Вадим Тарасенко - Фаворит из будущего [publisher: SelfPub.ru]

– Вань, я знаю, что за моей спиной шушукаются, будто в молодости меня снасильничал мой батюшка. Мол, очень он меня любил с детства. Даже повелел нарисовать меня обнаженной в восьмилетнем возрасте и эту картину [46] Речь идет о портрете обнаженной Елизаветы в образе Флоры, который в 1710 году нарисовал Луи Каравак по заказу Петра Первого. В правой руке обнаженная девочка держит миниатюру с портретом Петра I, к рамке которой прикреплена Андреевская синяя лента. Неслыханный по своей дерзости портрет в нарушении всех нравственных и церковных канонов тайно хранился в кабинете государя, а затем в Екатерининском дворце. в своем кабинете хранил. Был очень щедр ко мне, дарил мне дорогие подарки. Любил смотреть, как я танцую, а потом бросался обнимать меня. Целовал мои ручки и ножки на глазах придворных. Когда я чуть подросла, не утерпел и овладел мною. Поэтому я с ранних пор до мужского полу охоча. Враки все это. Не трогал меня батюшка. А что до мужского пола с ранних лет была охоча, то так сложилось. А вот с моим племянником Петром [47] Достоверных сведений, что император Петр II (внук Петра I через его казненного сына Алексея Петровича) был любовником Елизаветы Петровны, нет. Но современники отмечали, что молодые люди много времени проводили вместе и Петр II очень ревновал ее к ее любовникам – камергеру Бутурлину и обергофмейстеру Нарышкину, тут же выпроваживая их из Петербурга. В 1730 году в возрасте 14 лет Петр II скончался от оспы. у меня был грех… После охоты это произошло. Мы разгоряченные были. Потом еще выпили крепко. Вот и потеряли голову. Ох, не знаю, чем бы это все закончилось, да быстро Господь Петра к себе позвал.

– Матушка моя. Отгони от себя темные мысли! Рано тебе еще исповедоваться! Справишься ты со своими хворями. Буду искать тебе других лекарей.

– Да где ты их найдешь, других-то? А найдешь, окажутся такими же, как и этот Яшка. Только кровь и пускает. За каждое такое кровопускание я ему пятьсот рубликов плачу.

– Слыхивал я, что в Голландии один ученый изобрел прибор, которым можно температуру человеческого тела измерить. Стало быть, теперь можно точно определять, когда человек болен, а когда нет. У захворавшего человек завсегда температура выше будет.

– Как мне этот прибор поможет? Да и без него все знают, что часто при хвори человека в жар бросает.

– Это я к тому, государыня, что можно такое придумать устройство, которое человека лечить будет. Придумали же механизмы, которые за людей многие работы делают.

– Ты, Ваня, опять о том изобретателе самобеглой коляски?

– Спрошу я его. Может вместе с Михайлом Васильевичем они придумают что-то полезное для твоего здоровья.

– Ох, Ваня, Ваня… Делай как хочешь. Только чтоб не было, как мне другие лекари советуют больше гулять и меньше есть. Такого твоего лекаря я сразу прогоню прочь!

– Я знаю, матушка. Не волнуйся, никто не потревожит свободу Вашего Императорского Величества.

Санкт-Петербург, Васильевский остров, Средний проспект, трактир „Корабельная гавань“, 4 июля (15 июля) 1761 года

Выпить на Руси любили с давних времен. Впрочем, не будет возводить напраслину на своих предков. Любили выпить везде. Горячительные напитки пользовались спросом у любых народов. До определенных времен наши прадеды отнюдь не удерживали пальму первенства в увлекательном соревновании: „Кто больше выпьет“. Положение стало меняться, когда в столь животрепещущее дело стала рьяно вмешиваться держава. Уж не знаем, чем руководствовался Иван Грозный, который введя государственную монополию на спиртное и открыв по всей стране „царевы кабаки“, запретил в них продавать съестное. Запрещено было приносить и еду с собой. Дорвавшийся до спиртного человек, употребляя алкоголь без закуски, мог спустить за день всё, что у него было с собой, вплоть до одежды. Также запрещено было всем крестьянам, простолюдинам и посадским изготавливать в своём доме любые хмельные напитки. Пьяная эпоха на Руси началась.

Не прошло и века, а голштинский дипломат Адам Олеария в своей книге „Описания путешествия в Московию“ поражался количеством пьяных валяющихся на улице. Пили мужчины и женщины, молодые и старые, священники и светские люди, простолюдины и титулованные особы.

С пьянством власть пыталась бороться, уже понимая, что повальное пьянство грозит самим устоям государства. Царь Алексей Михайлович в 1652 году созвал Земский собор, получивший историческое название „собора о кабаках“. Результатом был указ об ограничении числа питейных точек на территории России и определении запрещенных для продажи алкоголя дней. Их было немало – 180. То есть полгода человек пить не мог! Тяжелое было время для русских мужчин. Также царь запретил продавать водку в долг. Были повышены цены на этот вожделенный для многих продукт в три раза. Один человек мог купить только одну чарочку водки. Это примерно сто пятьдесят грамм.

Боролся с зеленым змием и сын Алексея Михайловича – Петр Алексеевич, больше известный, как Петр Великий. Он повелел выпустить медали весом более 7 кг и раздавать их всем, кто был замечен в сильном пьянстве. Носить такую медаль нужно было семь дней, не снимая. Но Петр хоть и был великий зеленого зверя одолеть не смог. К тому же, с одной стороны запрещая простолюдинам сильно пить, он фактически спаивал своих приближенных или, по-современному, элиту. На своих ассамблеях (так в ту эпоху называлась балы), он чуть ли не силой заставлял своих приближенных пить до умопомрачения и рвоты.

Поэтому, конечно же, в городе Петра питейных заведений хватало. Они появились одними из первых среди общественных заведений. А первый городской кабак или, как их тогда называли на немецкий лад, аустерия, появился… в Петропавловской крепости, в Иоанновском равелине. Вот уж точно – один важнейший государственный объект охранял другой.

Во времена Елизаветы Петровны Санкт-Петербург мог похвастаться десятками кабаков, харчевен и трактиров, а также казенных питейных домов или кружал для простонародья. Для черного люда продавались водка, пиво, вино и мед. В дорогих заведениях их сиятельства могли попробовать рейновую и французскую водки, арак, ром, шром, виноградные вина всякого рода, пунши. Также можно было заказать чай, кофе, шеколад, курительный табак.

Вот в одном из таких дорогих заведений, на углу Среднего проспекта Васильевского острова и Кадетской линии сидели двое господ офицеров. Судя по их лицам, а также почти пустому графину с прозрачной жидкостью, находились они тут долго.

– Ладно, Гришь, пошел я, – Григорий Половцев сделал нетвердую попытку встать с лавки.

– Сиди! – мощная лапа Григория Орлова хлопнула поручика по плечу. – Занятный разговор у нас получился. Так говоришь, ежели бабу любишь, то ейного мужа, который ее забижает, надо знатно проучить?