Павел Кольцов - Цикл «Как тесен мир». Книга 2. Миролюбивый поход

– Ладно, говорить о таком – не наше дело. Наше дело выполнять приказы. Мы передадим ваше предложение пану полковнику.

Двое поляков, так же невежливо, как и в первый раз, не попрощавшись, завернули коней и рысью пустили обратно. Красноармейцы вернулись к машине Иванова и отчитались в переговорах.

– Да, – кивнул лейтенант. – Пушки у них в колонне вполне могут быть. Какие-то упряжки в конской толчее просматриваются. Давайте так. Рязанцев, возьми топор, сруби где-нибудь прямую ветку метра полтора длиной, обтеши, привяжи к ней белую материю, хоть бы и портянку (только свежую), и сходи с Плахотнюком опять вперед, метров на сто. Вон, видишь, куст слева на обочину выдается? Пожелтевший.

– Вижу, – всмотрелся Рязанцев.

– Вобьешь этот флажок возле дороги на уровне куста. Крепко вобьешь, чтобы ветром не свалило. Уверен, поляки к вам опять подскачут. Скажешь им, что дальше этого флажка им заходить и заезжать запрещается – открываем огонь без предупреждения. Также передашь, что мы тотчас ударим из пушек, если они свои орудийные упряжки свезут с дороги. Только увидим, что их орудия не на шоссе – бьем на поражение. Насколько мы говорим серьезно – пусть еще раз вспомнят Вербу. Касается это и спешенных улан, которых послали в лес. Заметим их по эту сторону флажка – стреляем. И стреляем не только по ним, но и по колонне. Просто воспримем этот факт, как нападение на нашу позицию.

– Есть, товарищ командир, вбить флажок и предупредить поляков, – браво козырнул довольный Рязанцев и побежал выполнять приказ. Двое верхоконных поскакали навстречу Рязанцеву и Плахотнюку еще до того, как они успели дойти до указанного Ивановым куста.

– Куда вы направляетесь? – спросил сумрачный дядька.

– Куда командир приказал – туда и идем, – ответил Плахотнюк, несший на плече прямую полутораметровую заостренную топором ветку, на которую была повязана почти белоснежная свежая портянка. Поляки поставили коней поперек шоссе, мешая проходу красноармейцев. Рязанцев и Плахотнюк попытались обойти их с разных сторон, но уланы, понукая шенкелями и поводом свои фыркающие средства передвижения, опять загородили им дорогу.

– Слушай, пан, – зло улыбнулся крепкий телом и кулаками Плахотнюк сумрачному усатому улану, – добром прошу: не мешай – штыком пырну.

– А саблей пан по шее получить не желает? – дядька похлопал левой рукой по сверкающему начищенной латунью эфесу клинка, наискось закрепленного в ножнах под левой лопастью седла. – Пусть даже и по такой бычьей, как у него.

Плахотнюк на грубый комплимент своей крепкой шее не обиделся и снова попробовал обойти лошадь, и снова улан его не пропустил. Плахотнюк длинно и матерно высказался о дядьке, его матери и коне под дядькой, предположив некий противоестественный физиологический процесс между ними в разной последовательности; выронил белый флажок на дорогу; схватил поляка двумя руками за левый сапог, резко вырвал его назад из стремени и мощно толкнул ногу вверх. Сумрачный дядька не успел ничего предпринять, как вылетел из седла на другую сторону и тяжело рухнул на довольно жесткое покрытие шоссе. Молоденький офицерик успел было схватиться правой рукой за свою саблю, но длинный граненый штык трехлинейки Рязанцева уже остро уперся ему в нагнувшуюся грудь.

– И не пробуй, пан, – сказал по-русски отделенный и покачал головой. – Проткну к хренам собачьим.

Офицерик вполне уразумел русскую речь, подкрепленную острием штыка, убрал руку и гордо выпрямился в седле. Грохнувшийся на плотно утрамбованный щебень улан выпутал застрявшую правую ногу из стремени, сел и, охая от ушибов, потянул из-за спины висевший наискосок карабин.

– Не успеешь, – наставил на него свою винтовку Плахотнюк и снял с предохранителя. – Убери, пан, руки. Сам встать сможешь?

– Нет, – покачал головой улан. – Не смогу. Ты, гад, пся крев, меня покалечил.

– Тебе штыком помочь? – ядовито ухмыльнулся Плахотнюк. – Или пристрелить, чтобы не мучился? Вставай! Нечего было конем на меня наезжать и саблей грозить. Пан сам виноват.

Еще более сумрачный, чем до падения дядька, скорчив жалобную, физиономию, кряхтя и постанывая, все-таки самостоятельно поднялся на ноги и оперся на послушно оставшегося стоять на месте коня. Засуетились, было, поляки в начале колонны, потянули из-за спин маузеровские карабины, но, остановленные своими офицерами, на помощь парламентерам не помчались. Небольшая драка без применения оружия по непонятной на расстоянии причине – это еще не повод начинать бой с пушечными броневиками Советов.

– Плахотнюк, – велел Рязанцев, – скажи панам, чтобы спокойно ехали впереди нас шагом вон до того куста (показал рукой). И шутки не шутили: за оружие не хватались и нестись галопом к своим не пытались. Будем стрелять в спину без предупреждения.

Возле назначенного лейтенантом Ивановым куста все остановились. Уланы повернули коней к злобным представителям Советов и недовольно (особенно ушибленный дядька) на них уставились, ожидая разъяснений. Плахотнюк вытащил из-за ремня прихваченный топор и крепко вбил обухом возле намеченного придорожного куста белый флажок.

– Как велел наш товарищ командир передать вашему пану полковнику, – начал Плахотнюк, засовывая топор обратно за ремень, – вот это место (он показал грязным толстым пальцем) объявляется границей охранной зоны моста. Если кто-нибудь из вас, вэльмышановные, пройдет или проскачет за нее – открываем огонь. Если вы свои пушки свезете с полотна дороги или просто начнете снимать с передков – открываем огонь. Если посланные вами в лес спешенные уланы покажутся из-за деревьев нам на глаза ближе вот этой границы – открываем огонь.

– Какое право имеет ваш товарищ командир приказывать нашему пану полковнику ?

– Право сильного, – пожал крепкими плечами Плахотнюк, – и приказ нашего советского командования. Хотите его оспорить – попробуйте. Насколько я слышал: башенные орудия уже заряжены. Огонь откроют моментально. И без предупреждения.

Красноармейцы и поляки разошлись в разные стороны от белого флажка. Медленно потянулось время. Уланы по-прежнему сидели в седлах и орудийные упряжки – лейтенант Иванов часто поглядывал в бинокль – на обочину не скатывали. Опять удалось связаться с батальоном. Рота бэтэшек во главе с комбатом ускорилась и могла подойти примерно в течение часа. Время работало на советский отряд.

Направив все свое внимание на уланский полк (или меньше, может, паны и привирают в большую сторону) Иванов (к собственному стыду) совершенно упустил положение на западной части моста, где открыто на дороге стоял броневик Полуэктова; за деревянным сарайчиком притаился броневик под командой Крюкова; а в двух коротких окопчиках по сторонам от дороги засело отделение Сидоренко. Неожиданно Иванов увидел между собой и поляками опускавшуюся с неба красную сигнальную звездку, судя по траектории, выпущенную сзади, с той стороны реки. Он резко обернулся.