Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

Свою задачу Тимофей Иванович выполнил чётко. Благодаря плотному огню поддержки со стороны Тимофея Ивановича, Павлу удалось сходу зарубить двух белогвардейцев топором. Прикрываясь трупами, он успел позаимствовать у одного из них револьвер и короткоствольную винтовку. Таким образом, Павел сумел перейти от рукопашного боя к ведению прицельной стрельбы.

Не дожидаясь особого приглашения и выпив поспешно, под градом свистящих пуль, изрядный глоток самогона, Афанасий, набивая на ходу магазин винчестера патронами, выскочил на улицу. Коробку с патронами прихватил с собой.

А пули летали по горнице, что мухи в знойный день. Одним словом, вели себя, как д о ма. Освоились.

Либеральный и отчаянный русофоб Рында решил больше не испытывать судьбу и переместился туда, где Рокосуева и Оренского атаковали дикие кабаны. Но и там было нелегче. Хоть и Роберт Борисович остался в невидимом состоянии, но пулей влетел на дерево. Зверям ведь абсолютно всё равно, что разбирать на части – зримое или невидимое.

Разумеется, так же чуть раньше поступили анархист и белый офицер, умудрились взобраться на деревья. Каждый на своё, не большое. Оттуда они вели прицельный огонь из револьверов по стае рассвирепевших кабанов. Но всё в жизни кончается, как и патроны. Боезапас, что имелся в подсумках, иссяк. Винтовки валялись внизу. До них они не имели возможности добраться, да и смысла не было.

Кабаны яростно трясли стволы деревьев. Старались подрыть корни крепких берёз. Но, слава Богу, это у них не получалось.

– Я тоже, кажется, без патронов, Гриша,– сказал Оренский, сделав последний выстрел.– Попали мы с тобой, надо сказать, в очень сложную ситуацию.

– У меня и метательных ножей больше нет,– сообщил Григорий.– Но зато кабанов мы набили уйму. Можно было бы, Витя, из всего мяса сделать на зиму солидный запас. Но ножи я отыщу. Не один не пропадёт.

– Нам остаётся только ждать, пока кабаны угомонятся.

– Через полчаса они уйдут отсюда. Без пищи они смогут находиться долго. Но без воды им не обойтись. А здесь ее, даже поблизости, нет. Жажда уже этих вонючих негодяев мучает. Слишком много силушки они поистратили в войне с нами. Но тут совсем рядом вроде бы и человеческими испражнениями воняет.

– Как будто ты прав, Григорий,– согласился Оренский.– Может быть, бес Рынды рядом. Он ведь может становиться невидимым…

Писатель либерал громко сматерился и мгновенно исчез в реальный, а не в книжный мир, в собственную квартиру. Ему срочно требовалось поменять штаны. Внезапная диарея в таких случаях у него бывала неуправляемой.

Роберт Борисович быстро нашёл и относительно свежие трусы и слегка поношенные, коричневые вельветовые штаны. Решил пока вернуться в избу Тимофея Ивановича, причём, в видимом состоянии. Опасаться было нечего. Он не сомневался, что бой уже завершился. Ведь он был автором, Да и в такой ситуации, было ясно, что дом крестьянский обороняли смелые воины.

А бой с отрядом, то ли семёновцев, то ли калмыковцев, был сравнительно не долгим. Белогвардейцы потеряли множество своих людей, ранеными и убитыми. Нашли тут свой конец и трое «рэмбов». Наёмные американцы и тогда совали свой нос туда, куда даже беспризорный кобель стеснялся. Получив ощутимый отпор, бандиты поспешно отступили, ушли в горы, подальше от стойбища Джонгмо.

Немного усталые, разгорячённые, Тимофей Иванович, Павел и Афанасий вошли в дом.

– Садимся-ка, ребята, допивать первачок. Более вороги сюда долго не сунутся. Кое-что вразумели. Этаких штуковин им давненько не виделось. Надо им спасибо немалое высказать за то, что они бутыль с самогонкой не подстрелили. Аккуратно старались палить-то. Правда, у нас ещё в подполье имеется, – подмигнул гостям правым глазом Тимофей Иванович. – Кроме того, узнают ведь скоро и они, что в Пермском немного, но красноармейцы… имеются… На той стороне, в Верхней Экони клад какой-то собираются искать… Иные уже ищут. Полудурки!

Он вытер платком пот со лба, вытащив его из кармана брюк. Потом поднял голову вверх, в сторону чердака, крикнул:

– Эй, там, под крышею, все живы то?!

– Все, почти что,– тихо сказала Агафья Антиповна.– Меня токмо поранило легонько. Юлька уже и перевязала. Язви тебя, теперь правой рукой, может, неделю не пошевельну! Сам будешь щи разные приготовлять, старый хрыч!

Она спускалась по лестнице вниз. Правая рука её была перевязана тряпицей, попавшейся под руку.

– А куда я денусь! – Тимофей Иванович был ласков с женой. – Хорошо, ведь, однако, что ты ещё живёхонька, моя старушенция.

Вслед за Агафьей Антиповной спустилась и Юлия. Мужчины сели за изрядно порушенный стол. Женщины, не сговариваясь, убрали побитую посуду, заменили её на другую. Агафья Антиповна вытерла полотенцем со стола, левой рукой. Всё, пришедшее в негодность, выбросили в корзину из тальниковых прутьев, специально для мусора.

Наведя кое-какой порядок, Агафья Антиповна и Юлия тоже сели за стол. Решили не отставать от мужчин, тоже налили себе самогону и выпили.

– А Юльку я запросто бы в родные дочери взял, без промедлений,– признался, выпивая, как все, Тимофей Иванович.– Она стреляет из пулемёта … по-человечьи. У меня же целых три пулемёта! Такое приданное славное, кода в замужество, Юлюшка, соберёшься. Столько пулемётов!

– Да вот же он, Паша, – призналась Юлия,– и муж мой, и полюбовник, и друг, и товарищ боевой, и командир… Он – всё для меня. Чего скрывать?

– Да я такое уж давненько приметила,– проговорила Агафья Антиповна. – Больно уж Паша на тебя с ласковостью глядит. Такое в глаза бросается сразу же.

– Всё верно,– Павел жевал кусок сала.– До гроба мы с Юлькой повязаны, малина-земляника. Наверное, и на том свете вместе будем.

– Про то никому не ведомо. Но за это и выпьем! – Предложил Афанасий, разливая по кружкам самогон. – За это надо выпить!

Он налил самогону уже сидящему за столом бесу Рынде, положил ему руку на плечо и попросил писателя-либерала не обижаться на него. Ведь всё случилось потому, что нельзя обзывать нехорошими словами российских людей и Россию. К добру такое не приводит. Надо ещё учитывать и напряженную политическую обстановку в стране. Многие озлоблены, и некоторые из них справедливо.

Пан Рында ничего на это не ответил. Выпил свой самогон залпом и закусил куском солёного груздя.

Когда ещё порцию спиртного приняли все остальные, Тимофей Иванович сказал:

– Я же по вашей стрельбе и отваге сразу и понял, что вы не совсем, получатся, интеллигенты. Не токмо стреляете, но и дерётесь вручную… славно.

– Анархисты мы, Тимофей Иванович, – сказал негромко Павел.– Что скрывать, малина-земляника. За волю народную бились против интервентов заграничных и наших, внутренних, белых, случалось, и красных, и всяких. За волю сражались с гадостью разной, за землю, за собственность мужицкую, которая потом и кровью простому человеку обратилась… В обмане и лжи находимся.