Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Пан полковник спрашивает, – перевел поручик, – где вы собираетесь сейчас расположить его солдат.

– Да в одной из ваших казарм пусть до утра и располагаются, – ответил Богомолов. – Под нашей охраной. Какова ваша численность?

– Окончательно еще не подсчитали. Вы не думайте, что у нас в полку был полный штат. У нас даже гаубиц было всего две батареи – остальные на фронте или на ремонте. Большинство солдат и офицеров – резервисты. Мы комплектовались и обучали мобилизованных перед отправкой на фронт с германцами.

– Германцы – теперь наше дело. Так решило советское правительство. Так сколько по списку?

– Еще сегодня утром было 428 солдат и офицеров. Часть погибла или ранена, часть могла и разбежаться. Думаю, будет 300-350, включая раненых. Часть раненых мы уже перенесли в наш полковой лазарет, но многим требуются операции – им нужно в городской госпиталь.

– Согласен, – кивнул Богомолов. – Всех раненых можете отправить в госпиталь. Красная Армия с ранеными не воюет. Остальных своих подчиненных, когда все соберутся, постройте и пересчитайте. Тогда и определимся, сколько помещений им нужно, чтобы переночевать под охраной. Теперь у меня к вам вопрос: кто командует гарнизоном города?

– Пан генерал Сморавиньский.

– Он знает, что ваш артполк сдался?

– Да.

– У вас с ним связь?

– Да. По телефону.

– И как он к этому отнесся?

– Был против.

– Он приказывал вам сражаться с нами дальше?

– Нет. Приказывал отступить с оружием в город.

– А вы все-таки решили сдаться?

– Он плохо представлял наше положение. Как мы могли отступить, когда вы нас окружили и постепенно уничтожали? Половине погибнуть, прорываясь?

– Какие дальнейшие планы у пана генерала?

– Не знаю. Он мне не докладывал.

– Тогда спрошу так: как вы думаете , какие планы у начальника гарнизона? Вы ведь не могли об этом не задумываться.

– Думаю, как можно больше войск отвести на запад, чтобы поддержать сражающиеся с германцами части. Пан генерал был вообще-то противником сражения с советскими войсками.

– Тогда почему вы на нас напали?

– Мы не нападали – мы только оборонялись – нападали вы.

– Ну да. Артобстрел гаубицами на шоссе – это совсем и не нападение – такое себе традиционное польское дружественное приветствие.

– Нет. Это защита. Если бы вы не приехали сюда на танках – никто бы вас не обстреливал.

– Ладно, пан полковник. Это бесполезная дискуссия. Мне некогда вас вразумлять. Проведите меня к телефону, по которому вы общались со своим генералом. А вы, подпоручик, будете переводить.

Комбриг Богомолов прихватил с собой отделение охраны из еще не участвующей в сегодняшних боях пехоты с грозно примкнутыми на винтовках штыками и пошел следом за польскими офицерами в казарму. Телефон находился в кабинете командира полка. Обычный черный городской телефон. Охрана осталась в коридоре, а офицеры прошли в кабинет. Пан полковник предложил свое кресло во главе стола комбригу, сам расположился на стуле сбоку и велел подпоручику набрать номер. Подпоручик набрал и объяснил адъютанту генерала обстановку. Подождали, пока на том конце линии решали, что делать. Через время подпоручик протянул черную эбонитовую трубку комбригу со словами:

– Генерал Сморавиньский говорит по-русски.

– Комбриг Богомолов, командир легкотанковой бригады, – представился советский военачальник.

– Бригадный генерал Сморавиньский, – с легким неправильным акцентом ответил собеседник, – начальник гарнизона Владимира-Волынского.

– Если по-нашему – тоже комбриг? Так что ли? (И не дождавшись ответа). А вы хорошо говорите по-русски, пан генерал, – похвалил Богомолов.

– Полгода в царской тюрьме, почти два года ссылки в Екатеринославе – и не захочешь – научишься.

– Чем же вы так нашему царскому режиму не угодили?

– Очень Польшу любил. Хотел независимости.

– Ясно. Царскую власть не любили. В прошлую войну с какой стороны сражались?

– Если для вас это имеет какое-то значение – отвечу – с австрийской. Добавлю: в 1920-ом году воевал против Красной Армии. Командовал пехотной бригадой.

– Ясно. Теперь тоже повоевать с нами надумали? Советскую власть, я так понимаю, любите не больше царского режима.

– Вы мне можете не верить, но при всей нелюбви к Советскому Союзу я вовсе не сторонник войны с вами. Просто сейчас, я считаю, для Польши главный враг – Германия. 18 числа я даже издал приказ: не вступать в боестолкновения с Красной Армией.

– Да неужели? Пан генерал! А гаубичный обстрел на шоссе перед Владимиром-Волынским – новая форма торжественного салюта?

– К сожалению, некоторые командиры частей и подразделений в городе и окрестностях не согласны с моим приказом и проявляют чрезмерную инициативу. Неожиданное вторжение Советов в дополнение к Германии, также внесло определенную сумятицу в Войско Польское. Мое влияние, опять же, к сожалению, ограничено.

– Вы хотите сказать, что командир артполка сам решил нас так замечательно встретить? Вы ему этого не приказывали?

– Я и мой штаб не приказывали. А сам или нет – не знаю. Я ему приказывал готовиться к маршу на запад.

– Почему же никто не отошел? У вас ведь еще много войск в городе?

– Не думали, что ваши танковые части так быстро подойдут. Начало нашего марша было запланировано на завтрашнее утро. А насчет количества войск в городе – много. Если бы я хотел от вас обороняться, уж поверьте, я бы организовал правильную оборону, а не несколько несерьезных баррикад на шоссе и неглубоких траншей вокруг, которые вы без труда разгромили или обошли. У меня к вам просьба: не входить в город ночью. Утром, начиная с 8.00, я планирую начать отвод войск в западном направлении. Прошу мне в этом не препятствовать. Когда мы оставим город – я планирую к 12.00 передать вашим войскам Владимир-Волынский в целости и сохранности без ненужного обеим сторонам кровопролития.

– У меня, пан генерал, к вам встречное предложение. Завтра с 8.00 ваши войска организованно выходят из города и складывают оружие в указанных нами местах. Временно вы все становитесь военнопленными. Подчеркиваю – временно . Старшим офицерам будет оставлено личное оружие.

– А если я не соглашусь?

– К сожалению, тогда мне придется штурмовать город.

– Будут неизбежные жертвы и среди ваших солдат, и среди мирных жителей. Зачем напрасное кровопролитие? Вы ведь утверждаете, что пришли спасти нас от германцев.

– У меня приказ: не оставлять на занимаемой Красной Армией территории вооруженных польских частей. По вашим же словам – войск у вас много. Я так понимаю: тысяч 6-8. Винтовки, пулеметы, какое-то количество артиллерии. И во главе, можно сказать, ярый противник России и Советского Союза.