Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

– А чего там? – громко рассмеялся Тимофей Иванович.– Они, нанайцы-то, со мною попытки производили всякие и разные и таким вот образом породнение совершить. Это, понимаете, через супружницу мою, значит, хозяйку моей избы. Тут ведь, всяко получается и ясно, что блуд в непристойностях числится. В башке не помещаться, чтобы Агафья, как та сама коза-дереза, в срам вступала. От живого мужа оторвалась… Не понимаю.

Логика Тимофея Ивановича была обычна и проста.

Все, не сговариваясь, налили себе в стаканы самогону и выпили.

– Ты же, Тимоша, творишь вот всякие штуки с ихними женщинами,– упрекнула мужа Агафья Антиповна.– А мне, для интереса, тоже ведь должно быть позволено…

– Да какой же там у них, у нанайцев интерес, Агафьюшка! Ты бы глянула, так тебя слеза и прошибла. От жалости к добрым людям,– сказал Тимофей Иванович.– Я вот – другое совсем дело. Ежели по-научному выражаться, то таким макаром укрепляю наши дружественные и дипломатичные связи.

Сказав это, он обвёл торжественным взглядом всех присутствующих.

Потом выпил свою очередную порцию спиртного после всех и закурил заморскую сигарету. Чего заграничным дымом не побаловаться? Может он… чуть-чуть слаще отечественного или самосада.

– Вы, Тимофей Иванович, объяснили нанайцам,– спросила Юлия,– что у нас, у русских, не принято предлагать свою жену встречному и поперечному?

– Очень уж грамотно пояснил,– ответил Тимофей Иванович.– Я им в подробностях поведал, что у нас совсем другая вера, насчёт этого и прочего… всякого остального. Мы в Христа веруем, а не в Великого Мэргэна и прочих здешних небесных граждан.

Как и предполагал Тимофей Иванович, мелкий бес Рында так и не пришёл в себя. Да и зачем ему? Ведь, по сути-то, он всегда находится не в себе. Ведь то, что он мелет своим грязным и мерзким языком, даже и дураку не дозволено произносить. Приличия следует соблюдать, хотя бы, видимости.

Далековато «обкультуренным» европейцам и «задемокраченным» американцам до российских духовных ценностей. Ведь многие их них, на самом деле, не понимают, что с головы до ног обмазаны дерьмом и выдают это за… шоколад. Что там говорить, упаковывать они умеют даже то, что несъедобно.

Надёжный «Оленебой»

У подножья высокой горы, у костра, сидели Серж и Мальва. Не было с ними, даже в невидимом состоянии, пана Рынды. Но автору доступно всё. Находясь в глубокой «отключке», писатель Боб имел возможность наблюдать за всем, что происходит на страницах его будущего романа на расстоянии.

А разве не таковы американцы и англичане? Они ведь на многие десятки и сотни тысяч километров, знают, кого и как бомбить. Но не просто, а для «великого счастья» порабощённых народов. Но формальная логика проста и неподкупная. Не ведают руководители страны агрессоров и бандитов США, что уже рисуют на существовании своих территорий, заодно, шикарной жизни за чужой счёт жирный и внушительный… крест.

Серж и Мальва пили чай из алюминиевых кружек вприкуску с галетами. Лошади были стреножены и мирно щипали траву.

– Будет ли конец у чёртового пути? – Устало сказала она.– Честно сказать, немного поднадоело, Серж. Мы уже сто раз могли разбить свои кости о скалы, утонуть в реке, сгинуть в болоте, быть съеденными дикими зверями. Ты, наверное, обижаешься на меня, мой славный, что я впутала тебя в скверную авантюру?

– Ничуть Мальва! Да и теперь уже осталось нам пройти не так уж и много. А дело надо довести до конца.

– А если клад уже найден кем-то?

– Что ж, мы вежливо попросим или заставим их поделиться добычей с нами удачливых кладоискателей. Не зря же, Мальва, мы потеряли уйму времени. Нам положена компенсация. Мы имеем на неё полное право.

– Две метких пули – вот и всё, что мы можем получить. Вся компенсация. Любую силу можно осилить.

– Может быть, и так. Но будем, моя дорогая, верить в лучшее.

– Одно радует, Серж, что мы часто стали встречать на пути своём собак. Одна даже встретилась с щенятами. Значит, где-то, совсем рядом село или стойбище.

– Ты, Мальва, девушка грамотная, но совсем не таёжник. Это не собаки. Это – самые настоящие волки!

Мальва, чуть не поперхнувшись, горячим чаем, вскочила на ноги.

Она инстинктивно потянулась к кобуре, где покоился её револьвер.

– Не стоит волноваться. Летом волки абсолютно не опасны. Ты даже у волчицы спокойно можешь отнять её детёныша, и она тебя не тронет. Будет долго сопровождать тебя в пути, но не тронет. У них таков закон… самосохранения. Волчица тебе, Мальва, не медведица, которая нападёт и не станет спрашивать, каковы у тебя были намерения.

– С трудом верится, что волки такие мирные и обходительные господа, Серж.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, но всё так. Голодные волки могут напасть на человека, но только большой стаей и зимой. Лучше скажи, тебе не надоели японские галеты.

– Опротивели, Серж! Но что делать? Продукты у нас на исходе. Скоро от них понос начнётся.

Он был согласен со своей попутчицей и подругой, но ничего не сказал. Что там рассуждать, когда всё и так ясно. Голодными не останутся, какого-нибудь зверя подстрелят. Жизнь заставит, значит, придётся и поохотиться.

А в доме переселенца Тимофея Ивановича и его жены, Агафьи Антиповны, продолжалось застолье.

– Примите в учёт, господа славные,– сказал Тимофей Иванович,– что я с громадными пониманиями и уважениями отношусь к их, нанайским, богам. У гольдов таковых не малое число имеется. Они и духу тигра молятся и самому тигру. Такое я для примера сообщил. Тигра они прозывают Амба или Амбан.

А если точно, то Пуэр Амбани. Но там… у них названий и всяких много.

– Мне кое-что про это известно, – сказал Афанасий. – Нанайцы – интересный народ… со своей верой и укладом жизни.

– Верно, – согласился с ним хозяин дома, – а мы вот – настоящие христиане, причём, православные, ни какие-нибудь, не пустые, а истинные. Мы ко всем народам должны быть… в понимании. Не в частичном, а в полном.

Тимофей Иванович для убедительности перекрестился, глядя в сторону образа-иконы Николая Угодника. Так же поступила и Агафья Антиповна. Анархисты тоже поддержали, как могли, хозяев дома и освятили себя крестом.

– Однако же, в понятливость нанайцы вошли и просить через меня ласк от моей супружницы, Агафьи Антиповны, более не сподобились,– что говорить, Тимофей Иванович был словоохотлив. – Но мне от ихних жён отказываться никак не разрешено. Поднадоело, правда, их радовать. Но я добрый человек и с понятиями в культурах и правилах здешних народов.

– Можно ведь всегда, малина-земляника, сослаться на занятость или на усталость,– Павел закурил.– Ведь найти причину при желании…

- Никак не можно, Паша. Неправду всякую, ведь они за версту чуют,– констатировал факт Тимофей Иванович.– Вот и получатся, по моим соображениям, что я, почти что, жертвою пал в борьбе роковой. Это вспомнились мне слова какой-то залётной песенки. Они мне не понятны и дурны, выражения эти, а значит, нет в той песне ничего доброго. А любая песня без смысла, что борщ без капусты.