Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

– Не рассуждать! – Емельян был настроен, всё же, примирительно, но в пределах допустимой нормы.– Вредных агитаций не разводить! Тут подобные дела ответственным товарищам решать надобно, а не кому попало!

Конечно же, Рында подошёл почти вплотную к Емельяну и сообщил красному командиру, что является автором всего происходящего и по его воле анархисты непременно уйдут из-под расстрела.

На такие провокационные разговоры Емельян Фолин среагировал своеобразно и адекватно, он просто сказал:

– Отойди, дурачок сельский в сторону! Не мешай дело делать!

– Но позвольте не согласится с вами,– начал было спорить с командиром писатель-либерал. – Я ведь очень многое могу.

– Будешь кукарекать, очкастый эсер или кто-то ещё там,– предупредил его Емельян,– то расстреляем вместе с черепоносцами.

Рынде ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Пленных анархистов поставили в один ряд почти в центре села, за огородами, неподалеку от реки Амгунь. По меньшей мере, взвод «зелёных» стрелков выстроился, чтобы свершить, по их понятиям, священнее дело по борьбе с классовым врагом, короче говоря, расстрелять негодяев. Слава богу, что расстреливать, уже было почти некого, кроме этих четверых. Кто спасся, кто погиб в бою, кто скоропостижно вступил в общество большевиков… У всех по-разному.

А ведь даже тогда российской партией, вполне, и очень просто можно было назвать компанию, верхушка которой состояла из чрезмерно смуглых господ, иностранных разведчиков и прихлебателей из числа отечественных манкуртов, уголовников и бичей, не желающих работать где-либо и кем-либо. Кто никогда не держал в руках лопаты, тот жил припеваючи… «Надрывался» на других ответственных участках.

К анархистам надменной, многозначительной походкой подошёл Емельян.

– Эх, ты, – с презрением сказал он Павлу, – разбойник! А ведь был человеком. Даже в малолетстве в красных командирах шнырял. Выходец из рабочей семьи, а теперь – шваль болотная. Сожрут тебя черви!

– Тебя, Емелька, они давно сожрали, – почти спокойно ответил Павел, за словом в карман не полез. – Ты ведь – кровавый шут, олух царя красного. А точнее, верный пёс… для любой власти сгодишься. Нос по ветру держишь, да и душонкой своей жалкой – флюгер, малина-земляника.

– Болтай-болтай! В ножки бы мне упал, отблагодарил за то, что от пыток я вас освободил. Подохнете без всяких… выдумок.

– Сгинь, нечистая сила! – отчётливо и довольно смело произнёс Афанасий и перекрестился.– Сгинь! Умри, а то и совсем засни!

– Крестись, крестись, мужик! Гром грянул – вот и крестишься. Перед смертью – можно. Нам глубоко плевать, что какой-то труп оказался не атеистом,– ухмыльнулся Емельян и обратился к Юлии.– Что скажешь, сеструха? Отвоевалась, подстилка анархистская?

– Если жив останусь, – злобно ответил Павел,– то отправлю лично тебя, Емелька, на тот свет, ко всем чертям! Впрочем, я понимаю, это смешно. Но и ты, Емелька, жить долго не будешь. Ноги твои в хромовых сапогах тебе отрубят свои же. Это сделаю те, кто бойчее да подлее, чем ты. Таких много. А будут и уже есть гораздо посноровистей, малина-земляника.

– Ладно, понимаю все ваши переживания,– сказал примирительно Емельян.– Не обижайся, Плотов. Я вынужден тебя расстрелять со всей твоей… малиной и земляникой. Таково указание свыше! А я солдат Революции. И про тебя, Юлька, тоже в Центре знают. То же самоё – смерть. Ты разбойница ещё та!

– Емельян,– Юлия держалась достойно,– конфедерация анархистов и отдельные партии России приговорили тебя к смертной казни! Жаль, брат мой родной и враг Свободы, что ты человеком не стал.

– Я солдат Революции,– ответил Емельян,– и смешно получается. Вы вот меня все приговорили к смерти, а сами – умираете. От страха разум, в общем, потеряли.

– Ты – солдат Революции?! Ха- ха-ха! – громко и нервно рассмеялся Павел.– Разве же солдаты были когда-нибудь инквизиторами и палачами? Ты – Вельзевул, малина-земляника! Ты – душитель истинной народной революции. Кронштадт показал, кто вы такие!

– Ишь, ты, какой грамотный, книжки при жизни умные читал. Всё одно, прокуковали своё покойнички, повеселились – и будет,– скривил физиономию Емельян и обратился к Юлии. – Я матушке нашей, Юлька, сообщу, что ты погибла за правое дело или пропала без вести. Зачем ей позор такой, за тебя?

– Отойди, Емельян,– простонала Юлия,– отойди! Бесчестный брат мой, ты хуже Каина! Чёрное зловоние ада!

– Так и ладно,– по-деловому подвёл черту их беседы Емельян, собираясь отойти подальше от анархистов.– Будем начинать!

Взвод, состоящий из исполнителей приговора, то есть каждый из них, почти одновременно передёрнул затворы винтовок.

Если им приказано стрелять, то они только так и будут поступать. Во имя какой-нибудь революции или ещё чего-нибудь… доброго и светлого.

– Нет!!! – не сказал, а истошно завопил Трифон и вновь упал на колени.– Я жить хочу! Я вам пригожусь! Я знаю всех анархистов в лицо! Я помогу их выловить! Тут где-то ходит Гришка Расторгуев. Да! Вы его знаете! Он не здешний, он из Приморья! Он – правая рука Плотова! Он – его заместитель, он его помощник! Он за Пашку отомстит! Убьёте меня – погибнет и Фолин! Да, Емельян Алексеевич, вы можете погибнуть!

– Цыц! – рявкнул Емельян.– Твоё покаяние и возможность, точнее, желание послужить делу Революции дают тебе, Трифон, шанс побыть в живых. А там – посмотрим! Понаблюдаем и сообразим, что ты за птица.

– Это я здесь решаю, жить ему или нет,– хоть стар был Самойлов, командир отряда «зелёных» стрелков, но суров и, по-возможности, справедлив. – Только я! И уполномочен заявить, что таким сволочам, как Тришка, не место на земле!

– Почему ты решаешь? – безвольно прошептал Тришка.– Почему ты решаешь, Самойлов, жить мне или нет? Ты бог, да?

– Он полубог, – ответил, смеясь, Емельян.– Можешь считать, что бог – я. Пойдём в штаб – поговорим. Всё же, я не хочу любоваться на то, как мою сеструху будут в расход пускать.

Самойлов что-то хотел возразить, но не успел.

Молниеносно мелькнула в воздухе летящая финка и почти по рукоять вошла в грудь приободрившегося Трифона. Насмерть поразила его. Послышался удаляющийся конский топот. Всадник был уже далеко, когда вслед ему стали беспорядочно стрелять.

– Не догнать,– сказал с ужасом Емельян, – ничего, найдём потом.

– То же самое и тебя ждёт Емелька,– заметил Павел.– Можешь не сомневаться!

Емельян на это ничего не ответил, но лицо его побледнело. Он тут же, вместе с Самойловым, удалился в штаб. Ясное дело, без них разберутся, расстреляют врагов Революции. Дела имеются и поважнее.

А «зелёные» стрелки никак не промахнуться. Стреляют все добротно.

– Мужики! Товсь! Цельсь! – приказал шеренге исполнителей партизанский командир, черноусый, молодой, бравый, с перевязанной головой. – Цельсь и стреляй! Пли!