Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 4. Встала страна огромная

На пути взвода гонведов, вошедшего в деревню не в первых рядах и еще не понесшем потерь, кроме двух отставших, на их беду оказался прикрученный болтами к кузову полуторки так называемый «комплексный зенитный пулемет калибра 7,62-мм». Четыре близко установленных в ряд пулемета системы «Максим» с принудительной циркуляцией воды в охлаждающих кожухах и вчетверо более длинными холщовыми лентами на 1000 патронов. Стояла автомобильная счетверенная установка во дворе, неподалеку от выделяющегося в темноте побеленного саманного дома под соломенной крышей, кабиной к гонведам. Вовремя проснувшийся и выскочивший из дома расчет умело и слаженно успел подготовить ее для наземной стрельбы. Завидев в полусотне метров хорошо различимые в свете разгорающихся позади пожарищ тесно бегущие чужие силуэты, сержант, командир расчета, приказал открыть огонь на поражение. Пулеметчик, придерживая на плечах гнутые деревянный упоры, для мягкости оббитые снизу кожей с ватином; крепко вцепившись в крайние рукоятки второго и третьего пулеметов, повернул раму влево; сверяясь с прицелом, еще опустил салазки; обоими большими пальцами уверенно вдавил рифленые гашетки объединенного спуска и одним резким движением провел бешено забившие огненные строчки направо.

Максим сам по себе не подарок для прущей тесной толпой в полный рост пехоты. А с полсотни метров, да еще и в четыре параллельных ствола… Бедных гонведов смело, как мусор метелкой. Пока на одном фланге, пробитые насквозь сразу несколькими пулями тела еще не успели мертвыми рухнуть на землю, на другом так и не успели залечь, – трассирующая смерть уже молниеносно добралась и до них. Сержант подвесил над местом побоища осветительную ракету, и пулеметчик без всякой злости, просто доделывая начатую работу, еще немного прошелся по лежащей и в нескольких местах копошащейся и стонущей груде тел. Результат зенитчиков, еще ни разу не стрелявших не то, что по людям, но даже по реальным самолетам (буксируемый на тросе конус не в счет), впечатлил. Но радовались они не долго. Минут десять.

Менять ленты во вместительных коробах было еще рано, и сержант отослал двух бойцов расчета с карабинами в стороны. Засесть поблизости и внимательно бдить, чтобы с флангов никто к ним незаметно не подобрался. Молоденькому двадцатилетнему парнишке, еще пару недель назад колхознику (правда, обучавшегося в прошлом году на военных сборах), в двадцати метрах от установки с карабином в руках ставшему за углом курятника, не повезло первому. К нему подобрались враги. Незаметно. Затвор карабина у парнишки был взведен заранее, патрон в ствол дослан, неудобный предохранитель не включен, палец рядом со спусковым крючком стреляй – не хочу.

Но когда вплотную за углом, куда шагнул парнишка, оказался рослый враг, наставивший на него свою винтовку с плоским штыком, он не выстрелил. Враг был не один. Второй венгр, ростом пониже, тоже навел на него свое оружие, висящий через плечо автомат с длинным прямым магазином. Все трое застыли на какое-то мгновение. Потом автоматчик медленно поднес палец к губам, понятным жестом предлагая молчать. И растерявшийся парнишка молчал. Впал в какой-то ступор, не двигался и никак не мог себя заставить нажать задеревеневшим пальцем на спусковой крючок, чтобы не только гарантированно убить хотя бы одного врага, но и поднять тревогу, предупредить товарищей; после чего, конечно же, быть расстрелянным в упор из автомата уже вторым противником.

Поняв состояние русского, венгерский унтер-офицер, продолжая придерживать нацеленный на него автомат за рукоятку управления огнем, другой рукой осторожно, стараясь не делать резких движений, отвел направленный на своего солдата ствол карабина вверх, ласковым шепотом убеждая не понимающего его парнишку отдать оружие. И парнишка, сам не зная почему, поверил хоть и совершенно непонятному, но так доверительно звучащему, говору. Он отпустил свое оружие и, просительно улыбаясь, поднял руки. Унтер-офицер закинул ремень трофейного карабина себе на другое плечо и мягко, но настойчиво стал поворачивать парнишку лицом к стене курятника. Парнишка понял его желание и, не сопротивляясь, повернулся. Венгр что-то тихо сказал рослому солдату; и тот, опустив свой манлихер прикладом в землю, отомкнул от него длинный обоюдоострый штык. Потом спокойно, чтобы не мешала, приставил винтовку к стенке; левой широкой лапищей быстро и плотно сдавил парнишке глухо и обиженно замычавший рот; а правой, умело и обыденно, как колол у себя в деревне откормленных кабанчиков, воткнул ему штык спереди между ребер. До упора. Прямо в сердце. Крепко прижал к себе недолго агонизирующее худенькое тело и, выдернув штык, бережно, чтобы не шуметь, опустил убитого на землю. Не выражая на широком крестьянском лице никаких эмоций, солдат одним привычным движением вытер о полу шинели парнишки липкое лезвие и примкнул штык на прежнее место.

Унтер-офицер поощрительно кивнул и, осторожно выглянув за угол курятника, осмотрелся. Силуэт автомобильной пулеметной установки большевиков, не смотря на темноту, просматривался метрах в двадцати. То, что их караульщика сняли, там, похоже, не заметили. Венгр тихо скомандовал своему рослому подчиненному – тот послушно приставил свой манлихер уже с примкнутым длинным штыком снова к стене курятника, достал из холщовой гранатной сумки по цилиндрической гранате без ручки и отошел немного в сторону, на свободное пространство. Унтер, повернувшись назад, взмахом руки подозвал притаившихся немного поодаль солдат, а сам присел за углом, наведя прижатый прикладом к плечу автомат на противника. Рослый гонвед, держа в каждой лапище по гранате, крепкими прокуренными зубами прихватил кожаный язычок одной из них; на широком замахе выдернул за этот язычок скобу, удерживающую предохранитель, и метнул пустяшный для его комплекции снаряд в цель. Не дожидаясь результата, моментально переложил вторую гранату из левой руки в правую и повторил.

Гранаты у него были 36 М, ударного действия, без замедлителя, после выдергивания скобы предохранителя, замаха и метания, взрыватель взводился и от соприкосновения с любым твердым предметом моментально срабатывал. Метая первую, гонвед переборщил, не рассчитал в полутьме свою богатырскую силушку – граната перелетела счетверенную установку и рванула, упав метрах в десяти за полуторкой, не нанеся расчету никакого урона. Вторая тоже не попала в машину – она упала под нее. Под капот. От взрыва 85 г тротила в свою очередь рванул бензобак, расположенный в верхней части капота перед самой кабиной. Как назло водитель после марша заполнил его под пробку. Разлетающийся большей частью вверх-назад бензин щедро плеснулся, уже пылая, на красноармейцев, предательски впитываясь в одежду, не говоря уже о брезенте, свернутом в деревянном кузове.