Жюль Лермина - Парижский кошмар

Он ощупывал стены и пол с предельной осторожностью, зная по опыту, какую опасность может представлять неловкое движение в помещении, оборудованном со всех сторон опасными и требующими деликатного обращения механизмами.

Вследствие этого сэр Атель принял самое мудрое решение: он замер без движения и начал спокойно и последовательно оценивать свое положение.

Сэр Атель, как уже догадался читатель, обладал умом точным и методическим и рассматривал все вопросы по порядку.

Сидеть глубоко под землей в грозящей взрывом коробке было, безусловно, не лучшим на свете занятием.

Но, с другой стороны, было истинным наслаждением слышать биение своего сердца, напрягать мускулы, следить за работой мозга — одним словом, оказаться после такого переполоха живым.

И сэр Атель начал произносить про себя следующий монолог.

— Я хорошо помню, что был уже близок к успеху. Через несколько минут, путем должного приложения силы врилия, я медленно приподнял бы Врилиолет.

Я собирался, как только дверца освободится, со всей осторожностью дотянуться до центрального изолятора и неитрализовать действие врилия, что обездвижило бы аппарат. Затем мы подняли бы его обычным способом — хватило бы канатов и нескольких сильных рук.

Что же случилось? Помню, я уже разрядил часть конденсаторов… еще две-три секунды, и я достиг бы цели. Отчетливо помню, что мне понадобился один из заготовленных инструментов… Я потянулся к верхней пружине двери… сумел просунуть руку…

Согласен, не стоило просить кого-то — месье Лаберже, если не ошибаюсь — подать мне нужный инструмент. Как раз в этот момент на меня покатилось чье-то тяжелое тело, и мой прут с наконечником из врилия ударился о стену…

Дальнейшее сэр Атель объяснил себе так: дверца каким-то образом открылась и закрылась за ним, а внезапно освобожденная сила врилия вызвала обвал и падение аппарата. Наука часто сталкивается с фактами, причины которых неизвестны; предложенное объяснение выстраивало их в систему, только и всего.

Очевидно, в результате внезапного толчка и сотрясения сработали некоторые переключатели, что привело к нейтрализации врилия — в настоящий момент аппарат казался безусловно «мертвым» и не выделял ни энергию, ни свет, ни тепло. Этим вопросом придется немедленно заняться, если ситуация позволит.

«Но все это, — подумал сэр Атель, — никак не подсказывает мне, как выбраться из более чем рискованного положения, в котором я нахожусь».

Внезапно дрожь пробежала по его телу.

Вернулась зловещая мысль, которую он на время отогнал от себя.

Он был не единственной жертвой. С ним были Лаберже, гениальный репортер, и Бобби, выдающийся британский сыщик. Погибли ли двое несчастных? Разорвали ли их на куски разряды врилия, сопровождавшие катастрофу? А может, что еще ужасней, они были раздавлены тоннами камней?..

Сэр Атель был добросердечным человеком. Его научные исследования были призваны по мере возможности способствовать процветанию всего человечества. Какое значение имела его жизнь? Он давно ею пожертвовал.

Но имел ли он право распоряжаться жизнью других? В эту минуту он не мог отрицать свою ответственность.

Почему, сознавая все опасности операции, с которыми он один мог совладать, он проявил такую слабость и позволил этим двоим сопровождать себя?

В случае Коксворда он мог сказать в свою защиту, что боксер сам вторгся к нему в дом. Сэр Атель был лишь свидетелем трагедии и никак в ней не участвовал.

Но он ни в чем не мог обвинить Лаберже и Бобби. Они последовали за ним по своей воле и ради его же блага. И ему, как честному человеку, следовало наотрез им отказать.

Быть может, им руководило нелепое тщеславие, и ему хотелось, чтобы рядом были свидетели его победы? При этой мысли сэр Атель покраснел.

Он сказал себе, что в конечном счете искупил свою вину: из бездны, где он очутился, выхода не было! Смерть будет для него подобающим наказанием.

Сэр Атель почувствовал, что слабеет под грузом этих болезненных раздумий. Вся энергия покинула его. Будь то по причине недостатка кислорода или моральных терзаний — нервы его были расшатаны, голова кружилась, перед глазами стоял туман.

Он чувствовал себя похороненным заживо и отчаянно сжимал руками грудь, сотрясаясь в конвульсивном спазме.

Этот жест спас его.

Он почувствовал под пальцами знакомые предметы — маленькие и плоские, как конфетные, коробочки. В них он держал частички врилия.

Врилий! Как! У него было это удивительное вещество, эта универсальная машина, эта панацея, эта сила, которой ничто не могло противиться! И он позволил себе упасть духом? К чему постигать одну из сокровеннейших тайн природы, если это открытие не может выручить его из беды?

И если сам он не умер, быть может, и спутники его спаслись?

Одна прикосновение к коробочкам с врилием привело сэра Ателя в чувство. Нет, нет, он не сдастся, он будет сражаться, он победит!

В темноте он словно увидел перед собой милое лицо Мэри Редмор; видение вдохнуло в него мужество.

— Я нахожусь во Врилиолете, — сказал он себе. — Но что с управлением? Это необходимо понять, и для этого мне нужен свет. Свет мне обеспечит врилий.

Существовала еще одна опасность — любое неловкое движение могло запустить механизмы и вызвать еще один взрыв, поскольку в аппарате временно хранились запасы полученного в лаборатории врилия.

С бесконечной осторожностью сэр Атель достал из жилетного кармана похожий на карандаш стержень, с помощью которого накануне уничтожил мраморную чернильницу. Затем он повернул кольцо, регулирующее действие устройства, и нажал на кнопку. Послышался негромкий щелчок и из трубочки вырвалось пламя, похожее на огонь ацетиленовой горелки.

Яркий свет залил кабину. Она напоминала телефонную кабинку. Стены усеивали небольшие черные коробки, снабженные кнопками и рычагами. Они служили своеобразной «клавиатурой» для управления аппаратом. Пучки проводов соединяли их с маленькой сферой, расположенной на металлической стойке. Как мы уже знаем, эта стойка, проходившая сверху вниз через всю кабину, представляла собой вал, вращавший верхний и нижний пропеллеры.

С первого же взгляда сэр Атель понял, что случилось. При падении аппарата один из рычагов управления сдвинулся от резкого толчка и увеличил обороты. Двигатель придал валу пропеллера гигантскую скорость.

Верхний пропеллер был сломан, но нижний остался цел и вонзился в рыхлую землю, как штопор или, точнее, архимедов винт. Так возникла полость, куда, словно в шахту, опустился аппарат. Сила трения тормозила спуск, и он был плавным.

Но почему Врилиолет остановился?

Атель зажег настенную лампу — теперь его движения ничего не сковывало. Он снова задумался. Заряд врилия, приводивший в движение мотор и различные части механизма, почти иссяк, но все еще оставался вполне действенным. Было очевидно, что дальнейшему спуску помешала какая-то мощная преграда.