной Пётр изначально не запланировал, уверенный, что для обогрева зимой достаточно будет печи, от которой по спрятанным в стенах трубам питались во всех комнатах батареи. Но когда строительство дома было завершено, он решил, что для большего уюта не помешал бы камин. Пришлось покупать и устанавливать электрический, который, однако, вполне гармонично вписался в так тщательно продуманный им интерьер. К слову, для облегчения домашних хлопот отказавшихся от прислуги детей, Пётр на днях привёз и установил в их ванной современную стиральную машинку, а также купил забытые впопыхах утюг и гладильную доску, которые теперь находились в спальне служанки. Благодаря Кате, Люба уже вполне освоилась с находящимися в доме электроприборами, хотя и пользовалась ими с явной опаской.

— В основном, — кивнула Настя старушке. — Правда существуют и обычные школы, интернатного типа, где учатся одарённые в науках и желающие в дальнейшем уехать на обучение в город ребята из окрестных сёл и деревень. В основном их туда отправляют из поместных, церковно-приходских, школ.

Больше Катя права крестьян не отстаивала, решив со своим уставом в чужой монастырь не соваться. Она поняла, что в этом застывшем во времени обществе действительно нет притеснений и угнетения слабых: всё основано лишь на христианских законах и ценностях. И если кто-то захочет вырваться, ему не препятствуют, а даже, наоборот, всячески содействуют, отправляя на учёбу (и оплачивая её), устаивая на работу, помогая с жильём. Взамен новоиспечённый специалист-горожанин обязан был своей профессией служить роду, если в приобретённых им умениях появлялась необходимость. Так у Златовых в городах были свои врачи, свои работники ЗАГСов (благодаря которым летом сама же Катя была освобождена от заботы менять все документы в связи со сменой фамилии), свои представители в правоохранительных органах и системе образования, и так далее. Всю Россию охватывала эта пёстрая паутина, чем и объяснялись невероятное влияние и связи современных баронов и графов.

А 21-го июня, ночью, Анастасия, к удивлению всех, родила близнецов. Принимавшая роды Феодосия Ивановна, долго потом причитала, поздравляя счастливого отца и всю их семью с прибавлением:

— И животик-то был какой аккуратненький, и токсикоза совсем не было, и до последнего доносила… ну абсолютна никаких признаков…

Катя, слушающая её, а до этого — родовые стоны, доносившиеся из комнаты молодой свекрови, решила, что когда ей придёт время рожать, непременно отправится в город: там врачи и укол обезболивающий сделают, и, в случае чего, боксы для недоношенных младенцев имеются. Но, конечно, сейчас, когда она ещё даже не беременна, думать об этом было рано, и она поспешила присоединиться к Ване, который от всей души поздравлял отца с появлением на свет своих младших братика и сестры.

Окрестили маленьких Соколовых на восьмой день с именами Владимир и Татьяна.

— Вот и вернулось моё имя в семью, — с теплотой произнёс Пётр, взирая на уснувшего на руках супруги сынишку.

— Так тебя, Петенька, слава Богу, после «смерти» не отпевали, — покачала головой Марфа, убаюкивая Таню. — Так что для Церкви и вечной жизни ты был и будешь Владимиром.

— Не совсем так. Конечно, зная, что я ещё жив, мой брат и не мог пойти на это. Люди баронессы, работающие в похоронном бюро и устраивающие мои «похороны», убедили тогда Галю, что отпевание было заочным. Баронесса же настояла на проведении обряда наречения нового имени, — он перевёл взгляд на внимательно слушающего старшего сына, — это была главная причина, почему я остался Петром.

— А мама, наверно, ставила за твой упокой свечки, подавала записки, — упрекнул отца Ваня.

— Так у Бога все живы, — улыбнулся Пётр. — И, самое главное, Он знал, что я жив. А то, что в записках стояло моё прежнее имя, и что они читались за упокой, — беды нет никакой. Наоборот, я очень благодарен Гале за её молитвы, и мы с Настей тоже молимся за упокой её души.

Катя отлично помнила слова Христа, что в Раю люди не разводятся, и не женятся, а пребывают, как ангелы. Но, в тоже время, в храме, который они с бабушкой посещали, живя в городе, батюшка на проповеди говорил, что после смерти сохраняются те духовные связи, что возникают у людей при их земной жизни. А так, все будут пребывать в неизреченной радости, всё больше возрастая в любви, и пребывая друг с другом, как братья и сёстры. И всё-таки слова Библии о том, что муж и жена — одна плоть, говорили о более тесном единении душ между супругами. У неё — один Ваня, а у дяди Петра уже две жены, притом обе венчанные. «Так кто же на Небесах будет главнее?» — невольно подумала Катя, но вслух свой вопрос не произнесла. В конце концов, сам Господь говорил, что кто стремится стать первым, будет последним. Настоящие святые любили всех, и молились за всех, да и теперь молятся. И Настя вон явно не считает Ванину маму соперницей, и даже не забывает её в своих молитвах. «Наверно, я просто ещё не настоящая христианка, раз меня мучают подобные вопросы, — нежно прильнув к сидящему рядом мужу, решила Катя. — Или, как в той притче, пытаюсь пригоршнями перетаскать океан. Мне Бог дал Ваню, Ване — меня, — улыбнулась она, когда супруг крепче обнял её. — Так зачем думать о загробной участи других, когда не мешало бы наперёд позаботиться о нашем собственном спасении. Я вон за родителей как давно записочки не подавала? И за что мне такая милость от Бога, что мы с бабушкой стали частью такой хорошей семьи?» И девушка с любовью взглянула сначала на мужа, а потом и на всех остальных. Здесь, в их компании, она была по-настоящему счастлива. И внезапная мысль озарила её, и Катя поняла, как всё-таки можно в земных аналогиях выразить тайну сию: «В Царствие Божием все будем любящими сёстрами-братьями, а мы с Ваней, — глянула она на безмятежно спящих Вову и Таню, — неразлучны, как близнецы».