Борис Батыршин - Крымская война. Соотечественники [litres]

Андрей серьезно посмотрел на юношу. Тот ждал.

– А дальше, юнкер, мы спускаемся в низы, задраиваем броняги и ждем. А пока ждем, я вам все растолкую…

– Глянь-ка, Водяницкий, какая жуть! Стены вокруг лиловые, а мы посередке, как дерьмо в проруби! А как тот смерч корабли слизнул – раз, и нету!

– Я, товарищ Евгений, сколько лет по морям хожу, а такого не видал. Но я так рассуждаю: бояться не надо. Вон, командир не опасается, а он ведь тоже все видел! Может, и нас пронесет?

– Может, и пронесет. Ты только вот что скажи: что это командир с тобой чуть ли не обнимался, по плечу хлопал? А ты и рад стараться, штык с англичашки содрал! То есть я не против, с такого и штаны содрать не грех, но неужели ты, товарищ, гаду Иконникову веришь?

– Верить – не верю, а он полезное дело для Революции сделал. Как и беляки эти, которые крейсер раскатали. За это и кортик не грех ему поднести, законный трофей. Ты, товарищ Евгений, на Черном море человек новый, а я скоро год как здесь воюю. Сколько раз с англичанами дрались, вот с этим самым «Карадоком»! Цельная эскадра пришла к Николаеву: беляки, англичане, крейсера, гидропланы, миноносцев тьма. А мы – с голым задом и тремя буксирами – воюй как знаешь! Но наши ему не спустили, вкатили с берега трехдюймовым! Как же мне не порадоваться, когда командир приказал с этой английской гадины замки свинтить и за борт покидать?

– Я, товарищ, твое негодование понимаю. Но все одно, не забывай, что Иконников – объективно гад и кровавый враг Республики. Тебя же, дурья голова, продал белякам вместе с лодкой, а ты его выгораживаешь, да еще и беляков хвалишь!

– Не выгораживаю! Я только сказал, что англичане опаснее…

– Это в тебе политическая незрелость говорит! Англичанин – империалист, враг явный, хоть и сильный. Но он неотвратимо обречен поступью истории: ихний же пролетариат скоро выкинет своих буржуев и гадов вон! Карл Маркс и товарищ Троцкий нас как учат? Перманентная, понимаешь, революция, скоро водрузим везде светлое знамя труда! А такие, как Иконников, – враги внутренние, затаившиеся, только и ждут, как бы нож в спину воткнуть. Вот и подумай, кто опаснее!

– Ладно, товарищ Евгений, пошли в низы. Слышишь, тревогу бьют? А что было сказано: «Как пробьют тревогу, так все в низы, задраить накрепко и сидеть, как мышь под веником?»

– Да что ты твердишь – «колокола» да «тревога!» Мы что, сами без головы? Без золотопогонников разберемся, что делать…

– Ты, товарищ Евгений, человек сухопутный, хотя и зрелый политически. На корабле дисциплина – первейшее дело. Ежели капитан говорит: «С палубы долой и задраиваться», то надо политграмоту задвинуть за рундук и выполнять. Потому как…

– Погоди, товарищ, что ты несешь? Политграмоту – и задвинуть? А если приказ этот вредный?

– Море – оно не разбирает, кто вредный, а кто наоборот. Как наподдаст волной – и все, нет ни человека, ни политграмоты. А потому полезли в машинное, после договорим…

Конец первой части

«…разжал кулак. На потной ладони лежала флешка – прощальный презент профессора.

– Ознакомьтесь, Сергей Борисыч. По-моему, это может вам сильно пригодиться. Да и нам тоже.

– Вам? Так вы допускаете…

– В этом мире, голубчик, ничего нельзя исключать, – улыбнулся Груздев. – Если уж мы сумели однажды пройти этим маршрутом – что мешает проделать это снова?»

Признаться, я изрядно нервничал, когда вечером того же дня вставлял флешку в ноутбук. Севастополь гудел, как растревоженный улей: уход «потомков» никого не оставил равнодушным. Но ушли не все: стоял посреди Южной бухты «Морской бык»; потрепанные гидропланы отдыхали в эллингах, у пирса покачивался калека «Заветный». Команда почти в полном составе присоединилась к своему командиру, и теперь им предстояла непростая задача – вернуть миноносец к жизни. Пока же корабль изрядно ощипали – сняли прожектора, орудия, пулеметную установку. Минный аппарат переставили на винтовую шхуну «Аргонавт», и та последней оставшейся у нас торпедой отправила на дно линкор «Джеймс Уатт». Разгром при Варне вышел знатный – недаром ее прозвали «второй Чесмой», подобно тому, как Альму европейская пресса хором именует «вторым Трафальгаром».

Газеты наперебой обсуждают достижения России в новом виде войны на море – минной. И если за Каналом пресса поносит московитских варваров за «неджентльменское» ведение войны, то за пределами Соединенного Королевства реакция иная: от сдержанного оптимизма до злорадства. Но всех переплюнула нью-йоркская «Геральд», призывавшая изучить русский опыт и завалить минами британские гавани. И вдобавок послать в атаку сотни минных катеров конструкции генерала Тизенгаузена. Правда, лицензию на их производство надо еще приобрести, но газета «Геральд» выразила готовность возглавить кампанию по сбору средств. Что ж, порадуемся за американцев – идея, безусловно, хороша.

Но я отвлекся.

Флешка. Самая обыкновенная, на 8 гигов. И единственный файл, открывшийся в текстовом редакторе. Не стану приводить послание Груздева целиком, оно есть в любом учебнике по новейшей истории, не говоря уж о специальных трудах.

Я не разбираюсь в хронофизике и не успел восполнить этот пробел до отправления экспедиции. События развивались слишком быстро: визит на Лубянку, предложение Андрюхи Митина, включение в руководство Проекта, подготовка… После Переноса и вовсе стало не до науки: Груздев, к которому я мог бы обратиться за разъяснениями, валялся в отключке, а пообщаться с заменившим его Валей Рогачевым я так и не собрался из-за хронического цейтнота.

Если коротко, то профессор сравнивал поток «мировых линий», содержащий и нашу собственную, и ту, на которой мы оказались, с пучком соломинок. Время и события текут на них одинаково, отличить одну от другой существующими методами невозможно.

Хронофизики научились перемещаться в прошлое, хоть в Древний Рим, хоть к динозаврам. За одним исключением: прошлое собственной «мировой линии» оставалось под запретом. Иначе возникал известный из фантастики парадокс, нарушение причинно-следственной связи. А вот в прошлом чужих «соломинок» можно вытворять что угодно, на нашей действительности это не отразится.

Итак, теория у Груздева была. А вот воплощение ее «в металле» требовало огромных средств. Государство не собиралось сорить деньгами ради удовлетворения любопытства историков. Обратиться к частным инвесторам? Заинтересовать, по примеру героя гаррисоновской «Фантастической саги», крупную киностудию, предложить турфирмам «хроносафари» или туры по Древнему Египту? Груздев, при всей своей научной одержимости, был патриотом, ученым советской закалки и такие варианты не рассматривал.