Константин Кураленя - Шаман-гора

Я проигнорировал его выкрик и, легкомысленно помахав рукой, направился к поверженному мною хунхузу. Наклонившись над распростёртым на земле телом, я извлёк из его горла свой нож и обтёр кровь о рубаху убитого.

Видя, что никто не пытается меня убить, Степан выбрался из своего укрытия и направился к раненому противнику.

— Только не убивай его, — крикнул я вслед. — Сначала допросим.

А сам с удивлением стал разглядывать торчащий из-за пояса убитого револьвер. Револьвер был внушительных размеров и полностью соответствовал всем параметрам револьверов в вестернах с участием Гойко Митича [12] Митич, Гойко — югославский кинорежиссёр и киноактёр, исполнитель ролей индейцев в популярных в советское время фильмах киностудии «Дефа» «Чингачгук — Большой Змей», «Сыновья Большой Медведицы» и др. .

Я выдернул оружие из-за пояса убитого и поднёс к глазам. На стволе рядом с барабаном на английском языке была выбита надпись «Кольт драгун 1852». Судя по всему, это было название и год выпуска револьвера.

«Так вот ты какой, тот самый легендарный кольт, который уравнял шансы сильных и слабых», — думал я, разглядывая оружие.

Кстати, а почему хунхуз не воспользовался револьвером? Я заглянул в барабан. Все патроны были на месте. Тем более странно.

А может, он не хотел себя обнаруживать раньше времени? Ведь оставался ещё Степан. Да, скорее всего так оно и было. Но парню просто не повезло. Я оказался проворнее.

Засунув револьвер себе за ремень, я присел рядом с трупом и обшарил торбу, которая висела у него на боку. Мои поиски увенчались успехом. Из торбы был извлечён кусок рисовой лепёшки и суконный мешочек с патронами и капсюлями к револьверу.

Отправляясь в погоню, мы со Степаном совершенно забыли о пище, и теперь голод всё настойчивей давал о себе знать. После произведённого обыска я направился к Степану. В кустах слышалась какая-то возня и злобные матюки казака.

— Что, сучий потрох, отвоевался? А ну давай, выползай!

Затем из кустов вылетело длинноствольное ружьё неизвестной конструкции, а следом за ним Степан за шиворот вытащил слабо упирающегося вояку.

Узкоглазый худосочный хунхуз жалобно поскуливал и всем своим видом старался показать, как ему больно. Но Степану страдания китайца были «по барабану». Более того, он намеренно пнул его в раненое плечо. Раненый взвыл.

— Ну, что, сучонок, давай выкладай всё об своих друзьях-бандитах, — зверски глядя в глаза пленному, прошипел он, после чего, к моему великому удивлению, свой вопрос повторил на незнакомом мне языке.

Подранок-хунхуз, постоянно вытирая рукавом текущие из носа зелёные пузыри, что-то быстро и жалобно проклёкотал в ответ.

— Говорит, что случайно на нас наткнулись. Хотели ружьишками нашими разжиться, — повернувшись ко мне, перевёл Степан.

— Врёт, сволочь. Спроси его о девчонках, — сказал я, вглядываясь в глаза пленного.

Степан вновь что-то проговорил хунхузу. Глаза того затравленно забегали, пытаясь найти убежище от моего взгляда. Но не тут-то было.

— Говори, сука! — рявкнул я и, подтверждая серьёзность своих намерений, наступил грязным сапогом ему на шею и слегка придавил.

Правой рукой я достал из-за ремня наган и, глядя в глаза бандиту, медленно взвёл курок, при этом ствол поменявшего своего хозяина револьвера смотрел в лоб «языка». Неизвестно, что для допрашиваемого было страшнее — наши многообещающие взгляды или раскачивающийся перед носом ствол.

Такой допрос называется «интенсивный метод обработки», когда при отсутствии должного количества времени необходимо поиметь максимально эффективный результат. И флибустьер сухопутных просторов «поплыл». Наверное, ему очень хотелось жить, хотя бы ещё немного, пока он будет отвечать на вопросы, пусть ценой каждой прожитой минуты будет жизнь его бывших товарищей.

Степан кое-как успевал переводить его захлёбывающийся клёкот.

— Да, он говорит, что они из банды головореза Ю Тайм Синга.

А его самого зовут Чен. Когда вчера на Амуре разыгрался шторм, они вышли на берег реки в надежде на удачу. Предчувствие не обмануло их предводителя. Они увидели, как плоты русских переселенцев стали искать укрытие от шторма на их стороне. Они терпеливо дождались, когда лагерь уснёт, и совершили набег. Синг сказал, что по такой погоде ни один русский не выйдет на их след.

Они успели захватить пять русских баб и оружие часовых. Чтобы уйти незамеченными, они больше не стали ничего брать. Поначалу им казалось, что всё складывается удачно, но несколько часов назад старый волк Синг стал чуять неладное. Русские бабы стали совершенной обузой. Если в начале пути они ещё как-то реагировали на пинки и затрещины, то сейчас совершенно выбились из сил. И поторопить их уже не было никаких возможностей.

— Дак они, суки, брали их с каждой стороны за руки и тащили чуть ли не волоком за собой, пока сами окончательно не выдохлись, — при последних словах Степан с ненавистью пнул китайца в бок.

— Ладно, Стёп, не отвлекайся, — поморщился я. — Спроси у него, сколько их там человек, какое оружие и как далеко они отсюда находятся?

Степан согласно кивнул головой и продолжил: — Он говорит, что нам навстречу Синг послал троих. А там у них ещё девять человек. Вооружены все неплохо. Американские револьверы, русские и бельгийские винтовки. Есть и допотопное оружие, со ствола ещё заряжается. А идти до них примерно около часа, а могёт, и того меньше. Они там лежат словно трупы, кокаинщики хреновы! — выругался Степан.

— Что, наркоманят? — поинтересовался я.

— Ещё как! Нанюхаются опию и лежат как брёвна, — сплюнул в сторону казак.

— Что, прямо сейчас нанюхались?

— Дак нет, сейчас они лежат, отдыхиваются. Дыхалка-то после опия ни к чёрту. Эта зараза всё нутро выедает.

Я молча смотрел на поскуливающего хунхуза.

— А он что, опий не употребляет? Раз сил хватило дойти до нас.

— Говорит, что эти идиоты мало живут, а у него семья и дети.

Ему надо долго прожить. Поэтому он не устал, как остальные.

Да и напарники его были ребята хоть куда. Из лука стреляли, как заправские татары.

Из лука они стреляли, конечно, неплохо. В этом я успел убедиться на собственной шкуре. Но в остальном их внешний вид не внушал серьёзных опасений. Все они выглядели заморенными доходягами из немецких лагерей.

— Это хорошо, что он надеется долго прожить. Значит, и нам поможет. Скажи ему, что если он поможет нам вернуть девушек, то останется жить, — сказал я задумчиво. В моей голове потихоньку складывался план освобождения невольниц. В первую очередь надо перевязать пленного, пока он не зашёлся кровью.

Возможно, что с его помощью мы сумеем выйти победителями из решающей схватки.