Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

– Да, нанайцы – люди неплохие,– согласился Афанасий, выпивая полный стакан самогона и закусывая солёными груздями.– Но вот пьют они спиртного много.

Хозяин тяжело вздохнул, покосился на недопитую двухлитровую бутыль с самогоном. Решил сам налить в стаканы гостям по… чуть-чуть. Женщины отказались, и он понимающе кивнул. Их, что называется, принуждать не стал.

– Такое есть, Афоня.– согласился Тимофей Иванович.– Меры гольды в данных направлениях не чуют и не знают. Беспределие какое-то наблюдается. Пьют, будто у них желудки резиновые. Тут нанайцев да ульчей, нивхов и людей из других местных народов помалу к огненной воде приучали американские и китайские купчишки. И виски, и ганжа, и самбяк, и, даже, японская водка – сакэ.

– Что и говорить, малина-земляника,– теперь Павел выпил после хозяина дома и Афанасия,– интервенции и в таком плане от иностранцев в России хватало.

– Так вот, получатся,– Тимофей Иванович не собирался молчать, – спиртного и всякого… винного мне множество раз пришлось испробовать. На самих-то делах, всё это, как бы, выходит, по моему разумению, моча поросячья, а ни какая и ни другая. Не водка у них, а пойло какое-то… непотребное.

– Ведаю про то,– согласился с ним Афанасий. – Тоже приходилось пробовать… через силу. Её вовнутрь заталкиваешь, а вот она норовит обратно выскочить.

– Нет слаще русской водки и бабоньки-молодки! – Сказал Тимофей Ивановчич. – Мне вот и трубок курительных нанайцы уймищу надарили. Нанайцы с измальства курят трубку. Смотришь, токмо ходить научился, а уже трубкой дымит, будто бы пароход хабаровский. Но век у них малый, а народ хороший. Доверчивый. Хотя, бывает, так тебя облапошат, что имя-то своё забываешь начисто. Соблазнам всяким нехорошим податливы они. Но сказки да истории у них славные имеются.

– По их разумению,– сказала Агафья Антиповна, – всё силушку имеет и, главное, душу свою. У доброго человеку душа может быть рыбою, а вот у злющего, по всякому, – змеюкой. Говорят они, что у человека – три души-то: омия, эргани и фаня. Но про это болтать много можно.

Над столом повисла пауза, потому что хозяйка сказала про нанайцев всё, что хотела. Но от неё анархисты ждали ещё каких-нибудь рассказов.

– А дети ваши где, Агафья Антиповна? – поинтересовалась Юлия, взяв рукой щепотку соли из фарфоровой миски и обильно посыпая ей кусок огромного жёлтого помидора.– Поблизости или как?

– Не близко. Но где же им быть, Юлюшка! Пока вроде бы, все на свете белом, – вздохнула Агафья Антиповна, зацепив вилкой кусок жареного мяса.– Старшая дочь, Клава, с американцем уехала в это… в Хвиладельфию какую-то. Стыдобушка страшная… Туда ведь отправляется или сволчня всякая, или кому уж, на самом деле, деваться некуда.

– Ничего, успокоил хозяйку дома Афанасий.– Всё уладиться, Агафья Антиповна. Вернётся она назад, в Россию, к нормальным людям. С мужем своим. Среди американцев встречаются ведь и нормальные человеки.

– Так вот надеюсь на такое,– сказала Агафья, – а пока у них три магазина и лисапедный завод. Пишут, что пока бедновато живут, не накопили ещё миллион ихних рублей.

– Долларов,– уточнил Павел.

– Во-во, долларов. Вторая дочка, Слава, та в Маньчжурии. С каким-то белогвардейцем убёгла, вроде, даже, с родичем царя покойного нашего, батюшки, Николая Ляксандровича. Упокой его душу Господь! Так вот про Клавку мою, дочку младшую, третью, покуда ничего не знаю – не ведаю.

Рассказала Агафья, что краем уха, слыхала от людей, что она теперь с мужиком своим, вроде бы, в Австралии. А сын, которого тоже Павлом звать, в Хабаровске, левый эсер.

– Наведывался как-то, – пояснил Тимофей Иванович, – весь гранатами обвешанный и пулемётными лентами обвязанный. За каким-то горным отрядом они гнались, то ли жёлтых, то ли блокидно-жёлтых.

– Да в наганах весь, срамота! – вздохнула Агафья. – Не то, что вы. Вы-то, культурные все.

– Конечно, малина-земляника,– Павел заёрзал на табурете,– мы – культурные… если нас не задевают… за живое.

– Но без оружия в наших местах никак не можно,– предупредил их Тимофей Иванович, вставая из-за стола.– У меня на этот счёт в избе кое-что имеется. Ерундовина всякая, пара пулемётов, там, гранаты, ну, всяческое есть. Сейчас вернусь! Кое-что покажу.

Тимофей Иванович ушёл в соседнюю комнату.

Слышно было, как он гремит какими-то ящиками, дверцами шкафов.

– Как выпьет мало-мало, дурак дураком делаится,– ласково отозвалась о муже Агафья Антиповна. – Чего намерился, значит, вам показать, чем-то похвастать.

Буквально через минуту в горницу вернулся Тимофей Иванович. В руках у него красовался винчестер и картонная коробка, вероятно, с патронами.

– «Оленебой». Американский. Пяти зарядов. – Пояснил Тимофей Иванович, ласково погладив рукой цевьё оружия.– Этот винчестер сам стреляет, целится без надобности. Токмо навёл – и пуля на месте. Жалостно мне, что вы, граждане и господа славные, к оружию холодные.

– Да,– сказала растерянно Юлия,– жаль.

– А так бы я его вам подарил запросто, совсем задарма, по теплоте своей душевной,– сказал горячо и, видно, очень правдиво Тимофей Иванович.

– Я немного оружием баловался, в детские лета,– робко подал голос Афанасий,– когда под стол пешком ходил. Можно глянуть, Тимофей Иванович?

– Токмо мёртвый до конца на это откажется поглядеть, – серьёзно подметил Тимофей Иванович.– «Оленебой» не простой. Он ласку обожает, Афоня. Живой. Я кода с ним говорю, он всё понимает.

Хозяин дома подал оружие Афанасию и выпил очередную порцию самогона. Анархист с замиранием сердца взял в руки заморский винчестер и с восторгом, и внимательно осмотрел его, заглянув во входное отверстие ствола.

Павел и Юлия с нескрываемым интересом глядели на «Оленебой».

– Зеркало, а не нарезка! – Душевно подметил Афанасий.– Господи, спаси и помилуй, нарезка божественная! Как будто сам Георгий Победоносец винчестером занимался. Какой правильный канал ствола! И приятно ведь, что эта радость человеческая совсем не гладкоствольная. Прицельность будет – ого-го! И дальность полёта пули тоже! Про убойную силу уже молчу, молчу, молчу! Не заикаюсь! Умеют же буржуи делать вещи нужные, когда захотят.

Вот такие они непонятные, американцы. Загадочные души. Гамбургеры их собака дворовая жрать не станет, причём, в самый голодный год. А вот оружие – ничего себе, получается.

Ну, тут, вроде, ясно оружие всякого рода им просто необходимо, чтобы время от времени постреливать друг в друга. Во всех, конечно, странах случается. Но тут особый случай. Отношения у них такие… Невольно вспоминается «бородатый» афоризм о непредсказуемости поступков обезьяны с гранатой.

Тимофей Иванович похлопал приклад оружия, находящийся в руках анархиста, глотающего от волнения слюну.