Евгений Марков - Имперская сказка

– Григорий Григорьевич, а можно мне получать какую-то периодическую прессу, что вы читаете?

Надо как-то разговорить генерала в футляре, нам ведь целую неделю придется завтракать, обедать и ужинать вдвоем, было бы нелепо провести все это время молча. Хотя, похоже, что Данилович не почувствовал бы никакого неудобства.

– Я читаю Московские и Санкт-петербургские ведомости, журналы «Нива» и «Европейский вестник».

– А могли бы вы дать мне что-то почитать.

Я был совершенно не в курсе сегодняшней жизни страны и мира. Нет, как историк, конечно, представляю себе, что происходит. Но, во-первых, взгляд из двадцать первого столетия наверняка не такой как у современников событий, а во-вторых, знать, что происходило в 1881 году не одно и тоже, что видеть живое развитие событий из недели в неделю. Моя же жизнь до сих пор была ограничена дворцом, семьей, придворной жизнью. Ники это вполне устраивало, а мне очень интересно что происходит вокруг придворного мира.

– У меня есть свежее номера «Нивы» и «Европейского вестника», я вам принесу к концу последнего урока.

– А отцу интересно доставляют свежие иностранные газеты, скажем Таймс или Фигаро, или немецкую прессу? Может быть, они есть в адъютантской?

– Я не знаю, но спрошу дежурного офицера.

Данилович задумчиво водил вилкой по тарелке. Болен он, что ли? Почти ничего не ест, а ведь все так вкусно. Я как раз расправился с пожарскими котлетами и думал съесть ли еще кусок осетрины перед десертом. Нет, надо ограничивать себя, иначе даже несмотря на никины гены через лет пять превращусь в колобок.

Урок верховой езды был сегодня пропущен по случаю отъезда двора, а сейчас меня ждал немецкий язык. Во вторник Максим Карлович Прейс, откликнувшись на мою просьбу о дополнительной литературе для изучения немецкого, принес кипу учебников. Сейчас в кабинете целая полка была занята его книгами. Два вечера я посвятил немецкому языку и сейчас на уроке чувствовал явный прогресс. Ники не разговаривал свободно на этом языке, а у меня начинает получаться. Вот что значит хороший слух царевича и мое желание учится.

После лекции по истории, перед пятичасовым чаем я поднялся на третий этаж, в первый раз за все время. Здесь находятся парадные приемные императора, адъютантская, комнаты фрейлин, запасные комнаты для гостей. Насколько же бельэтаж приятнее второго! Высокие потолки, широкие окна. Вот где светло и парадно! А уставленная великолепным китайским и японским фарфором китайская галерея меня просто очаровала. Жилые комнаты надо иметь на этом этаже, а спускаться обедать в Арсенальный зал. Я заглянул в адъютантскую комнату, дежурный офицер в форме лейб-гвардии кирасирского полка вскочил, приветствуя царевича.

– Осматриваете достопримечательности Николай Александрович?

В комнате находится генерал Черевин.

– Да, Петр Александрович, коллекция фарфора того стоит. Петр Александрович пообедайте сегодня с нами. Хотелось бы как-то разбавить компанию Григория Григорьевича.

Черевин улыбнулся, а улыбка у него приятная, открытая.

– Я вас понимаю, но сегодня не получится, извините, служба.

– Тогда завтра, вы пьете пиво?

– Нет водка лучше этого немецкого пойла.

Я рассмеялся.

– Тогда будет водка, может если вы выпьете с Даниловичем, его удастся разговорить. Мне водку или вино пить рано. Но если я попрошу Радцига достать к завтрашнему обеду для меня бутылку этого слабого немецкого пойла, и я поддержу вас, генерал наставник меня не арестует?

– Ну не знаю Николай Александрович, все может случиться.

– Жду вас завтра к обеду в полвосьмого.

После урока рисования Данилович принес обещанные журналы.

– Григорий Григорьевич, я пригласил завтра к обеду генерала Черевина. Обед будет чуть позже в полвосьмого.

Честно, я ждал возражений, но наставник промолчал. Затем я дал распоряжения Радцигу по поводу завтрашнего обеда.

– А вы знаете какую водку предпочитает Черевин?

– Нет, но я спрошу других слуг.

– Хорошо, тогда пару бутылок водки. А еще две бутылки хорошего пива, это возможно?

– Конечно, в буфете есть баварское и калинкинское разных сортов, какое вам?

– Баварское светлое. И охладите пожалуйста пиво и водку к обеду.

Сорт я назвал наугад, но с другой стороны, наверняка есть и в этом веке такое название.

Забавно, тринадцатилетний подросток становится хозяином дворца. Когда же Данилович меня остановит?

Журнал «Нива» меня разочаровал. Читать роман о каких-то трансильванских контрабандистах я не стал. Политическое обозрение было кратким и примитивным. Причем речь в нем шла исключительно о событиях за пределами Российской империи. Интересно в империи всегда все спокойно? Или восстание какого-то араба-паши в Египте важнее? Зато развернув очередную страницу я увидел свою большую фотографию. Выгляжу я на ней прекрасно, вот что значит искусство фотографа и ретушь. Подошел к зеркалу, найти сходство между изображением газетного красавца и отражением в зеркале можно было с трудом. Сопровождавшая фотографию статья была панегирической. С удовольствием прочитал как много я учусь, даже на каникулах, которые всего 6 недель, по три часа занятий в день. Между прочим, было написано, что царевич меткий стрелок, почти правда. Что в царской семье говорят только по-русски, неправда с мамой обычно на французском. Описывалось как много работает император, «самый занятой человек в России». Интересно в дальнейшем почти теми же словами это повторялось во многих исследованиях и мемуарах. Было ли это под воздействием этой краткой заметки в журнале Нива, или легенда вбрасывалась специально какими-то пропагандистами, возможно из министерства двора. Вообще, насколько развито в 19м веке искусство пиара, возможно намного более чем нам кажется из 21 го века. В политических комментариях было явно выражено враждебное отношение к Великобритании и Австро-Венгрии. Опять же, таково общественное мнение или направление, диктуемое скажем комитетом цензуры или министерством внутренних дел? А может и то и другое. Совсем не обязательно чтобы пропагандистские штампы противоречили мнению общества, наоборот пропаганда наиболее действенна, когда пользуется царящими настроениями. Единственно хорошими статьями были, по моему мнению, рассказы о норвичском соборе и калмыцком хуруле. Возможно, в таких статьях о разных достопримечательностях и кроется частично секрет популярности этого наиболее печатаемого журнала царской России.

«Европейский вестник» наоборот мне понравился. Очень хорошо была написана статья о графе Павле Дмитриевиче Киселеве после при дворе Наполеона Третьего. Затем я прочитал повесть «Отец Иван и отец Стефан». Вообще не собирался читать сегодня беллетристику, но после нескольких строк не смог остановиться, и на одном дыхании закончил увлекательное повествование. Какой великолепный слог, и безусловно выдающийся литературный талант автора. Ожидал в конце увидеть имя какого-то писателя из классиков 19 го века, но там был только ничего мне не говорящий псевдоним Р. Сосна. Что-то вертелось в памяти, и после некоторых усилий вспомнил. Эту повесть написала народница Раиса Радонежская. Сельская учительница из тех, кто участвовал в движении «хождение в народ». В свое время, читая о народниках мне запомнилась трагическая судьба этой женщины, покончившей жизнь самоубийством в возрасте двадцати с чем-то лет. Но ее повесть я не читал в 21 веке. Сейчас же задумался, ведь погиб рано, несомненно, выдающийся талант. И произошло это в результате травли властей, начавшейся из-за этой повести. Во всяком случае такова была версия революционеров. Ее помнится выгнали с работы, а она была бедна, дочь сельского священника из Брянской губернии. Во всяком случае, так я помню. Может сейчас в реинкарнации наследника российского престола Николая Александровича удастся как-то помочь несчастной женщине. Но как? Да, и вполне возможно, что версия народнической прессы ложна. Покончила же она с жизнью не из-за гонений властей, а скажем по причине смертельной болезни или несчастной любви. Вероятна и криминальная версия. Молодая женщина ездила по диким деревням Брянской и Черниговской губерний. Русские крестьяне отнюдь не ангелы. Как там написано в ее повести – «нельзя утешить всех несчастных и исцелить всех больных». Но в данном конкретном случае, возможно, я смогу помочь? А что, если написать ей письмо. Ведь точно, переписка молодой писательницы с наследником престола не спасет ее конечно от других несчастий, но возможно защитит от преследования властей. Итак, решено завтра напишу письмо. Уже за полночь, хочется спать. Данилович не тревожил меня, совсем забыл, наверное, о своих обязанностях. Тоже почувствовал свободу после отъезда царской четы, забыл о воспитаннике?