Марина Ноймайер - Под знаком Льва [litres]

Поэтому то, что Друзилла теперь утверждает, будто видела Лео до того, как мы встретились во второй раз, я воспринимаю довольно скептически.

– Он рассказал мне о пророчествах, которые обрушились на него и разрывают изнутри.

Наконец, я нахожу в себе силы вырваться из хватки и отступаю назад настолько далеко, насколько позволяет тесное пространство.

– Кто вы? – невозмутимо спрашиваю я. – И что все это значит?

Друзилла раздраженно отвечает на мой взгляд:

– Поверь мне, кто я – действительно не имеет никакого отношения к делу. Кроме того, сейчас тебя беспокоит кое-что другое.

Я бросаю на нее раздраженный взгляд в ответ.

– Ах да? И что же, по-вашему, меня беспокоит?

– Чезаре Борджиа исчез. Но дело не только в этом. Художник Леонардо да Винчи тоже пропал сразу после прибытия в город. И вот теперь здесь появляется молодая женщина, которая очевидно не принадлежит этому времени, как бы хорошо она ни маскировалась. Я знаю таких путешественников, как вы, и чаще всего у вас есть задание. Ваш путь рано или поздно приводит ко мне, даже если только я и могу узнать в вас тех, кто вы есть на самом деле. Вы ищите, маленький Водолей, но вы не найдете ответы в одиночку.

В узкой нише ее слова разносятся эхом и оседают мурашками у меня на коже. Я все еще не знаю, что думать об этой женщине, и, хотя я не могу так просто отрешиться от своего скептицизма, я невольно поддаюсь влиянию ее слов.

– Я вижу, что дала тебе достаточно пищи для размышлений.

В своей энергичной манере она хватает меня за плечо, выталкивая из своей жилой ниши. Прежде чем я успеваю запротестовать, она разворачивает меня в сторону выхода, выталкивает через арочный проход и отдергивает занавеску.

– Подождите! Это еще не все!

Только сейчас мне приходит в голову, что я могла расспросить Друзиллу о Люции. Если уж она знает нас с Лео, то наверняка и с ним уже встречалась, и хоть что-то сможет мне о нем рассказать. Я аккуратно отодвигаю занавеску и замираю: ниша пуста. Оглядев каждый уголок, хотя и так знаю, что здесь нет мест, где можно спрятаться, я нерешительно зову ее:

– Друзилла…

Ну не могла же она раствориться в воздухе!

– Сдавайся, девочка, ее здесь нет! – мимоходом кричит мне какой-то мужчина в лохмотьях. – Не хочешь составить мне компанию? Не стой без дела, как эта лентяйка Друзилла.

Глядя на гнилые осколки зубов, которые обнажает его ухмылка, я решительно качаю головой и ухожу, бегом бросаясь по округлому коридору, пока наконец не обнаруживаю пролом в каменной кладке, через который и выбираюсь наружу.

Только снова оказавшись на солнце, я понимаю, как прохладно было внутри Колизея. Содрогаясь, я потираю руки друг о друга, пытаясь понять, что только что произошло. Эта встреча с Друзиллой была до ужаса странной, начиная с того, как бесцеремонно она втащила меня в свою нишу и заканчивая ее бесследным исчезновением.

Решив, что не позволю этому выбить себя из колеи, я упрямо шагаю дальше. У меня нет с собой часов, но, судя по положению солнца, уже примерно полдень, и мне было бы неплохо потихоньку отправляться в обратный путь. Я не совсем уверена, передал ли утренний слуга, что я ушла гулять, так что вполне возможно, что Анджело и Галатея уже стоят на ушах, обыскавшись меня.

На обратном пути через Римский форум я снова прокручиваю в голове свою встречу с Друзиллой, но так и не нахожу логического объяснения этому странному событию. Внезапно в голову прокрадывается мысль о том, что, возможно, мои ноги не случайно понесли меня к Колизею, что все это была, не знаю, судьба? Но уже в следующий момент я отбрасываю эту мысль: звучит слишком безумно. Я просто хотела отвлечься после того, как потеряла свою основную зацепку.

Пересекая площадь Венеции прямо у Капитолия, я снова ныряю в переулок, здесь по-прежнему много людей, протискивающихся по узким проходам с корзинами, полными покупок. В особенно узком переулке навстречу мне выезжает возница, так что нам с другими прохожими приходится прижаться к стенам домов, чтобы он мог проехать. Достигнув открытой площади, я с облегчением вздыхаю. Здесь грохот стихает, и я понимаю, что шла другой дорогой, но я не особенно беспокоюсь, что могу заблудиться в городе: я в любом случае рано или поздно наткнусь на Тибр или мост Святого Ангела, а оттуда легко смогу найти путь к дому Галатеи, тем более что в этом времени мостов через реку раз-два и обчелся, а соответственно выбор не велик. При необходимости я также смогу присоединиться к потоку паломников, которые, скорее всего, держат путь к Ватикану.

Рядом со мной как раз толпятся несколько паломников, держащих перед собой кожаную фибулу и хмуро склоняющихся к ней. Я с любопытством заглядываю через их плечи. Это что, какой-то исторический путеводитель по городу? Очень интересно…

Внезапно мой взгляд отвлекается на что-то слева от паломников. На углу улицы обнаруживается постоялый двор, перед которым установлены деревенские скамейки и столы, а табличка над дверью гласит: «Гостеприимная корова», но язвительное хихиканье над названием застревает у меня в горле, потому что там, между другими гостями в их простой одежде песочного цвета я замечаю багровое пятно. Покалывание простреливает мою правую руку еще за несколько секунд до того, как я понимаю, что это он.

Лео сидит, сгорбившись над глиняной чашей, видимо, полностью погруженный в свои мысли, а затем как в замедленной съемке поворачивает голову, утыкаясь взглядом прямо в меня. Тихо охнув, когда его взгляд прожигает меня на расстоянии, я чувствую, как у меня внутри зарождается пламя, и покрой платья вдруг становится болезненно плотным: какое-то необузданное свечение прожигает мои жилы, борясь со швами на лифе. Нетвердым кивком головы Лео предлагает мне подойти к нему, и я колеблюсь, но все же иду в его сторону, останавливаясь лишь подойдя вплотную к столу. Странная скованность мешает мне занять место на скамейке возле него.

– Садись, – почти рычит Лео.

Только сейчас я замечаю, что его глаза сверкают чистым гневом, и это странное покалывание внутри заметно остывает. Тем не менее я все-таки опускаюсь на скамью. Что бы он ни имел против меня, я гарантированно не смогу от этого сбежать.

Целую минуту Лео задумчиво смотрит на меня, а затем опирается локтями о столешницу и наклоняется вперед. Морская зелень его глаз бушует как штормовое море.

– Ты бы знала, скольких усилий мне стоит не придушить тебя, – сквозь зубы шипит он.

– Хм, – непонимающе издаю я неопределенный звук. – Ты пришел к этому, осознав, что только так сможешь заглушить жалкую уязвленность собственной наивностью?

Лео угрожающе шипит:

– Нет. Но теперь, когда ты об этом упомянула, звучит как неплохой план.