Nine Princes in Amber

I was half dead with fatigue and my entire body was laced with aches and pains. Every inch of my skin seemed to have been burned, but the waters were so cold that I was shaking and probably blue. I'd have to leave the river soon, if I wanted to live. I felt that I could manage a few more underwater expeditions, and I decided to chance them before departing from the sheltering depths.

Somehow I managed four more laps, and I felt then that I might not come up again if I tried a fifth. So I hung onto a rock and caught my breath. then crawled ashore.

I rolled onto my back and looked all around. I didn't recognize the locale. The fires hadn't reached it yet, though. There was a thick clump of bushes off to my right and I crawled toward it, crawled into it, fell flat on my face and went to sleep.

Я был полумертв от усталости, и все тело болело и жгло. Каждый кусочек моей кожи был как в огне, но вода была настолько холодной, что я весь дрожал и посинел от холода. Если я вообще хотел остаться в живых, мне придется выйти из реки. Но сначала я решил на всякий случай проплыть под водой еще несколько раз, прежде чем выбираться на берег.

Не знаю как, но мне удалось нырнуть и проплыть под водой еще четыре раза, и я почувствовал, что если нырну в пятый, то уже не вынырну. Поэтому я уцепился за прибрежный булыжник, немного передохнул и выполз на сушу.

Я перекатился на спину и огляделся, не узнавая местности. Пожар, однако, сюда еще не достиг. Справа от меня рос густой кустарник, и я пополз к нему, свалился лицом на землю и заснул.

When I awoke, I wished I hadn't. Every inch of me ached, and I was sick. I lay there for hours, half delirious, and finally managed to stagger back to the river for a long drink of water. Then I headed back for the thicket, made it, and slept again.

I was still sore when consciousness came once more, but a little bit stronger. I walked to the river and back, and by means of my icy Trump found that Bleys was still alive.

Первое, что я ощутил при пробуждении — желание вообще не просыпаться. У меня не было места, которое бы не болело, да к тому же меня тошнило. Я пролежал так несколько часов в полубессознательном состоянии, и в конце-концов с трудом дополз до реки, где с жадностью напился. Затем опять вполз в кустарник и заснул.

Когда я пришел в себя во второй раз, мне все еще было плохо, но я чувствовал себя намного сильнее. Я дошел до реки и обратно, и с помощью ледяной карты Блейза обнаружил, что он жив.

“Where are you?” he asked, when I had made the contact.

“Damned if I know,” I replied. “Lucky to be anywhere at all. Near the sea, though. I can hear the waves and I know the smell.”

“You're near the river?”

“Yes.”

— Где ты? — спросил он, когда мы вошли в контакт.

— Понятия не имею. Мне повезло, что я вообще где-то. По-моему, недалеко от моря. Я слышу плеск волн и узнаю запах.

— Ты рядом с рекой?

— Да.

“Which bank?”

“Left, as you'd face the sea. North.”

“Then stay put,” he told me, “and I'll send someone after you. I'm assembling our forces now. I've already got over two thousand together, and Julian won't come near us. More keep straggling in every minute,”

“Okay,” I said, and that was it.

I stayed put. I slept as I did so.

— На каком берегу?

— Левом, если смотреть по направлению к морю. Северном.

— Тогда оставайся на месте, — сказал он, — и я пошлю за тобой кого-нибудь. Я сейчас собираю наше войско. Со мной уже две тысячи человек, так что Джулиан не подойдет близко. Но каждую минуту подходит все больше и больше народу.

— Хорошо.

На этом наш разговор окончился. Я остался на месте и, не теряя времени, заснул.

I heard them bashing about in the bushes and was alert, I pushed some fronds aside and peered forth.

It was three of the big red guys.

So I straightened my gear and brushed all my garments, ran a hand through my hair, stood erect and swayed, took several deep breaths, and stepped forth,

“I am here,” I announced.

Я услышал, как кто-то продирается сквозь кусты и тут же притаился. Раздвинув несколько веток, я посмотрел вперед.

Это были три краснокожих великана. Так что я выпрямился, почистил одежду, пригладил рукой волосы, сделал несколько глубоких вдохов и выступил вперед.

— Я здесь.

Two of them did double-takes, blades in their hands, as I said it.

But they recovered, smiled, paid me deference, and conducted me back to the camp. It was perhaps two miles distant. I made it without leaning.

Bleys appeared and said, “We've got over three thousand now.” Then he called for a medical officer to take care of me again.

Услышав мой голос, двое из них выхватили мечи и заняли оборонительную позицию. Но они быстро оправились, улыбнулись, отдали мне честь и проводили в лагерь. Он был примерно в двух милях. Я дошел до него, умудрившись не сутулиться по дороге.

Появился Блейз и сообщил мне:

— У нас уже более трех тысяч.

Затем он опять позвал военного врача, чтобы тот обо мне позаботился.

We were undisturbed all through the night, and the rest of our troops straggled in that night and the following day.

We had perhaps five thousand by then. We could see Amber in the distance.

We slept another night and on the following morning we set forth.

Ночь прошла спокойно, никто на нас не нападал, и всю ночь и весь следующий день к нам присоединялись остатки нашего войска.

Их было уже пять тысяч. В отдалении виднелся Эмбер.

Мы спали всю ночь и отправились в путь наутро.

By afternoon we had made maybe fifteen miles. We marched along the beach, and there was no sign of Julian anywhere.

The feeling of pain from my burns began to subside. My thigh was healthy, but my shoulder and arm still hurt from here to hell and back again.

К полудню проделали примерно двадцать миль. Мы маршировали вдоль берега, и нигде не было видно и признака войск Джулиана.

Боль от ожогов начала проходить. Бедра я почти не чувствовал, но плечо и руки давали о себе знать, причем иногда было так больно, что хотелось кричать во все горло.

We marched on, and soon we were within forty miles of Amber. The weather stayed clement and all of the wood to our left was a desolate, blackened ruin. The fire had destroyed most of the timber in the valley, so for once there was a thing in our favor. Julian nor anybody else could ambush us. We'd see them coming a mile off. We made another ten miles ere the sun fell and we bivouacked on the beach.

Мы продолжали идти вперед и вскоре оказались в сорока милях от Эмбера. Погода оставалась устойчиво хорошей, а лес слева от нас весь выгорел и стоял черный, как деготь. Огонь уничтожил весь кустарник в долине, а это было нам на руку. Ни Джулиан, ни кто-то другой не мог устроить нам засаду. Мы бы увидели их за милю. До захода солнца прошли еще десять миль и разбили лагерь на берегу.

The next day, I remembered that Eric's coronation was near at hand and I reminded B!eys. We had almost lost count of the days, but realized we still had a few remaining.

We led a speed-march till noon. then rested. By then, we were twenty-five miles away from the foot of Kolvir. By twilight, the distance was ten.

And we kept on. We marched till midnight and we bivouacked once again. By that time, I was beginning to feel fairly alive once more. I practiced a few cuts with my blade and could almost manage them. The next day, I felt even better.

We marched until we came to the foot of Kolvir, where we were met by all of Julian's forces, combined with many from Caine's fleet who now stood as foot soldiers.

Bleys stood there and called things, like Robert E. Lee at Chancellorsville, and we took them.

We bad maybe three thousand men when we had finished off everything Julian had to throw against us. Julian, of course, escaped.

But we had won. There was celebration that night. We had won.

I was very afraid by then, and I made my fears known to Bleys. Three thousand men again Kolvir.

I had lost the fleet, and Bleys had lost over ninety-eight percent of his foot soldiers. I did not look upon these as rejoiceable items.

I didn't like it.

But the next day we began the ascent. There was a stairway, allowing for the men to go two abreast along it. This would narrow soon, however, forcing us to go single file.

На следующий день мы начали подъем. На Колвир вела огромная лестница, позволяющая людям находиться на ней не более двух в ряд. Однако вскоре она сузится, и мы вынуждены будем идти гуськом.

We made it a hundred yards up Kolvir, then two, then three.

Then the storm blew in from the sea, and we held tight and were lashed by it.

Afterward, a couple of hundred men were missing.

Мы прошли вверх сто ярдов, потом двести, триста... С моря рванул ураганный ветер, мы прижались к камню и стали идти осторожнее. Потом мы недосчитались примерно две-три сотни человек.