Гранд Джордж - Другой мир. Степная угроза

Вернулся уставший Василий, и мы вдвоём поднялись на вал.

– Всё готово к встрече гостей! – Мой товарищ потирал руки.

Охранники захлопотали вокруг него, облачая его в доспехи. Наше главное «сокровище» следовало беречь. Затем, облачив своего подопечного с ног до головы в тяжёлые доспехи, охранники установили перед ним ростовые щиты.

Витька, озадаченный их вознёй, нахмурился и тоже решил проявить заботу о своём подопечном, то есть обо мне. Проверил мои доспехи, подтянул все ремешки, удерживающие составные части доспеха на моей тушке и тоже встал передо мной с ростовым щитом. Теперь он снова мог стоять с ухмылкой на лице.

Василий устроил суматоху среди своих охранников, когда вдруг решил проверить готовность скорпионов. Нервничал мой товарищ, нервничал. Ну, ничего! Ему простительно. Хотя кого я пытаюсь обмануть? Я же тоже нервничал, впереди нас ожидало столкновение с опасным и готовым к бою врагом. Если враг вырвется из нашей ловушки и окажется позади наших укреплений, то сможет безнаказанно колесить вокруг, уничтожая всё, до чего дотянутся его руки и стрелы. Мы не сможем гоняться за ним.

Дозорные подали сигнал, когда на лес опустились сумерки. Приближался враг, загудела от копыт земля, показались первые кочевники на своих степных лошадях. Пять всадников в ряд, образовывали колонну, которая двигалась уверенной рысью. Видимо, они старались въехать в лагерь ещё до темноты. Но это оказался всего лишь авангард их армии. Не зря я Деда отправил для того, чтобы задержать врага. Вражеский авангард остановился в двух сотнях шагов от нас.

– Не стрелять! – Крикнул Васька.

Это правильно. Врага надо заманить в ловушку, а не напугать издалека. Авангард отступил обратно по дороге на север. Ничего, скоро они снова будут здесь.

Вскоре мы услышали, как приближается орда. Не услышать эти дикие вопли, которыми кочевники подгоняли своих лошадей, было невозможно. Огромная улюлюкающая река кочевников надвигалась на наши позиции с большой скоростью.

– Пли! – Рявкнул Василий.

Скорпионы вздрогнули, с гулом и звоном с них сорвались огромные стрелы-копья. Вдалеке послышалось ржание и визг раненых лошадей и всадников. Васька обрадовался, как маленький:

– Есть! Попали, братцы!

Его поддержали другие мужики, хотя было приказано сидеть тихо.

– Зря стреляли. Рано! – Поделился я с Васькой.

– Ну, уж точно не зря. – Возразил мой товарищ. – Ничего, я думаю, это их раззадорит!

– Будет плохо, если они решат повернуть в сторону и обойти наше укрепление.

Васька помрачнел. Похоже, что об этом он как-то не подумал. Но враги и не думали сворачивать в сторону, они видели горящие факелы на дороге и хотели расправиться с нами одним махом. А факелов мы зажгли немного, так чтобы не испугать врага своим числом.

– В этот раз не свернут! – Сообщил я Ваське, когда улюлюкающая конница подобралась к нам на расстояние арбалетного выстрела.

– Пли! – Заорал Васька, его голос в последний момент сорвался и дал петуха, но на это уже никто не обращал внимания.

– Давай! – Я дал команду звонарю, который прятался в резерве за насыпью, а тот, замешкавшись лишь на миг, забил в свой колокол. Звон колокола разнёсся по лесу. Арбалетчики выпустили первые стрелы во врага, а конница уже оказалась на расстоянии собственного выстрела и в нас полетели их стрелы. Я спрятался за щит, Ваську закрыли своими щитами охранники. Нас осыпало стрелами, а затем ещё и ещё раз. Высунуться было невозможно, но я понимал, что надо, поэтому выглянул из-за щита.

Волна кочевников докатилась до наших позиций. Казалось, что по дороге она поглощает своих же падших, раненых и убитых товарищей вместе с их лошадьми. Всё пространство до поворота было занято конными стрелками, которые подбадривали и себя и других дикими криками, стрелы и болты сыпались с обеих сторон словно дождь. Наконец, сработали наши инженерные сооружения. Первые ряды вражеского войска попадали в волчью яму, утыканную заострёнными кольями, но этим дело не ограничилось, за ними последовали следующие несколько рядов, подпираемые сзади другими всадниками. Образовалась давка, никому не хотелось падать в яму, но не менее семи рядов просто столкнули в ловушку по инерции.

Затем тронулись с места скрытые в лесу лошади, потянув за собой верёвки. И когда они вынули из своих гнёзд предохраняющие от падения опоры, то за несколько секунд почти по всей длине дороги покрытие провалилось, увлекая за собой всех, кому не посчастливилось оказаться там в этот момент. В первую же минуту боя мы уполовинили войско врага. Оставшаяся половина вражеской конницы, осыпаемая стрелами и болтами, тут же бросилась в стороны от дороги и тоже угодила в ловушки. Враги метались по всему пространству между ямами, где корчились от боли их товарищи со своими лошадьми. Оставшиеся враги пытались отстреливаться и хаотично маневрировали среди оставшегося между ловушками пространства. Всё остальное пространство было ограничено нашими защитными сооружениями. Скорость передвижения среди мёртвых и раненых тел была невелика. А наши воины били и стрелами, и метательными дротиками, и арбалетными болтами, и тяжёлыми огромными стрелами скорпионов. Нигде врагам не удавалось прорваться, невозможно было отступить назад, поскольку там уже встал отряд под руководством Сорена, который перегородил и поджёг на пути к отступлению кучи хвороста и поваленные деревья, там разрасталось жаркое высокое пламя. Мы захлопнули западню.

Бойня продолжалась ещё целый час. Всё это время я запрещал выходить из укрытий, наконец, когда на всём закрытом пространстве внутри нашей западни не осталось ни одного всадника, я отдал приказ зачистить внутреннее пространство нашей ловушки, воины отправились добивать врага, все вместе и почти одновременно вышли из укрытий. Обошли всю западню строем щитоносцев с копьями, убивая врагов и добивая раненых лошадей.

Среди наших воинов я заметил Евфросинию. Облачённая в блестящие доспехи и шлем с красным гребнем воительница с кровожадной кривой ухмылкой на лице выискивала ещё живых врагов и с удовольствием добивала их копьём. Мольба и просьбы о помиловании были бесполезны. Я не осуждал женщину, сам еле сдерживался от того, чтобы не сойти с ума. Столько крови за эти сутки я нигде и никогда не видел. Запахи крови, экскрементов, пота и вывалившихся кишок вызывали тошноту, некоторых из наших бойцов выворачивало, им сочувствовали, поддерживали, но от ужасной и тяжёлой работы никто не увиливал. Ещё свежи были в памяти злодеяния орды. К концу бойни уже никто не улыбался, все устали от бесконечных кровавых ужасов сегодняшнего дня.

Когда я вернулся назад, мои сапоги и одежда были сплошь покрыты брызгами крови. Я отбросил красное от вражеской крови копьё и вздохнул. Добивать врагов оказалось труднее, чем я думал. Я со страхом подумал, что мне не было жаль врагов даже на половину так сильно, как бедных раненых лошадей. Вот уж кто действительно был не виноват в том, что они оказались здесь и сейчас. С другой стороны я боялся, что равнодушие может привести к тому, что я стану тем безумным маньяком из своего сна. Неужели я могу получать удовольствие от убийства людей?