Сергей Протасов - На восток [litres]

Починившись и отбункеровавшись, двинулись к острову Флорес, что в Голландской Индии. У его юго-западного побережья всегда было не только удивительно красиво, но и достаточно пустынно, чтобы снова иметь возможность в течение пяти дней грузить уголь. Закончив очередную бункеровку, совершили переход до Марианских островов. Там снова заполнили бездонные потроха лайнера топливом и получили инструкции от Адмиральштаба на последний, завершающий отрезок пути.

В итоге, благополучно избежав встреч с кем-либо и «усвоив» почти 15 000 тонн угля, на подходах к проливу Фриза установили связь по радио, а вскоре и встретились с «Дойчландом». Там узнали, что он все это время в гордом одиночестве спокойно пыхтел на своих семнадцати узлах, не требуя никакого обеспечения своего перехода. При этом израсходовал в три раза меньше топлива и, срезая углы, догнал вышедшего на полторы недели раньше скорохода. Такой вот казус!

Там же лайнеры ждал еще один пароход с углем. Поскольку и на нем имелась радиостанция, быстро объединившись в отряд, немецкие суда все втроем форсировали охраняемый нашими вооруженными шхунами пролив, где их уже ждали, и благополучно добрались до юго-восточного побережья Сахалина у селения Найбучи.

Там, благодаря кое-каким подготовительным мероприятиям, проведенным силами Корсаковского порта, в самые кратчайшие сроки произвели рокировку грузов. Часть угля переправили на лайнеры, а все предназначавшееся для Владивостока – на угольный пароход, попутно ссадив три батальона Вятского полка на баржи и малые суда, а четвертый батальон прямо на берег.

Угольный пароход назывался «Принц эйтель Фридрих» компании «Норд Дойче Лойда». И был он не угольщиком, а обычным крупным грузопассажирским транспортом с ходом в пятнадцать узлов, зафрахтованным Морведом всего две недели назад в Циндао. Поэтому о нем, так же как о «Фридрихе», Гинце ничего не знал до самого последнего времени. А в штабы во Владивостоке, из соображений секретности, о них вообще не сообщали.

«Фридрих III» доставил во Владивосток полк пехоты и почти 1000 тонн чрезвычайно полезного железа. Правда сам теперь нуждался в основательном ремонте и для дальнейшего использования по прямому назначению не годился. А на «Принце», после всех манипуляций с грузами, имелось 4000 тонн боевого угля (все, что осталось после бункеровки «Кайзера») восемь больших моторных катеров, закрепленных на крышках трюмов, материалы и детали для ремонта электрических и гидравлических приводов башен. Но самое главное – столь необходимые для эскадры снаряды.

Правда тяжелых фугасов оказалось всего по два с половиной десятка на каждый из дюжины современных боеспособных в данный момент двенадцатидюймовых стволов, находившихся во Владивостоке, да по тридцать штук к десяти- и восьмидюймовкам с довеском из пяти тысяч шестидюймовых. Но зато снаряжены они были не пироксилином, а более мощным тротилом, который только в этом году начали производить в Германии, что давало основание ожидать от них гораздо большего бризантного действия. По крайней мере, так было написано в прилагавшихся к ним документах.

В дальнейшем их испытали стрельбой по морским и береговым целям. Но ввиду малочисленности всей партии ограничились опытным отстрелом только из шестидюймовок, в строжайшей секретности проведенным на полигоне в заливе Посьет и вполне оправдавшим все ожидания .

Такое серьезное пополнение, как войсками, так и ценнейшими грузами, да еще и доставленное экспресс-методом, произвело в гарнизоне и на эскадре сильное впечатление. Этот эффект многократно усилился, когда из привезенной штабной почты стало известно, что из портов Черного и Балтийского морей вышли еще более десятка судов с грузами и войсками на борту и их прибытия следует ожидать в течение ближайших двух-трех недель. Теперь появилась надежда, что кое-что все же начало меняться и там, далеко в столице, коль скоро от бессистемных капельных перевозок перешли к полноценному снабжению воюющей второй год единственной оставшейся русской крепости Дальнего Востока.

Между тем, по мере поступления достоверных сведений из северо-восточной Кореи вскрылся факт самоуправства начальника Посьетского отряда, развернувшего казачьи сотни по своему усмотрению вопреки распоряжениям вышестоящего начальства. В то время как они безрезультатно осматривали пустой берег, слабый японский заслон не позволил казачьему разъезду оседлать перевал, а исходя из телеграммы о невозможности прорыва, был отдан приказ прекратить бесплодные атаки и занять оборону до подхода артиллерии.

Согласно аналитическим выкладкам, основанным на данных разведки, это дало японцам почти сутки для укрепления обороны, обезопасив их слабый фланг, в то время как атака всеми назначенными силами сразу привела бы к выходу нашей кавалерии непосредственно к плацдарму в момент высадки еще только первого разведывательного эшелона пехоты с легким вооружением без артиллерии и пулеметов. Тогда был реальный шанс сбросить еще не зацепившегося за берег противника в море с минимальными потерями. После этого японцы вряд ли стали бы высаживаться где-то ближе к Посьету. Им бы пришлось ограничиться усилением группировки севернее Порта Лазарева и заняться накоплением сил для повторной попытки.

По этому поводу было начато разбирательство, но у генерал-майора Щупинского нашлись заступники. Отстранить его от должности и немедленно отдать под суд не удалось, и он продолжил командовать в Посьете. В общей суматохе это дело зависло, и у командующего Посьетским отрядом появился шанс реабилитироваться.

А события развивались. Наша оборона в Корее пока держалась. Но противник продолжал быстро наращивать численность и усиливал натиск, в то время как гарнизоны Гензана и Порта Шестакова, вобравшие в себя отнюдь не переполненные личным составом потрепанные части, отступившие туда с прилегавшего побережья, пока не могли рассчитывать на получение дополнительного снабжения и подкреплений. Днем все передвижения в Броутоновом заливе японцы надежно контролировали, а темного времени суток было явно недостаточно для прорыва даже одиночных судов с грузами.

Но на общем напряженном фоне начали появляться и приятные сообщения. Освоение Курильских островов шло быстрее, чем планировалось. Хоть какая-то военная инфраструктура там обнаружилась только на Кунашире. Все остальное контролировалось редкими корабельными дозорами и поселенцами, промышлявшими браконьерством и не способными оказать сопротивление регулярным войскам. Но, самое главное, идея с нажимом на Хоккайдо сработала гораздо быстрее и результативнее, чем ожидали. Правда, в этом была и весьма немалая заслуга самого противника.