Жюль Лермина - Парижский кошмар

— Вы можете наклониться к этому отверстию и поговорить с ним.

— Эй! Месье Лаберже, how do you do?…

— Quite wel, much obhged! [34] Как ваши дела? — Вполне хорошо, благодарю вас (англ.). — с громким смехом отвечал репортер.

— Где вы?

— Сказал бы, да сам не знаю. Но сейчас пусть лучше сэр Атель расскажет, есть ли у него какие-нибудь мысли насчет спасения наших потрохов.

— Я обращаюсь к вам обоим, — сказал англичанин. — Мы оказались в некоей пропасти. Глубину ее мы не знаем. Врилиолет чудесным образом пережил катастрофу и проделал своеобразный колодец, на дно которого мы упали. Вы находились над ним, возможно, на крыше. Скалистые породы остановили Врилиолет. Вы, месье Лаберже, попали в ту же пещеру, что и мы с мистером Бобби; но в полу ее есть отверстие, куда вы провалились и, к счастью, не переломали себе кости… Мистер Бобби полетел туда же вслед за вами, но застрял в отверстии, сжатый со всех сторон, как алмаз в золотом кольце… Я его вытащил, но хотелось бы сделать и большее. Давайте подумаем. Взобраться вверх по колодцу мы не в силах, к тому же он, вероятно, завален камнями, а снаряжения для подобного подъема у нас нет. Даже врилий не может нам помочь.

Заключение таково: нужно искать другой выход.

Некоторые обстоятельства — темнота, голод — нам не страшны. Врилий поможет нам преодолеть физические преграды. Мы будем искать и с помощью науки, возможно, найдем путь к поверхности земли…

— Ах! Париж! Бульвары! — комически простонал Лабер-же. — И стаканчик доброго пива!

— И последнее. Поскольку вы, Лаберже, не можете попасть наверх, нам придется спуститься к вам. Оттуда мы и начнем исследование пещеры… Мистер Бобби, у вас есть возражения против этого плана?

— Никаких! — ответил Бобби, выпятив грудь. — С ври-лием я готов идти хоть на край света!

— К несчастью, край нашего света сейчас довольно близок… Начнем. Мистер Бобби, оставайтесь на месте. Я вернусь во Врилиолет, в бедную изувеченную машину… Мне нужно кое-чем запастись. Мистер Бобби, вытяните руку со светильником и посветите мне…

Сэр Атель подтянулся и забрался в кабинку. Через пять минут он появился с небольшой коробочкой и мотком провода толщиной с мизинец в руках.

— А теперь, дорогой мистер Бобби, окажите мне честь и поднимите руки. Я обвяжу вас под мышками и спущу к вашему другу, месье Лаберже. Вы не возражаете?

— С этого момента позвольте считать, что я на службе, а вы — мой начальник…

— Perfectly well! Go on! [35] Прекрасно! Вперед! (англ.).

Через минуту Бобби был прочно обвязан и, с врученной ему сэром Ателем коробкой в руках, скользнул в отверстие, позволявшее свободно спускаться в вертикальном положении.

Начался спуск.

Пять метров! Лаберже был прав. Все прошло гладко.

— Бобби у меня в руках! — крикнул Лаберже. — Сердце так и колотится… Кстати, а как вы собираетесь к нам присоединиться?

— А вот как!

Сэр Атель, гибкий и мускулистый, повис на руках на краю отверстия, разжал руки, упал вниз, покатился по полу и сразу вскочил на ноги. Миг спустя он зажег свой фонарь.

— Примите по таблетке Бертло, — сказал он. — Нам понадобятся все силы.

— Неплохо, — заметил Лаберже, разжевывая таблетку, — но с отбивной не сравнишь…

— Нам не до чревоугодия. Коробку, мистер Бобби!

Сэр Атель открыл коробку и достал два стержня, которые также превратил в фонари и вручил своим спутникам.

— Осмотримся, — сказал он.

Двигаясь гуськом, они стали осматривать громадное подземное пространство, ставшее их тюрьмой. Сэр Атель шел впереди.

Внезапно он испустил крик радости.

— Есть проход…

Сэр Атель только что заметил очень длинную и узкую трещину, казалось, проделанную в стене топором.

— Мы спасены! — оптимистичным тоном заявил Бобби.

— При условии, — заметил сэр Атель, — что этот коридор, который кажется мне очень узким, нас куда-то выведет…

— Везде лучше, чем здесь!..

— Это правда, — согласился Лаберже. — Только подумать, что сейчас над нами ходят, прогуливаются, шутят парижане!.. А прямо над моей головой, возможно, находится пивная! Ну да ладно! Куда, черт побери, подевался наш англичанин?

Пока он говорил, сэр Атель решительно шагнул к трещине и исчез из виду.

— Постойте там! — крикнул из трещины ученый. — Нам не стоит рисковать всем троим!

Последовало долгое молчание. Затем раздался голос:

— Идите сюда!.. Только осторожно, спуск довольно крутой…

— Спуск! — вздохнул репортер. — Ах! мы и не собирались спускаться, как говорил старина Корнель. Кто знает, дружище Бобби, может, мы выберемся отсюда к антиподам, на какой-нибудь неизвестный остров в Тихом океане… Мне-то все равно, но идти придется долго, а у меня через два часа назначено свидание на улице Тетбу! [36] Эта улица с XIX в. известна и описывалась в литературе как место, где жили куртизанки и содержанки состоятельных парижан.

И он быстро протиснулся в туннель, задевая за стены широкими плечами. Бобби послушно двинулся следом.

— Ну-с, что вы думаете о нашем положении, месье дю Вриль? — спросил репортер, нагнав сэра Ателя.

Ученый, расставив ноги, освещал лучом света вернюю часть стены.

— Вы не геолог? — спросил он Лаберже.

— Хм! Я имею некоторое представление о геологии, как и обо всем остальном… Хороший журналист должен во всем разбираться — а вдруг окажешься на конференции в Сорбонне, посвященной вращению земного шара…

— Хорошо! Вы меня поймете, а это все, что требуется… Должен признаться, я крайне поражен. Как и вы, я не знаю, на какой глубине мы находимся; поэтому я не мог представить себе строение слоев. Окружающие нас породы относятся к последней эпохе третичного периода, которую мы называем миоценом. Вслед за ним начался плиоцен… Именно в это время сформировалась почва, на которой стоит ныне Париж…

— В таком случае, — сказал Лаберже, с сожалением закуривая свою последнюю сигарету, — это было задолго до 1830 года… [37] Намек на «Июльскую революцию» 1830 г., покончившую с властью Бурбонов.

— С тех пор прошли сотни тысяч лет…

— А камень хорошо сохранился… и не скажешь…

— И все-таки, какие перевороты, какие потрясения пережила Земля в это время! — воскликнул сэр Атель. — Могучие природные катаклизмы, какие мы не можем даже вообразить, с удивительной быстротой изменяли климатические условия… яркое солнце и тропическая жара почти мгновенно сменялись ливнями и снежными буранами, яростно хлещущие ветры превращали сугробы в ледники… То было время микролитов и вулканических извержений в Оверни…

— Уважаемый сэр, — вмешался репортер, — простите, что я вас прерываю, но не могли бы вы отложить эти объяснения… Время идет (он посмотрел на часы), скоро час аперитива…