Дикий Носок - Изгнание [litres самиздат]

Вечером уставшее палить солнце быстро плюхалось в море с другой стороны острова, даря горожанам долгожданную прохладу. На улицы, постреливая глазками, выходили прогуляться состоятельные горожанки, днем оберегающие свою белоснежную кожу от солнца, фланировали отчаянные моряки, позвякивая сверкающими кинжалами, степенно прохаживались в лучших своих нарядах обремененные семенящим следом многочисленным семейством дородные хозяйки. Трактиры заполнялись народом, на городских площадях появлялись фокусники, певцы и музыканты, зарабатывающие себе на хлеб веселящими публику представлениями. Разухабистые портовые девки зазывали клиентов скабрезными шуточками. Выходили на промысел воры и мошенники всех мастей. Жизнь била ключом. Ночью же по улицам выхаживали парами стражники, выискивая лихих людей или их жертв.

Из башни, где были заперты третий день Ефим и Балаш то ли в качестве пленников, то ли гостей, открывался прекрасный вид на город, монументальную башню маяка и море, начинающее закипать белыми барашками волн в преддверии скорого шторма. Ефим, не затыкаясь ни на минуту, твердил о том, что нельзя упустить подвернувшийся им шанс. Знакомство с одной из владычиц этого острова может обернуться для них золотым дождем. Нужно только верно бросить кости.

«Ефим, о чем ты говоришь? Какое знакомство? Мы просто пленники,» – слабо возражал Балаш. Он о шансах не думал. Все его мысли занимала Умила. Где она? Что с ней? Хорошо, конечно, что она сумела сбежать. Втайне он даже гордился тем, как любимая справилась одна с двумя стражниками. Но что она будет делать одна, в чужом городе? Где спрячется?

Выместив свою злость на Ефима в том единственном тумаке, который он отвесил ему дожидаясь суда, Балаш невольно вполуха слушал его, надеясь, что такой проныра, как Ефим, подаст дельную мысль о том, где искать Умилу. Все равно делать было больше нечего. Позавчера им позволили искупаться в выложенном голубой плиткой маленьком бассейне, дали чистую одежду и заперли в этой башне. Подносы с едой утром и вечером приносил молчаливый прислужник, на вопросы не отвечавший. После нервного разговора с владычицей Мизой позавчера вечером никто их более не беспокоил.

Двадцать два года. Двадцать два года она не знала ничего о нем. И все это время держалась и, как оказалось, ждала и надеялась, сама себе не отдавая в этом отчета. Поэтому так больно сейчас. Чуда не произошло. Он мертв. Скорее всего уже очень давно.

О, Маруф! Его озорная, белозубая улыбка с ямочками на щеках и лукавый взгляд бархатистых карих глаз стояли у Мизы перед глазами и сейчас. Он покорил её мгновенно – отчаянный и бесшабашный вор, мошенник и кутила, осмелившийся забраться в их дом с целью чем-нибудь поживиться. Ему досталось её сердце, ей – три месяца ошеломительного счастья, когда она пылала и сгорала дотла, словно факел. Будто предчувствуя, что это сильнейшее чувство будет единственным в её жизни. Потом узнал отец. Он не был тираном и деспотом, вовсе нет. Просто строгим отцом, имеющим вполне конкретные виды на будущее трех своих дочерей. И то, что одна из них понесла невесть от какого проходимца в его планы точно не входило. Гнев отца был стремителен и беспощаден. Маруф сумел удрать с острова лишь благодаря её своевременному предупреждению. И исчез, как оказалось, навсегда.

Миза просидела, запертая в родовой башне, еще полгода, пока не родился ребенок. Его сразу отдали в какую-то семью, так как отец не пожелал видеть его в своем доме. Потом Миза пожалела, что не сделала даже попытки оставить его себе. А тогда ей было все равно. Непрерывно орущий сверток никак не мог заменить ей любимого. Может быть потому, что была слишком юной или потому, что все мысли были заняты пропавшим любовником так, что даже материнский инстинкт не смог пробиться. Так уж сложилась жизнь, что замуж Миза не вышла и детей больше не родила.

После смерти отца именно она взяла на себя большую часть ответственности по управлению островом. Её младшие сестры – Анаис и Руза обладали куда более мягким нравом, чем она и беспрекословно признавали верховенство Мизы. Такая форма правления – триумвират сестер была в Ормузе впервые. И не цари между сестрами взаимопонимание, едва ли была бы возможна.

Анаис – сама тактичность и понимание была верным и вдумчивым советником, надежной гаванью, где можно было вывалить все свои проблемы без утайки и основательно их обмозговать. Любительница собирать старые книги и рукописи, покровительница всякого рода умников и книгочеев, Анаис учредила по всему острову школы для детей любого сословия и без устали курировала их. Денег казне эта деятельность не приносила, но и убытки были невелики, поэтому Миза не возражала. Сама она поголовную грамотность необходимой вовсе не считала. Грузчикам в порту, рыбакам, земледельцам или, скажем, портовым девкам, она вовсе ни к чему.

Руза была более ветрена, легкомысленна и ленива, чем сестры, но обладала уникальной способностью располагать к себе людей. Очаровательная, трепетная, смешливая, с большими, влажными, карими глазами оленя она с неподдельным интересом заглядывала прямо в душу каждого собеседника. Руза была незаменима в деле налаживания дружеских связей и сглаживания острых углов.

Анаис была добропорядочной женой и матерью. Руза семьей себя не обременяла и жила в своё удовольствие. Даже рождение дочери не стало поводом для замужества. Девочка по имени Лили, такая же очаровательная смешливица, как и её мать, была всеобщей любимицей.

В дверь тихонько постучали. Не дожидаясь ответа вошла Анаис:

«Довольно, дорогая. Сколько можно здесь прятаться?»

Анаис приобняла сестру за плечи: «Ведь ты давно предполагала, что он мертв. Просто теперь узнала наверняка.»

«Ты права,» – уткнулась сестре в плечо Миза. Анаис была единственным человеком, которому Миза без стеснения могла показать свою слабость. И, разумеется, она была в курсе той давней любовной истории.

«А где эти люди, что принесли перстень? Все ещё сидят в башне?» – сменила тему разговора Анаис. – «Может быть, мы можем что-то для них сделать?»

«Казна уже оплатила их долг капитану корабля. Надо просто отпустить их на все четыре стороны,» – устало ответила Миза. – «Все равно они толком ничего не знают. Просто нашли старые кости в какой-то заброшенной халупе на болотах.»

«А девушка, которая сбежала от стражников? Наверное, очень необычная девушка, раз смогла сделать это. Я распоряжусь, чтобы её нашли,» – то ли спросила, то ли поставила в известность Анаис.

«Как хочешь,» – пожала плечами Миза. Она все ещё стояла, уткнувшись носом в плечо сестры. Нежный запах фиалок – любимых духов Анаис был едва уловим и неизменен на протяжении последних двадцати лет или больше. Сама Миза предпочитала запахи более тяжелые, насыщенные, обволакивающие и сбивающие с ног на расстоянии. Анаис права, пора прийти в себя, оставить прошлое в прошлом и заняться делами. Но не сегодня.