Леонид Уманский - Ловушка времени

– Чьей жены? – удивился я.

– Моей, разумеется. Чьей же еще?

– А разве у вас есть жена? – я даже руками развел.

– Я тоже хотел задать ему этот вопрос, – усмехнулся Кравченко. – Странно… Он явно принимает меня за кого-то другого. Он сам сказал, что с трудом узнал меня без бороды. Кстати, я думаю, что именно из-за отсутствия бороды на нас все смотрят подозрительно. Если вы успели заметить, в этом мире каждый взрослый мужчина носит бороду. Жаль, что я не подумал об этом раньше.

– Ну, и что мы теперь будем делать, отращивать бороды? – усмехнулся я.

– В другой раз, а пока хозяин попросил подождать его здесь. Он скоро закончит дела в магазине, а потом отведет нас на склад, где мы выберем себе одежду.

– А это разве не склад?

Кравченко оставил мой вопрос без ответа. Он был явно обескуражен случившимся.

Спустя несколько минут появился хозяин магазина, которого, как выяснилось, звали Йуда. Он повел нас во двор дома, открыл низкую дверь и впустил в тесное помещение с еще более резким и неприятным запахом. Вдоль стены стоял ряд сундуков. Открывая их поочередно, Йуда стал вытаскивать части одежды.

Кравченко так натренировал меня, что я легко различил хитон, тунику и мантию. Фактически, на нас и сейчас была такая же одежда, но она, разумеется, отличалась покроем от местной. Кравченко что-то сказал хозяину, и тот убрал хитон в сундук. Я понял, что Кравченко решил не менять хитон, который, как я уже говорил, представлял собой длинную рубаху – его носили на голое тело.

Правда, под хитон мы надели трусы и майки, но самое главное, что под ним у нас висела кобура с шокером и пистолетом, поэтому менять хитон явно не было смысла.

Йуда подал каждому тунику и пояс. Сверху мы обернулись в мантии. Ноги мы обули в сандалии, которые были значительно удобнее наших. Кравченко отдал хозяину нашу одежду, и он с удовольствием взял ее, потому что качество ткани было гораздо выше местного.

Мы вышли со склада, и хозяин предложил нам отдохнуть во дворе под навесом. Мы сели на подушки, брошенные на циновку, хозяин вынес кувшин с водой и начал о чем-то разговаривать с Кравченко. Я обратил внимание, что по мере продолжения разговора Йуда все более мрачнел. В его голосе чувствовались боль и страдание. Кравченко все больше кивал, лишь иногда задавал хозяину вопросы.

Вскоре кто-то вошел во двор и позвал Йуду. Тот ушел, и мы с Кравченко остались вдвоем.

– Мне кажется, ваш хроноскоп плохо откалиброван, – неожиданно сказал Кравченко.

– В каком смысле? – удивился я.

– В том, что мы попали не туда, куда собирались, а на четыре года позже, – расстроено пояснил Кравченко.

– Как вы это определили?

– Сейчас не 35-й год, а 39-й или даже 40-й, – Кравченко глубоко вздохнул. – Хозяин рассказал мне, что император Гай, который правит в Риме, по-нашему это Калигула, распорядился поставить свою статую в иерусалимском Храме. Народ возмутился этому богохульству, и в стране начались беспорядки. Это очень известная история, она происходила где-то в 39–40-м году. Правда, беспорядки вскоре улеглись, так как тогдашний правитель Иудеи Петроний всячески оттягивал исполнение приказа императора, а потом Калигулу убили в 41-м году, и об этом вообще все забыли, но местные жители-то этого еще не знают. Так что получилось то, чего я боялся. Вместо спокойного периода мы попали в беспокойный.

– А что если рассказать им, что все закончится благополучно? – предложил я.

– И показать фильм про Калигулу, – засмеялся Кравченко, – но, к сожалению, я его не захватил.

– Что же нам делать?

– Мне кажется, нам нужно сидеть тихо и ни во что не вмешиваться. Кстати, есть одна хорошая новость. Хозяин лавки знает Иисуса. Это очень большая удача. Он говорит, что тот был здесь в последний раз девять лет назад, останавливался на несколько дней в городе, а потом куда-то внезапно ушел, и было это перед праздником Песах. Йуда хорошо это запомнил, потому что у него той весной родилась младшая дочь. С тех пор, по словам Йуды, он Иисуса больше не видел, но слышал, что тот погиб, а подробностей он не знает. Так что, вполне возможно, нам вообще нечего здесь больше делать. Жаль, что мы можем вернуться не раньше, чем через неделю.

В это время с улицы донесся шум, который быстро усиливался. Я попытался подняться, но Кравченко схватил меня за руку и резко усадил на место.

– Я вас прошу, сидите спокойно и не высовывайтесь. Нас это совершенно не касается.

– Послушайте, но там ведь явно что-то происходит. По-моему, кого-то бьют.

– Ну и что, пусть бьют. Главное, чтобы не нас. Тех, кого бьют, равно как и тех, кто бьет, по нашим понятиям уже около двух тысяч лет нет в живых. Они для нас – призраки, фантомы. Представьте себе, что вы смотрите фильм из жизни Древней Иудеи. Вы же не станете вмешиваться в сюжет.

Постепенно шум нарастал. На улице, похоже, разыгрывалась настоящая драма.

Я сидел как на иголках. Мне вдруг стало очень тревожно. Наконец, я не выдержал и вскочил.

– Вы знаете, – обратился я к Кравченко, – нас это не касается до тех пор, пока мы сидим здесь, но вы же не собираетесь отсиживаться тут целую неделю!

Глава 8,

которая показывает, к чему может привести языковой барьер

Внезапно во двор вбежал наш хозяин Йуда. Я даже не сразу узнал его – он был весь в пыли, а лицо разбито в кровь. Он что-то крикнул и упал.

Следом за ним во двор вошли два человека, выглядевшие как римские легионеры. Один из них ударил лежавшего Йуду ногой по голове, другой, увидев нас, что-то резко закричал. Кравченко ему ответил. Солдат стал приближаться к нам с явно недружественными намерениями.

Я сделал шаг в сторону и просунул руку под мышку, где висела кобура. Кравченко прошипел мне: «Не вздумай», и стал что-то быстро говорить солдату. Тот, видимо, заметил мое движение и повернулся в мою сторону.

Я нащупал шокер и вытащил его наружу. Солдат увидел непонятный предмет и угрожающе шагнул ко мне. Я резко выбросил вперед руку и одновременно включил шокер. Раздался громкий треск электрического разряда, и солдат вскрикнул от боли. Я снова включил шокер и ткнул его в плечо, не выключая электрический разряд. Солдат задергался всем телом и упал без движения.

Второй легионер, склонившийся над Йудой, наблюдал всю эту сцену, разинув рот. Наконец, видимо, придя в себя, он выхватил меч и направился ко мне. Я бросил шокер на землю, снова сунул руку под мышку, нащупал пистолет и рывком вытащил его, одновременно передергивая затвор.

Выстрелить я не успел, так как рядом появился Кравченко и ударил солдата шокером в шею. Тот упал как подкошенный.

– Давай быстро отсюда сматываться! – крикнул мне Кравченко.

Пока я собирал наши вещи в сумки, Йуда пришел в себя, увидел лежащих солдат и сказал что-то Кравченко. Тот молча кивнул и, повернувшись ко мне, зашептал: