Жюль Лермина - Парижский кошмар

— Не понимаю… не понимаю… Что делать?

Однако префект, продолжавший улыбаться и довольный тем, что инцидент не привел к более трагическим последствиям, с привычной инициативой взял дело в свои руки и принял надлежащие меры.

— Что делать? — сказал он месье Лустало. — Очень просто: ничего! Вполне ясно, что дальнейшие попытки что-то выяснить опасны. В сверхъестественное мы с вами не верим, не так ли? В Париже достаточно ученых, и они вскоре разберутся с этой маленькой проблемой. Нужно только защитить население от его собственной опрометчивости. Об этом мы позаботимся.

И действительно, через час прибыли солдаты и заняли посты на всех дорогах и улицах, ведущих к указанной пустоши.

Месье Лепин отправился в министерство внутренних дел и сообщил министру о результатах предварительного расследования.

Была без промедления назначена комиссия под председательством месье Пуанкаре [16] Анри Пуанкаре (1854-2إ9إ) — выдающийся французский математик, мезханик, физик и астроном. ; в нее вошли видные члены Академии наук и Консерватории искусств и ремесел [17] Знаменитое высшее учебное инженерно-техническое заведение в Париже, основанное в 1794 г. Т. е. в XIX-й арондисман. .

Будет уместно напомнить острякам из прессы, что подобная электрическая машина весьма далека от лейденской банки (!!!), оставленной на пустыре грабителями.

Наша газета была первой и единственной, указавшей на всю необычность приведенных фактов. Возможно, наши скептические коллеги наконец поймут, что признать их — гораздо достойней, чем печатать издевательские и безвкусные заметки…»

Можно только представить, какой эффект вызвала в Париже эта сенсационная статья! Большой город склонен к коллективной панике. Везде, от каморок консьержек до великосветских гостиных, царила тревога… Люди боялись. Одна ультра-пессимистическая газета обвинила анархистов и нигилистов в подготовке чудовищного нападения на Париж, давно приговоренный ими к уничтожению.

Поговаривали, что гостиницы опустели. Деловые круги были обеспокоены. Появилось официальное заявление, призванное поднять дух горожан, но результат оказался, как всегда, совершенно противоположным.

В то же время — такова уж противоречивая человеческая природа — весь Париж ринулся в Бют-Шомон, на улицу Манен и бульвар Серюрье [18] Т. е. в XIX-й арондисман , где винные заведения буквально процветали. Укрепления соперничали в популярности с бульварами и Булонским лесом…

Комиссия посетила пустошь, но не установила ничего нового — помимо того несколько тревожного обстоятельства, что аппарат еще глубже ушел в почву. Земля вокруг машины продолжала оседать.

Естественно, репортер Лаберже, умевший пробираться повсюду и всегда искавший пути попасть в самые запретные места, незаметно присоединился к комиссии. Пока жрецы науки с важным видом стояли у аппарата, он отошел в сторону и стал осматривать различные трещины и ямы в поисках новых улик.

Так он обнаружил вторую, а затем и третью лопасть пропеллера. Все его сомнения рассеялись: аппарат явно был средством передвижения, вероятно, новым автомобилем.

Изобретатель, видимо, испытывал его в неподходящих условиях. Оставалось это подтвердить.

В песчаной яме обнаружился обломок дерева со сломанным замком на нем — очевидно, остатки какого-то ящика. Рядом зоркий Лаберже заметил обрывок бумаги, прижатый к земле скатившимся сверху камнем. Это и был фрагмент письма на бланке лондонской «Лорелл и Ко».; на нем значился адрес получателя: «Сэр Атель Рэндом, Корсика-стрит, Хайбюри, Лондон N. W.».

Вот каким образом репортер «Нувеллиста» оказался в доме на Корсика-стрит в компании сэра Ателя Рэндома и отставного детектива Бобби…

Объяснения не заняли много времени. Сэр Атель Рэндом не стал отпираться.

Да, таинственный аппарат, найденный в Париже — это его чудесный Врилиолет, а крушение машины в XIX арон-дисмане было прямым следствием бесцеремонного вторжения мистера Коксворда…

Относительно опасности, угрожавшей парижанам, сэр Атель высказался уклончиво, но его лихорадочное возбуждение свидетельствовало о внутренней тревоге.

— Да, да, — бормотал он, расхаживая по комнате, — там больше 50 граммов… движущая сила огромна… и если поршень А соприкоснется с резервуаром D… о, это будет ужасно!

— Послушайте, — вмешался Лаберже, — давайте говорить по существу. Вы признаете, что по вашей ошибке или, точнее, благодаря вашему изобретательскому гению целому району Парижа сейчас грозит опасность. Ваша обязанность — исправить причиненное вами зло!.. Нельзя допустить новую катастрофу…

— Вы правы! — воскликнул сэр Атель. — Нет смысла раздумывать, как поведет себя врилий…

— Что вы сказали?

— Ах! простите, вы же не знаете! «Врилий» — так назвал я открытое мною вещество, обладающее невероятной мощностью. Мы должны немедленно отправиться в Париж…

— На это я и надеялся. Но как мы попадем туда? У вас есть какой-нибудь новый аппарат, пусть хоть работающий на адском огне?

— Увы! Единственная модель аппарата сейчас в Париже…

— Ладно! Тогда нам, как простым смертным, остается обычный транспорт. Который сейчас час?.. Четверть второго… есть поезд через Булонь в два двадцать, прибывает в Париж в девять вечера… годится! В путь!.. Вы готовы?

— Да! Пять минут!.. Мне нужно захватить кое-какие субстанции… они необходимы для того, что мне предстоит сделать…

Он быстро открыл вделанный в стену сейф с толстыми, как борта броненосца, стенками. Из сейфа сэр Атель достал два небольших металлических сосуда и положил их в карман.

— Ах, да! Вы, вероятно, не успели поесть?

— По правде сказать, нет, — ответил Лаберже. — В нашем деле иногда приходится голодать.

Сэр Атель протянул ему золотую коробочку в форме табакерки:

— Проглотите один из этих шариков.

— Что это?..

— Таблетки Бертло. Одной такой таблетки вам хватит на сутки.

— Синтетическая пища? Хм! Значит, по приезде обойдусь без ужина…

— Я бы тоже хотел таблетку, — робко сказал Бобби. После рассказа Лаберже он чувствовал себя забытым.

— А! наш смелый детектив! — сказал репортер. — Вы-то поужинаете дома.

— Но я… я собираюсь поехать с вами!

— Вы! — воскликнул Лаберже. — Зачем?

— Что значит зачем? — выпрямился Бобби. — Кто больше всех заинтересован в исходе дела? Вы забываете, месье Лаберже, что это вы, да, именно вы навлекли на британскую полицию и ее скромного представителя всеобщее презрение… Я вас смертельно ненавижу и не скрываю этого… но готов протянуть вам руку… если вы во всеуслышание признаете, что Коксворд — это Коксворд…

— С радостью, друг мой! — сказал в свою очередь Ла-берже, протягивая ему руку. — Это только естественно… и я обязан извиниться перед вами…