Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

Но ведь не планировал пан Рында, что кто-то и кому-то здесь заспешит на помощь. Должны погибнуть всё, ведь россияне – и дело с концом. Главное, книга получается или… получится интересная и с моралью, которая базируется на устоях заокеанской демократии.

Что касается анархистов, то они ещё долго стояли на вершине сопки, они, занятые своими раздумьями и разговорами о предстоящей жизни. Но они успели заметить отряд чоновцев. Но, что и говорить, особые подразделения Красной Армии даром не ели хлеб. Эти воины быстро взяли анархистов в кольцо и сразу же открыли огонь на поражение, стреляли, не разбираясь.

Но они не учли того, что напали на прекрасных воинов, опытных, побывших ни в одном бою. Каждый из них стоил семи, а то и десятка. Без преувеличений…

Конечно же, чоновцев было гораздо больше, и они тоже кое-что умели. Первым ранили Афанасия. Он, прорычав, как зверь, затих между двух коряжин. Пуля попала ему в грудь, рана расцвела, словно алая роза. Увидит ли теперь своего любимого Евдокия? Ах, доля человеческая! Как часто ты не предсказуема и… несправедлива. Порой и жестока.

Прежде, чем получить рану от винтовочной пули в грудь, офицер некогда царской армии, кавалер двух Георгиевских Крестов, успел отправить на тот свет, четверых красноармейцев. Теряя сознание, он улыбнулся кому-то, как старому другу, тихо сказав: «Груня, это ты?».

Из последних сил отстреливались от амурских чоновцев Павел и Юлия, истекающие кровью. Враги оттеснили на самый край обрыва, к скале, уходящей в заросли ольхи и к подножью более высокой сопки.

Павел инстинктивно тащил безмолвную Юлию к вертикальному краю горы. Ему уже было, всё равно, что там, внизу, тоже смерть. Он с большим трудом достал из подсумка гранату. Он нашёл в себе силы вырвать зубами чеку. Благо, что бросать её было не надо, она быстро скатилась по каменистой тропе, вниз, к группе чоновцев. Взорвалась…

Раненые Павел и Юлия уже не могли видеть того, как нанайцы, вместе с Тимофеем Ивановичем, умело истребляют чоновцев, стараясь никого не оставить в живых. Они знали, что всё спишут на остатки недобитых белых банд.

– Жутковастая история,– сказал Тимофей Иванович, вытирая рукавом пот со лба и не замечая, что ранен. – Сколько будет тут ещё костей людских посяно! Но токмо это семя не взойдёт. Жаль, что так всё произошло не здорово с моими новыми друзьями. Пусть в загробных обителях им хорошо будет. Тут… у них ничего доброго не получилось.

Откуда-то, из-за широкого ствола берёзы, к нему тихо подошёл старый шаман, положил руку на плечо хозяина большого деревянного дома:

– Плохо всё это… есть.

– Куда уж лучше.

– Очень долго болеть станут…

– Они, что, друзья наши, живы, что ли? – Изумился Тимофей Иванович.– Не может такого случится, Никодя!

– Да, жить останутся… но не сразу. Время долго станет гуляй-ходи.

– Вылечим тогда! От глаз посторонних укроем,– улыбнулся Тимофей Иванович,– главное, что… живы.

Перед ними вдруг нарисовался пан Рында.

Писатель-либерал был в гневе, почти что, в ярости:

– Они не должны жить! Я так решил! Я не позволю им остаться в живых!

– Злое сердце не есть умное,– мудро заметил Никодя.– Видится и одним, и вторым глазом мне то, что светло скоро вокруг будет. Чёрный злой дух и мир не наш, получается, ни этот поднебесный яранга и русский изба… Анархии жить велено. Так и будет.

– Слушай же его, зловредный бес Рында,– порекомендовал литератору Тимофей. – Никодим Пассар – настоящий шаман, а не какой-нибудь там… американский мудрец.

– Так что же ещё может сказать этот… индеец? – засмеялся пан Рында.– Что?!

– Клад перепрятанным сделается, который есть… никому не нужный,– пояснил Пассар.– Они в горы отправятся, на хутор Никифора Корнева. Никодя долго знал Никофора. Там новая власть много не моги и не желай. А кому, что и заметиться, то ими же… и проститься. Так с многими, кто есть, идти стало надо. Но с враг посчитается время, есть и будет. Большого амбана малый крот кусай не моги.

– А если их всех, вместе с Корневым, достанет и там долбанная диктатура? – Роберт Борисович опять впал в бешенство. – Что тогда?

– Тогда просто, очень просто,– произнёс Никодим.– Есть, имеется вход – потаенный путь в новый, справедливый мир, который есть. Там тоже, однако, Россия, и они все гуляй-ходи туда… без золота, без жёлтый цвет холода. Оно есть стыд, и оно – камни речные… Такое не нужно, для того кто называется… Человек! Много уходили и уходят в ту страну-сторону. Она есть великий приют. Если и ты обманут на Большой Земля, туда шагать надо.

Пан Рында подобрал с земли револьвер и направил ствол в сторону шамана. Но Пассар, да и Тимофей, были не из робкого десятка. Они успели направить стволы своих карабинов на Рынду. Даже выстрелили. Но Роберт Борисович растворился в воздухе. Вернулся в свою квартиру, за компьютер.

В оставленном им Мире в доли секунды налетел на сопки ветер. Зашумели вершины самых высоких деревьев, Загремел гром и… ливень обрушился на людей: живых, мёртвых, тяжело раненных…

Бурные мутные потоки бурой глинистой воды покатились с гор в низину. Мир обновлялся, очищался. Впрочем, как обычно, как всегда.

Невнятное будущее

Пан Рында самонадеянно жил и грезил грядущим, прекрасным будущим. У него на правку романа ушло чуть меньше недели. Он переписывал отдельные абзацы и даже главы с большим упоением. Всё теперь в этой книге происходило именно так, как хотел он, а не какой-нибуль там атаман Плотов или шаман Никодя… Все его герои действовали, поступали, мыслили так, как им, кровожадным и диким «русопятам» приказал автор.

Разумеется, добрый проамериканец Роберт Борисович всех лишил жизни. Так им и надо… тупоголовым и наглым разбойникам. Да и повествование получилось захватывающим.

Он перечитал написанное, скачал на флешку и переправил с одним, очень слабо знакомым юношей из партии то ли «Груша», то ли «Слива» в издательство «Надёжный флюгер», лично Кагермангову в руки.

Пан Рында был не брит, не ухожен, пьян, но счастлив до безумия. Он, почему-то, с любовью и нежностью поглаживал револьвер, лежащий у него в кармане слегка заблёванной куртки. Трофей! Да и убедительное доказательство того, что он, самым натуральным образом, побывал именно там, где самим чертям тошно…

Он пока или от гордости за себя, или от смущения, не выходил по скайпу и через мобильную телефонную связь на Кагерманова. Пусть внимательно прочитает

Фокей Моисеевич и примчится сюда со своей… завистливой и слащавой рожей. А Рында – гений! И даже больше… Чего уж там скромничать? Неприлично держать себя… в тени такому вот мастодонту от литературы, а заодно и «глобальной» политики. Надо быть на виду.

Не прошло и недели, как за паном Рындой приехала шикарная автомашина, как будто, японского происхождения.