Сергей Зеленин - Реинкарнация

— „Ништяков“?!

— Ну, иносказательно — все в Америку уехать не смогут, однозначно!

— И, что дальше? „Кинулись“ Вы в Волгу и, что?!

— А, дальше, как видишь — не утонул! Рядом пароход плыл, меня подобрали, откачали…

— Как это „откачали“?

— Да, я уже не дышал… Умер, короче. Клиническая смерть.

Племянник соскочил со стула. Кажется, я переборщил…

— Да, сядь ты! Ты, что такой нервный, Племяш? Клиническая смерть — это, когда человек уже не дышит, а душа ещё не отошла… На пароходе был доктор знающий, спас меня, вернув мне дыхание. Редко, но такое бывает… Опять же, — я показал взглядом на небо, — без Его соизволения ничего под этим небом не происходит… Так, что успокойся — никакого дьявола!

Надо быть с этим поосторожней и, больше никому это не рассказывать. Тут ещё очень сильно влияние церкви. На костре, конечно, уже не сожгут — время не то¸ но кучу неприятностей доставят…

Помолчав, подождав, когда мой прадед от таких откровений успокоится, я продолжил:

— …Ещё на том пароходе оказался один инженер с Урала, плывущий в Санкт-Петербург, а затем в Америку. Вот он, выслушав мою историю и, предложил мне с ним ехать. „Америка, — говорил он мне, — это страна, где можно начать жить заново…“. Ну, а что терять, думаю!

— А, что же отца моего не оповестили? Он ведь так переживал, в церкви за Ваше здравие, непременно свечку ставил! Потом, правда, за упокой…

— Вот тут, одна тёмная история вышла, Племяш… Я же, частично памяти лишился! Временная анемия… Или, амнезия… Тут помню, тут не помню… Короче, доктор сказал, что часть мозга от недостатка воздуха всё же умерла…, — задумчиво, как будто, что-то вспоминая, проговорил я, — наверное, это была самая плохая часть моего мозга! Потому что, я стал совсем другим человеком, Племяш! Но, некоторые события моей прошлой жизни — до попытки утопления, я могу не помнить. Так что, если что — не удивляйся…

— …После того, как меня откачали, я болел неделю. Почти не вставал. Помню, на ближайшей же пристани, матроса посылал письмо отправить… Да уж, больно рожа у того плутовская была… Неужели, письмо не отправил, а деньги украл? Вот же, бестия!

С „досады“ я налил полную рюмку себе и Племяшу, я выпил и закусил, а Племяш пропустил… Да, он в принципе и, в будущем сдержанным насчёт пития будет — по рассказам деда с бабкой помню. Эх, хороша квашенная капустка в этом столетии!

— И, что там? В Америке?

— Работал. Инженер устроился на завод… Машиностроительный. С ним и, я — его помощником. Научился там всяким полезным вещам, ремёслам… Потом, мы с ним своё дело открыли — свой завод построили.

— Неужели, в Америке всё так просто? Приехали какие-то чужестранцы, устроились на работу, построили свой завод… У нас и, природным русским…

— Вот, насчёт этого они молодцы! Но, опять же, видишь — не всё, так однозначно. Не у каждого получается. Мне, просто очень повезло — Инженер очень умным оказался и, у меня способности к языкам и техническим наукам, вдруг объявились… А, большинство из приезжих — так, до конца жизни чернорабочими и, работают. Наравне с неграми да мексиканцами. Я ж, говорю — у Господа на всех ништяков не хватает!

— Ну, а что Вы вернулись? На Вас же, у Господа „ништяков“ хватило?!

К тому времени я уже хорошо — по „чуть-чуть“, „разогрелся“ и, мои мысли слегка раскрепостились…

— Инженер умер и, дела у меня пошли не очень… Кризис, недобросовестная конкуренция… Они же — наглосаксы, джентльмены только промеж себя! Да и, то — в основном, по пятницам. К тому же, мне изначально в Америке не нравилось.

— Что, так? — не унимался Племяш, — что именно, Вам в Америке не нравилось, дядя?

— В Америке, понимаешь, конечно хорошо… Но, уж слишком много там развелось пи…арасов! И, все они, прикинь Племяш, у власти! Попробуй, только слово поперёк них скажи — враз засудят…

— Да, ну? — глаза племянника приняли форму полной луны, — а, Вы не преувеличиваете, дядя?!

— Вот те, крест! Да и, бабы у них, если честно… Ничем не лучше! На одной я почти, чуть было не женился. Её папа даже, мне чуть было, табачную лавку не подарил…

— У Вас же, дядя, завод уже был?

— Вот я ему и, говорю: да иди, ты — недобиток вьетконговский, к чертям собачьим со своей сраной лавкой!

Что-то „Кристалл“, по-моему, крепковат оказался…

— Но, главное не в этом… Что-то в ней было не такое… Не наше… Ну, как бы тебе объяснить, Племяш? Даже, в постели она какая-то не такая… Ну, не как наши — русские бабы! Во время „этого дела“, (надеюсь, ты понимаешь, про что я!) всё болтала, что-то на своём… Напрягало, понимаешь?! Как-то раз, я не выдержал и, сказал ей по-русски: „Заткнись, дура!“ Кто ж знал, что она к свадьбе — чтоб мне приятно сделать, втайне русский язык учила…

— Так Вы, что? На ней женились? — Племяш очень удивился.

— С чего ты взял? — в свою очередь очень удивился я, — после того то, случая… Эта стерва, меня чуть не посадила!

— Так, Вы же с ней…

— А, что? В России обязательно женятся, когда… Это?

Кто из нас, интересно, тупой? Может и, вправду у меня часть мозга умерла?

— Так, на то специально падшие женщины есть…, — смущённо пролепетал мой прадедушка и густо покраснел.

Пора завязывать на эту тему!

— Ну, а в Америке, прикинь… Сплошь и рядом павшие женщины! Других и не найдёшь. Пока с сотню мужиков не перепробует, замуж не выходят… Ну, это ещё фигня…

— Фигня…?

— В смысле ерунда, пустяки… Новая беда на нашего брата обрушилась — фемины…

— А, это ещё что?

— Ты только прикинь, Племяш, бабы американские возомнили, с дуру, что они равны с мужиками… Курят все напропалую! Прикинь, Племяш: целуешься с ней и, такое ощущение, что — то ли пепельницу облизываешь — то ли, с матросом любовью занимаешься… И, ещё — прикинь только! Требуют, чтобы с ними, как с мужиками обращались… Называешь её, ну к примеру, дамой, а она на тебя в суд подаёт!

— Да, не может того быть!

— Да, да! У них так, чуть что — сразу в суд! Ходишь, блин и, оглядываешься — не накосячил ли с этими стервами, где…

— А, Вы не преувеличиваете, дядя? Из обиды на свою бывшую невесту?

— А, почему ты думаешь, Племяш, у них в Америке так много п…арасов развелось? — многозначительно поднял я палец кверху, отстаивая свою точку зрения, — американским мужикам стало проще друг с другом… Хм, хм… Чем, с этими дурррами… Хм, хм… Дело… Хм, хм… Иметь.

Племяш глубоко задумался. Потом, неожиданно радостно воскликнул:

— Ааа! Я понял, почему Вы вернулись, Дмитрий Павлович… Жениться хотите!

При слове „жениться“, Нянюшка вдруг проснулась:

— Я уже давно, Димочка, тебе невесту подыскала… Почему, почему ты меня не слухал? Эх! …Такая девка была! А, сейчас она давно замужем уже и детишек куча…

Допили до обеда „Кристалл“ и, спать! А, вечером у нас гуляло нижегородское купечество… Впрочем, ничего нового: обычный „корпоративчик“, с поправкой на время. Тысячу раз в таких участвовал в своё время — когда крутился с Барыгой. Племяш продемонстрировал подарки. Особый ажиотаж вызвал арифмометр, после того, как я продемонстрировал его возможности. Купцы, ещё запали на мои золотые часы. Куча народу захотело такие же купить… Сказал им, чтобы приходили завтра на трезвую голову, сейчас никаких дел — мы гуляем! Со всеми поперезнакомился, все лезли ко мне по-пьяни обниматься, вспоминали, каким я был маленьким и констатировали, что: „…ни, чего себе, вымахал!“. Каждый и всякий мылился набиться мне в компаньоны, особенно — Тихон Ерофеев, отец будущей моей прабабки… Тот, вообще, практически от меня не отходил. Не сказать, чтоб я завёл уж, слишком полезные знакомства — купцы, то были не первостатейные… Ну, не беда! Сейчас, главное легализоваться. П, это у меняч успешно получается!