Павел Кольцов - Чем я хуже?

Заросший высокими пыльно-зелеными деревьями тенистый двор, под колеса машины мягко ложилась засыпанная щебнем узкая дорожка, скрытая с обеих сторон густыми кустами. Несколько плавных поворотов. С правой стороны кусты заменил высокий кирпичный забор с рядами колючей проволоки поверху. Очередные серые металлические ворота с рядами заклепок. Повинуясь капитану, шофер свернул к ним. Очевидно, предупрежденный по телефону с первого поста охраны служивый в форме, услышав звук мотора и удостоверившись в глазок, сразу стал открывать, как в песне о Финляндии, «половинки широких ворот». Машина въехала и остановилась, заглушенный двигатель умолк.

— Ну что, Алексей Валентинович, — повернулся с переднего сиденья улыбающийся капитан Куевда, — как в нашем Московском метро говорят: «Поезд дальше не идет — просьба освободить вагоны». Выходите. Приехали.

Алексей Валентинович вслед за молчаливым автоматчиком вылез из автомобиля, широко потянулся и с любопытством осмотрелся. Машина стояла на выложенном брусчаткой пятачке перед небольшим одноэтажным неоштукатуренным явно дореволюционным зданием с открытой деревянной верандой, небольшим мезонином посреди окрашенной в красный цвет пыльной железной крыши и витиевато зарешеченными окнами. Вокруг раскинулся фруктовый сад с еще не собранным урожаем яблок, виднелись какие-то клумбы, кусты, аккуратно усыпанные щебнем дорожки, непонятного назначения хозяйственные постройки и уходящий в обе стороны от уже закрытых ворот солидный забор с рядами колючки поверху от непрошеных гостей (или чтобы изнутри никто без спроса покинуть сию обитель не мог?). К стене у ворот приткнулся беленький оштукатуренный домик охраны, явно построенный после самого дома.

— Пошли, — позвал Куевда и, не оборачиваясь, уверенно зашагал к веранде. Алексей Валентинович, продолжая с любопытством осматриваться, двинулся следом. Деревянная лесенка в три ступеньки на веранду. Не прогибающийся под его немалым весом крашеный настил под ногами. С наплывами многих слоев краски крепкая входная дверь со старинной накладной резьбой. Скромная прихожая с пустующей гнутой вешалкой, большим, в рост, зеркалом в тяжелой оправе и растопырившей фигурные ножки скамьей. Комнаты. Просторная гостиная с массивной дубовой и кожаной, похоже, еще царских времен, мебелью; несколько пейзажных картин на стенах; хрустальная люстра над крытым белоснежной скатертью круглым столом с букетом цветов (с собственной клумбы) в красиво расписанной позолотой красной вазе. В спальне трехстворчатый украшенный бронзой шифоньер; туалетный столик с зеркалом над ним; стулья с красивой ситцевой обивкой; солидный комод и широкое двуспальное ложе с мещанской горкой подушек под кружевной салфеткой (опять, как и в комнате у Клавы, с усмешкой подумалось, что к этой горке подушек под салфеткой подошли бы и семь слоников). Кабинет с книжными стеллажами вдоль стен; массивным сейфом; двухтумбовым письменным столом, снабженным всем необходимым для плодотворной работы и удобным (на взгляд) кожаным креслом с высокой спинкой. Неожиданно шикарная ванная комната с белоснежной чугунной емкостью на стилизованных львиных лапах и горящими начищенной латунью фигурными кранами. Титана видно не было. Похоже, горячая вода нагревается где-то, и самому ему колонку углем или дровами топить не придется. Это радует.

— Вот это, — указал на дверь напротив кабинета капитан Куевда, — моя комната. Я здесь буду и жить, и работать. Вам, Алексей Валентинович, заходить сюда нельзя. Категорически. И еще одна дверь для вас под запретом, — он указал на дверь в конце коридора возле ванной, — там находятся помещения обслуживающего персонала и кухня.

— Ясно, — кивнул Алексей Валентинович и улыбнулся, — прямо, как в замке у Синей Бороды. Если я туда зайду — меня убьют? Как любопытную жену?

— Нет, конечно, но могут ввести лишние ограничения. Оно вам надо? Пройдемте в гостиную. Объясню подробнее.

— Зачем мне лишние ограничения, — сострил не понятно для Куевды Алексей Валентинович, слегка перефразировав цитату из фильма «Формула любви», — мне лишние ограничения ни к чему. Что я, лошадь, что ли? А в мезонин мне тоже нельзя?

— Нельзя. В вашем полном распоряжении все помещения, что мы обошли, — начал подробнее объяснять капитан, когда они расселись друг напротив друга за круглым столом, положив руки на белоснежную жестко накрахмаленную скатерть. — Вы можете свободно выходить из дома и гулять по саду. Запрещается подходить к воротам, сторожке охраны, забору, заходить в помещения обслуживающего персонала со стороны сада и в хозяйственные постройки. Да и, в принципе, зачем вам это надо? Вы ведь, как говорите, добровольно явились к нам на Лубянку, для плодотворного сотрудничества. Так давайте и будем плодотворно сотрудничать. Комфортные условия для работы и отдыха вам предоставят. А бежать вы ведь и сами не собираетесь. Ведь так?

— Так, Михаил Иванович, не собираюсь, — кивнул Алексей Валентинович. — Озвученные вами запреты обещаю соблюдать. Лучше уж иметь свободу передвижения в пределах трех комнат и сада, чем в пределах тюремной камеры.

— Вот-вот. Верно мыслите. У вас будет право на кое-какую личную свободу, — продолжал Куевда, — в вашей спальне вы имеете право запираться, и без стука и вашего разрешения к вам туда никто заходить не будет. Даже я. Гостиная и кабинет оборудованы черными телефонами. Это внутренняя связь и с обслуживающим персоналом, и со мной, и с городским коммутатором, находящемся в наружном здании. Позвонить мне — 1, персоналу — 2, коммутатор — 3. Но, без моего предварительного разрешения вас, сами понимаете, ни с кем соединять не будут. Еще прямо в вашем кабинете стоит белый телефон. Это прямая связь с приемной товарища Сталина. При необходимости срочно связаться набираете 1. Представляетесь адъютанту — и вас соединят. Возможно, по какому-то вопросу и у товарища Сталина возникнет необходимость с вами пообщаться в срочном порядке. Работаете над своими «мемуарами» только в кабинете. Выходите, даже на минуту, в туалет — двери закрываете на ключ. Все готовые материалы храните строго в сейфе. Его тоже запираете. Будете вести журнал подготовленных и отданных мне материалов. Все материалы имею право забирать только я. Никто кроме вас и меня не имеет права заходить в кабинет. Эти правила элементарной секретности должны вами строго соблюдаться. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан госбезопасности, ясно!

— Официоз мне не нужен, Алексей Валентинович. Только соблюдение нехитрых правил.

— Это хорошо, что официоз не нужен, а на ты перейти мы можем? Мне так проще будет общаться.

— Нет возражений. Саша или Леша? — улыбнулся капитан.