Александр Лекомцев - Надёжный флюгер. Юмористический фантастический роман-боевик

Мало-мальски приведя свой внешний вид в относительный порядок, Роберт Борисович последовал за молодым и очень элегантно одетым молодым шофёром. Устраиваясь на заднем сидении, поправляя изжёванные лацканы своего костюма, который когда-то был белым, Боб, шутя, поинтересовался у водителя, который вёл машину на средней скорости и внимательно следил за дорогой:

– Надеюсь, любезный, вы везёте меня не в одну из камер пыток ФСБ?

– Извините,– не оборачиваясь к нему, просто ответил водитель.– Но главный редактор нашего издательства Фокей Моисеевич Кагерманов попросил доставить вас к лично нему… в кабинет. Представьте себе, даже не в сумасшедший дом или на городскую свалку. Прошу прощенья, но для вас, Роберт Борисович, сейчас подошло бы и то, и другое.

– Вы просто хам! Я абсолютно не сомневаюсь в том, что вы по национальности только русский. Больше никто.

Шофёр ничего на такую критику не ответил. Разве это оскорбление, назвать русского русским?

Доехали они быстро, и минут через пять сияющий, в бичёвском одеянии, пропахший спиртным перегаром и частично блевотиной пан Рында вошёл в кабинет своего, можно сказать, друга Кагерманова и протянул ему руку.

Главный редактор брезгливо отступил от него на шаг назад, и рукой указал на одно из пустующих кресел. Он сразу же прямо и твёрдо заявил:

– Ты – скотина, Боб, и предатель демократических основ международного уровня! Ты написал такое…

– Но позволь, Фокей! – пан Рында так и не сел в кресло. – Я ведь всё переправил и вычистил. Там написано всё, как надо…

– Там ярко показан, как бы, автор, тупорылый и недалёкий. А все россияне – умны и, представь себе, в большой степени, выглядят на двадцать голов выше тебя… горе писака!

– Но я всё переделал, как следует…

На мгновение Кагерманов задумался. Но это был короткий миг. Он сказал:

– Признаться, я ведь после того, как прочитал всю эту… галиматью, практически переписал твой роман.

– Так в чём же дело, Фокей Моисеевич? Я тебя отблагодарю!

– Дело в том, Роберт Борисович, что когда я завершил эту утомительную работу, то увидел, что текст совсем не изменился. Я многое исправил ещё раз… Сделал копии, но всё вернулось на свои места, где добрые и умные русские просто издеваются над бесом, считающим себя поляком.

– Но такого не может быть!

– Но такое есть, чёрт возьми!

– Говори чётко и просто, Фокей! Не крути!

– Это повествование твоё не понравится ни ультра-либералам, ни патриотам… Может быть, придётся по вкусу только возбуждённой и взбудораженной толпе. Но ведь не для неё мы пишем, а для… избранных и понимающих. Поэтому…

– Что «поэтому»?

– Поэтому… Поэтому, пошёл вот отсюда, негодяй! А если увижу твою дешёвую писанину в виде книги, то пеняй на себя! Ты просто… В общем, у тебя нездоровый вид. Именно такой был у моего соседа перед смертью!

– Сам дурак! – тихо произнёс русофоб и либерал Рында.– При этом ещё и балбес и негодяй! Тебя, функционер, близко нельзя попускать к чужим рукописям!

Возмущённый Рында вышел из кабинета, довольно мощно хлопнув дверью.

Внизу, на первом этаже, его остановила вахтёрша, старушка Розалия Сидоровна Дилипова. Очень любезно, но почти шёпотом, она сообщила Рынде невероятнейшую новость. Оказывается, книжно-журнальное издательство «Надёжный флюгер» через пару недель уже не будет существовать. Хозяин его и этого двухэтажного здания Михаил Ефремович Тарабук, проживающий в далёкой Австралии, закрыл свою фирму под названием «Надёжный флюгер» и продал этот дом… Здесь будет очередная «частная лавочка», но совсем другого направления. Откроется прачечная под названием «Лебединая свежесть».

«Боже мой! – С некоторой озабоченностью и сочувствием подумал Рында, – ужас! Кто же теперь будет издавать комиксы, красочные брошюры с яркими картинками, для великовозрастных господ и дам, которые лет десять тому назад напрочь разучились писать и читать?

– Получается, Розалия Сидоровна, что все редакторы, в том числе и господин Кагерманов, лишились работы? – предположил Роберт Борисович, – ему теперь трудно будет устроиться. Так я понимаю…

– Ни хрена ты в этой жизни не понимаешь, Роберт! Теперь Фокей Моисеевич будет главным редактором в новом издательстве «Мощные шаги». Открыл его наш замечательный патриот, к тому же, миллиардер Василий Васильевич Панюков.

– Так он же ведь русский и… богатей. Он же… этот Панюков просто ненавидит ультра-либералов и настоящих демократов. Ведь он даже считает, что все нации равны. Ведь это же…

– А ты, что, Боб, считаешь по-другому?

– Но ведь это полное предательство со стороны господина Кагерманова. Значит, ему просто совершенно не нужно было то, что я написал. Все ведь знают, что я непримиримый… борец. А теперь Фокей, получается, уже и патриот.

– Разбирайтесь сами, господа! Я, всего лишь, вахтёрша. Меня не увольняют, и меня это радует. Я буду сидеть здесь при прачечной.

На глаза Рынды навернулись обильные слёзы. Он досадливо махнул рукой и вышел из здания.

Сами ноги вели его неизвестно куда. Через полчаса он оказался на заброшенном московском пустыре, который уже прибирала к рукам столичная мафия, ибо невдалеке уже были обозначены силуэты строительных кранов.

Плачущий пан Рында встал у одного из деревянных заборов, вытащил их кармана трофейный револьвер, взвёл курок и приставил ствол к виску. Его можно было, определённым образом, понять, ибо очень себялюбивые господа с голубой кровью, как у запечных сверчков и тараканов, постоянно требуют от жизни даже то, что им принадлежало и принадлежать не будет.

Возможно, Боб и произвёл бы выстрел, если бы он был готов к этому… Отшвырнув сторону револьвер, он решил, что ещё послужит истинной демократии и свободе и во многих своих будущих книгах всему миру покажет, что Россия – страна варваров и что слишком уж много на Земле расплодилось россиян, которые… что там рассуждать, абсолютные ватники.

Они, отсталые существа, жалкие подобия людей, не имеют права владеть такими огромными и богатыми территориями – Сибирью, Дальним Востоком… Оставить им Москву, ну, можно ещё, и Подмосковье – и пусть они, как селёдка в бочке, живут и радуются, что пока существуют…

Пан Рында выпрямился в полный рост, какой имел от природы, поправил на носу очочки и улыбнулся. Почему он решил стать веселым и смешливым? Да по той просто причине, что он представил, до какого экономического состояния в дальнейшем доведут Россию мудрые руководители замечательных США и ряда стран Западной Европы. Уж они-то постараются. Правда, некоторые злые языки, почему называют это объединение Разобщёнными Европейскими Эмиратами. Но он, пан Рында ещё повоюет. А с Кагермановым даже на улице здороваться перестанет. Он такой чести не достоин.