Дикий Носок - Изгнание [litres самиздат]

О, Маруф, – давняя любовь и боль.

Предыстория.

Предыстория есть у каждой истории. Предыстория Домиара началась двадцать два года назад, за несколько месяцев до того, как он бежал с острова, спасаясь от гнева отцы Мизы. Тогда его звали давно забытым и похороненным именем Маруф, и был он вором, мошенником и прожженным циником. Таким, впрочем, и остался.

Неудачная вылазка в богатый дом закончилась для него неожиданным знакомством. Девушка умудрилась неслышно подойти к нему сзади и приставить кинжал к шее. Он в этот момент обшаривал выдвижные ящички пузатого шкафчика на гнутых ножках, держа в одной руке огарок свечи. Добыча была неважной: цветные ленты для волос, салфетки с ажурной вышивкой, бусы из мелких ракушек, коробочки с душистым розовым порошком, мазями и кремами и прочая девичья дребедень. Столь же красивая, сколь и бесполезная. Не продать.

Укол кинжалом заставил Маруфа замереть на месте. Струйка крови сбежала по шее, перевалила через ключицу и расплылась на рубашке темным пятном. Стоя на коленях перед выдвинутыми ящиками, он лихорадочно соображал. Если это хозяин дома, то почему просто не проткнет его? Чего ждет? Не хочет пачкать ковер? Маруф скосил глаза и попытался повернуть голову, чтобы рассмотреть хозяина.

«Дернешься, убью,» – сурово пообещал ему тонкий девичий голосок.

О, как! Это всего лишь девчонка. Незваный гость расслабился. Глупая. Раз уж застала вора, то стоило бежать и звать на помощь, а не приближаться к нему самой. Молниеносно извернувшись, Маруф одной рукой схватил изящную девичью кисть, держащую кинжал, а другой – тонкий стан девушки и повалил её на пол. Она все-таки успела полоснуть его кинжалом по шее, но совсем чуть-чуть, неглубоко, прежде чем тот выпал из её руки. Маруф зажал девушке рот рукой, опасаясь криков и воплей. Но девчонка молчала, лишь обжигала его злым и горячим, словно угли в костре, взглядом. А она была хороша. Маруф даже залюбовался. Тонкие брови вразлет, бездонные, полыхающие гневом глаза, высокие скулы, две толстые черные косы, лежащие на ковре, будто извивающиеся змеи. И не робкого десятка, что она тут же и доказала, вонзив мелкие блестящие зубки в его руку.

«Ай,» – отдернул руку Маруф, придерживая хозяйку на полу своим весом.

«Отпусти,» – хладнокровно потребовала девчонка.

«Орать не будешь?» – спросил он.

«Нет,» – замотала девушка головой. Она встала и чинно оправила платье, черные косы сползли вниз и упали на бедра. Только часто вздымающаяся грудь выдавала её волнение. Маруф бесцеремонно оглядел её наглыми глазами, какими осматривал обычно девок в веселых домах, перед тем, как выбрать одну. Он определенно чувствовал себя хозяином положения. А оно было презабавным.

«Кто ты такой? Как тебя зовут?» – спросила она, тоже разглядывая гостя.

«Я Маруф – вор и похититель сердец,» – дурашливо поклонился он в ответ.

«Как ты сюда пробрался? В саду стражников, будто блох на собаке».

«Пробрать можно куда угодно. Вот выбраться бывает сложнее. Ты назовешь мне свое имя?».

«Миза,» – нерешительно ответила девушка и принялась зажигать свечи в массивном медном подсвечнике. Отразившись в зеркале, многочисленные огоньки осветили комнату. И вовремя. Огарок свечи как раз расплавился в руке у Маруфа, обжигая горячим воском пальцы.

«Почему ты воруешь? Ты … голодаешь?»

Впору было расхохотаться. Если бы не опасность привлечь внимание, Маруф бы так и сделал. Наивное дитя, выросшее в богатом доме, в холе и неге. Похоже, ее представления о жизни были весьма далеки от реальности. Стоит ли рассказывать ей, что деньги ему нужны на девок, вино и веселую жизнь? Пожалуй, нет.

«Не всем повезло родиться у состоятельных родителей. У меня вот вообще никаких нет,» -пояснил он.

«Я могу тебе что-нибудь дать, что можно продать,» – предложила Миза.

«Не стоит, красавица. Я не пропаду,» – великодушно отказался Маруф. – «Но буду признателен, если отвлечешь стражников, чтобы я спокойно убрался отсюда».

Девушка послушно вышла на балкон, хлопнула в ладоши, привлекая внимание стражников и вполне правдоподобным, испуганным голосом сказала: «Мне кажется, я кого-то видела. Вон там. Нет, дальше, за башней». Когда ретивые служаки рванули в указанную сторону, Маруф бесшумно перевалился через перила балкона и исчез в ночи. Но ненадолго. Через несколько дней Миза вновь обнаружила незваного гостя в своих покоях. Так и завязался их скоротечный роман.

Для Мизы Маруф был человеком из другого, настоящего мира, от которого отец тщательно ограждал их с сестрами: дерзкий, искрометный, обаятельный, нахальный, много повидавший. Смесь эмоций переполняла её: любопытство, страх, предвкушение, вожделение. Мизе казалось, что она приручила дикого тигра и он послушно ходит в её покоях на задних лапах. Каждый раз, когда она видела лукавую улыбку Маруфа и завитки курчавых волос у него на груди, в животе у девушки щекотало так, как бывает лишь на самых высоких качелях, когда в наивысшей точке захватывает дух и кажется, что сейчас или птицей в небо, или камнем вниз.

Маруф поначалу забавлялся. Богатая девочка была наивна, юна и неопытна, но быстро показала свою истинную натуру. Через пару месяцев Миза превратилась в требовательную и ревнивую любовницу. В собственницу, дикой кошкой бросавшуюся на него, если он не показывался дольше пары дней. Эта связь уже начинала тяготить Маруфа. Всепоглощающая страсть, которую питала к нему Миза, ему была не по силам. Она пригибала молодого человека к земле, словно мельничный жернов на шее. К тому же скоро неизбежно должно было возникнуть осложнение, от которого характер у женщин обычно портится, а собственнические аппетиты растут. Маруф понял: надо делать ноги.

И надо же такому случиться, что он едва не был пойман стражей в саду у дома любовницы, возвращаясь с очередного свидания. Потерял бдительность. Насовав тумаков самым шустрым стражникам, Маруф сумел вывернуться и удрать. Но был выслежен. Если бы не насмерть перепуганная служанка Мизы, которая нашла его в таверне той же ночью и передала повеление бежать и прятаться, глотал бы он пыль на гранитном карьере до конца жизни (там весьма непродолжительной). Шутка ли, совратить девицу из такого знатного рода.

За широкой, белозубой, обаятельной улыбкой Маруфа скрывалась крысиная душонка: жестокая, беспринципная, заскорузлая, имевшая обостренное чутьё на опасность. А потому, не дожидаясь рассвета, Маруф украл лодку и, покидав туда кое-какие, также наспех украденные припасы, как был – сильно навеселе, пустился в плавание вокруг острова. Он был зол: на себя, на любовницу, на её влиятельного отца, на неудачно сложившиеся обстоятельства, которые теперь вынуждают его бежать и прятаться где-нибудь на другой стороне острова. Глупость свою он осознал уже на следующий день: одно из весел лодки оказалось треснутым и вскоре сломалось, прикрыть голову от полуденного зноя оказалось нечем, вода кончилась уже к вечеру, а непривычные к тяжелой работе руки покрылись лопнувшими мозолями. Но самым ужасным оказалось то, что он никак не мог подгрести к берегу. Никогда не выходивший в море в качестве моряка, Маруф не знал, что с морскими течениями бессмысленно бороться, их надо уметь использовать.