Евгений Марков - Имперская сказка

После французского наступил черед урока танцев. Последние предмет и учитель моего расписания, с которыми я еще не познакомился. Гладко выбритый с очень выразительным лицом мужчина лет сорока пяти Тимофей Алексеевич Стуколкин наш преподаватель танцев поражал какой-то удивительной ловкостью. Казалось, что любое движение он делает быстрее других людей, хоть на долю секунды, но быстрее. Человек с такой скоростью и пластикой в любое время рождается в лучшем случае один на миллион.

На урок прибыли наши всегдашние партнерши по урокам танцев, Сандра и Софка Воронцовы. Девочки были прелестны в белых красивых платьях. Сандра грустная, сосредоточенная и строгая. Бедняжка, досталось, наверное, вчера от матери.

– Итак, начнем, как всегда, с короля танцев – вальса, – начал урок Стуколкин.

Мы разобрались по парам, и аккомпаниатор начал медленный английский вальс. Георгий и Софка смотрелись несколько неуклюже, кроме того, Джорджи подчеркнуто небрежно относился к уроку, типа не мужское это дело. Моя же партнерша была идеальна, каждое движение ее было точно выверено. Ники тоже отлично координированный парень. Раньше ему недоставало внимания к партнерше и серьезности, но сейчас его навыками и способностью ловко двигаться управляло мое сознание. После первых секунд неловкости мы закружились в медленном ритме уже не думая о шагах. Каждое движение давалось естественно, мы даже дышали, наверное, в такт. Воронцова была великолепно послушна и отзывчива движениям партнера. Стуколкин делал замечания только младшей паре.

– Георгий Александрович будьте серьезнее. Не забывайте о партнерше. Считайте если не можете попасть в такт.

Слышал я замечания нашего балетмейстера. Для меня же и Сандры танец прошел на одном дыхании. Казалось, что окружающий зал растворился, и мы можем двигаться в этом ритме сколь угодно долго.

– Николай Александрович, Александра, очень хорошо, вы еще так никогда не танцевали.

– Георгий Александрович, сносно, но у вас я не вижу никакого прогресса, – подвел итог Стуколкин.

– А теперь быстрый венский вальс.

А это уже почти спортивный танец, но и в его в два раза более быстром темпе и волнующей воодушевляющей музыке мне и Воронцовой удалось раствориться.

– Александра, Николай Александрович, великолепно, ваша пара уже сейчас сделает честь любому балу, не так много пар у нас исполняют венский вальс, как вы.

Сандра прелестно раскраснелась от быстрых движений и похвал.

– Георгий Александрович, Софья, просто плохо, старайтесь двигаться в ритм и быстро.

Софка тоже раскраснелась, но скорее от досады, Джорджи же тяжело дышал. Да, нелегко даются ему такие физические нагрузки.

Далее мы разучивали мазурку в 5 па. Тут уж было не до удовольствия. Танец для меня и Сандры сравнительно новый. Было много огрехов и замечаний. Вторая половина урока получилась рабочей. Стуколкин великолепен, то танцуя со мной в роли партнерши, то с Сандрой в роли партнера он по-настоящему профессионально ставил нам танец. С таким балетмейстером мы действительно будем блистать на балах. Правда Софку и Джорджи он почти забросил, предоставив самим себе.

Еще раз убеждаюсь, что идея учить таких разных по возрасту детей как я и Джорджи не умна. Разница три года в возрасте десять-тринадцать лет слишком велика. Да и одного урока танцев в неделю мне мало. С удовольствием бы удвоил или утроил классы танцев с Сашей Воронцовой.

– Николай Александрович, Георгий Александрович, Его Императорское Величество ждет вас в кабинете, – раздался командный голос Даниловича.

Куда девалась усталость Джорджи, он буквально вприпрыжку бросился подниматься на второй этаж. Я, все-таки в сильном волнении, вынужден был тоже побежать за ним. Сейчас мне предстоит увидеть императора огромной страны, одного из самых могущественных людей планеты.

В небольшом излишне загроможденном мебелью кабинете сидел в кресле огромный грузный мужчина. А ведь он еще совсем молод. Большая залысина на лбу, впечатляющая борода. Светлые немного навыкате как у всех Романовых глаза добро и весело смотрят на уже устроившихся у него на коленях Ксению и Мишу. Маленький Миша теребит ручонками отцовскую бороду. Джорджи, буквально оттолкнув младших детей, повис на мощной отцовской шее. Мне же пришлось обнять то ли плечо то ли руку. Раздался веселый раскатистый смех.

– Ну как натанцевались?

Смеялся отец, расхристывая огромными ладонями наши вихры.

– А танцевать то вам нравится?

– Девчонкам и Ники нравится.

Джорджи, язва.

– Ники, так ты танцор?

– Да, папа, мне нравится танцевать.

– Неплохо было бы немного при этом заниматься и математикой. Мать уже рассказала о твоих математических успехах. Да, даже не проси, в шхеры с нами не поедешь. Это не за то, что не успеваешь, а за то, что соврал. Надо же сказать учителю, что готовился по книге, а сам ее даже не разрезал.

Впрочем, строгие по смыслу слова императора не совпадали с его добрым и веселым тоном. Младшие дети продолжали весело щебетать Александру, а он выглядел счастливым. У меня не было возможности вставить и слово.

Пятичасовое чаепитие проходило в чисто романовском кругу. Родители, я, Джорджи и Ксения, а также новые для меня родственники. Родной дядя Владимир, и двое молодых двоюродных дядь, Александр и Сергей Михайловичи. Владимир Александрович держал себя барственно, иронично-снисходительно. Интересно, его бакенбарды тоже похожи на бивни как у Даниловича, но на бивни изящные и модные. У генерала-наставника они же кажутся устаревшими и громоздкими. С отцом дядя Владимир держится почтительно. Особенно это было заметно, когда они вместе входили в комнату. Император ростом 1м 93 см, а дядя на десять сантиметров ниже и килограмм на 25 легче. По-моему, богатырское сложение отца заставляло Владимира Александровича робеть. Должно быть сказывалось проведенное вместе детство. Они воспитывались и учились вместе так же, как и я с Георгием, только разница была в два года. Должно быть старший брат- богатырь не раз мял бока младшему.

Дядя Владимир рассказывал отцу про какого-то полковника, который хорошо погуляв потерял в начале маневров свой полк и лихорадочно рассылал вестовых в его поисках пока какой-то крестьянин не подсказал, где находятся его подчиненные. Говорил он с юмором, правда несколько высокомерным и ленивым.

На половине молодежи вел беседу старший Александр Михайлович, пятнадцатилетний юноша с прорезавшимся баском и живыми выразительными глазами.

– Ники, я сейчас много занимаюсь математикой, флот, да и другая служба невозможны без этой науки, а ты говорят больше занят танцами, но ничего в тринадцать меня тоже мало интересовали точные науки.