Евгений Марков - Имперская сказка

С искренним уважением и восхищением. Николай Александрович Романов

Вот так, несколько минут Раиса Витальевна сидела без движения пытаясь унять бешеное сердцебиение. Затем несколько раз перечитала письмо. Написано уверенным красивым мужским почерком. Не единой ошибки. Все буквы ять на месте. Оценила она взглядом учительницы. Мысль ясно и четко изложена. А ведь сколько лет царевичу? Насколько она помнит всего тринадцать. Он только на год старше некоторых ее учеников. Как бы хотелось, чтобы кто-то из них мог так написать! Ну ничего удивительного, его учат лучшие преподаватели империи. А ведь цесаревич прав, такой отзыв может ой как помочь ей в нелегких отношениях с инспектором министерства просвещения и послужит хорошим щитом от нападок тех, кто считает ее повесть антиправославной. Раисе очень захотелось показать это письмо отцу. Добрый тихий отец Виталий серьезно беспокоится о дочери, особенно после публикации в «Европейском вестнике». Она улыбнулась, представив себе, как папа прочитает письмо наследника российского престола к его дочери. Но выбраться к родителям в село Радутино Трубчевского уезда Орловской губернии она сможет, к сожалению, только в рождество. Надо отписать Стасюлевичу прямо сейчас. Он бедняга очень беспокоится. Еще раз Раиса перечитала отзыв царевича. Похоже, что фразой о любой идее он намекает на народничество. Никогда она не думала, что народовольческие принципы могут стать официальными, и привлечь к себе последователей ради материальных выгод. Интересно мыслит этот Николай Александрович. Надо же, даже мысленно назвала подростка по имени отчеству. Что в ней говорит? Трепет перед самодержавием свойственный возможно каждому русскому? Или уважение к человеку отправившего ей это письмо? Надо выслать ему ее первое произведение – «Картины народной жизни. Записки сельской учительницы.» У нее правда только один экземпляр в нескольких выпусках «Орловского вестника». До слез жалко с ним расставаться, но она это сделает. Может цесаревич, прочитав в этих записках о страшной бедственной жизни своего народа, лучше его поймет? Быстро написав редактору, Раиса Радонежская села за письмо царевичу.

Здравствуйте Ваше Императорское Высочество!

Очень рада что моя повесть удостоилась Вашего внимания. Счастлива что Вы так высоко ее оценили. Меня зовут Раиса Витальевна Радонежская. Я учительница в селе Конятин Кролевецкого уезда Черниговской губернии. У меня есть только еще одна повесть – «Картины народной жизни. Записки сельской учительницы.» Она опубликована в Орловском вестнике. Высылаю Вам эти записки. Не судите, пожалуйста, меня строго. Литературное качество их не высоко. Это мой первый опыт. Вам, возможно, они покажутся слишком мрачно рисующими жизнь. Но я писала с натуры, стараясь ничего не приукрашивать. Вам, конечно, эти мрачные бедственные картины не знакомы. Вы живете другой жизнью. Но я писала правду. Мне бы хотелось изобразить что-то яркое красивое, рассыпав веселые краски. Но мне кажется долг литератора описывать настоящее положение. Еще раз спасибо за Ваше письмо, и за разрешение показывать его другим лицам. Действительно это может мне помочь. Моя публикация в «Европейском вестнике» вызвала, к сожалению, много критических отзывов.

С искренним уважением и признательностью Раиса Радонежская.

Не оставалось ни одного зеленого листочка в парке. Только кусты и трава еще напоминают пожухлой зеленью о лете. Волнистое бело-серое небо и запах осени. Только что закончилась лекция по истории, и я вышел в Собственный сад. Так называется часть парка у стены Арсенального каре. Уже третий день мои прогулки перед пятичасовым чаем проходят в одиночестве. Джорджи простыл и не выходит на улицу. Лучше, наверное, потратить это время на учебу или чтение чего-то полезного, но не могу отказать себе в удовольствии. Пока еще не холодно в офицерском сюртуке поверх уже традиционного для меня темно-крапивного преображенского мундира. Только первое октября, но уже стоит расспросить Радцига, что есть у меня более теплое. Надо осмотреть эту одежду – может стоит что-то докупить, даже наверняка, ведь я росту. Предпочтения у меня тоже отличаются от никиных. Неудача на охоте показала, что продумывать надо даже мелочи. Кстати, вчера пристреливал в тире ту охотничью двустволку, из которой сделал в понедельник четыре промаха подряд. На самом деле это великолепное оружие, уже к концу часа свободно попадал со ста метров в ростовую мишень каждым выстрелом. Что мешало потренироваться перед охотой? Умен, задним умом. Фельдфебель по-прежнему внушает мне какую-то безотчетную неприязнь, но похоже я выбрал в отношении с ним верный тон. Этот унтер привык подчиняться приказам. Вот и вчера, без возражений отменил строевую и штыковую подготовку и сразу пошел со мной пристреливать охотничью винтовку. Хотя, если копнуть глубже, мое право отдавать ему приказы очень сомнительно. Все-таки он учитель, я ученик, но подчиняется и слава богу. Очень радуют успехи в немецком. Не легко они дались, я выучил управление полтысячи глаголов наизусть. Хорошо, что у Андрея и Николая отличная память. Максим Карлович не подает вида, по-прежнему строг и требователен, но похоже доволен. Джорджи в немецком совсем отстал. Прейсу приходится давать нам совершенно разный учебный материал. Чарльз Хис похоже увидел, что наследник отдалился от него. Сегодня предложил побоксировать перед чаем, я сославшись на плохое самочувствие отказался. Может напрасно? Занятия спортом мне ох как не помешают. Уроки гимнастики с Диаковским не впечатляют, да и два раза в неделю это маловато для подростка. Что еще? Верховую езду и военную подготовку с некоторой натяжкой тоже можно отнести к спорту. Все-таки хорошо что-то добавить. Скажем – фехтование, плавание, теннис. Но во дворце нет ни корта, ни бассейна, и зима впереди. Остается только фехтование. Впрочем, эти размышления бесполезны. На учебный план я никак повлиять не могу. Особенно не хватает часов по естественным наукам. Физику, химию и биологию заменяют всего два часа естественной истории в неделю. Герд, видя любознательность ученика, старается приносить много дополнительной литературы, но часов у него катастрофически не хватает. Конечно, я помню много из двадцать первого века, но все-таки по специальности историк. Многие школьные знания не мешало бы освежить. Теперь я понял, что окончательное решение о моем учебном плане принимает отец. Данилович может только что-то предложить или порекомендовать, не более. Мама, конечно, может что-то изменить своей волей, но похоже учебные планы старшего сына не входят в круг ее главных интересов, и уж в любом случае конфликтовать с мужем по такой причине она не будет. Кстати, Мария Федоровна стала относиться ко мне намного мягче и теплее. Расспрашивает об учебе, особенно о моих любимых, по ее мнению, предметах: верховой езде, танцах и английскому языку. Очень тактично утешила меня по поводу неудачи на охоте: " Ники не расстраивайся, все бывают промахиваются, потренируешься и с опытом все получится. Удачливость на охоте не то, из-за чего стоит переживать.» С Даниловичем установились совсем хорошие отношения. Вчера он принес мне копию каталога университетской библиотеки. Кое-что я уже выбрал, из экономической статистики империи, описания хозяйства отдельных губерний, химии, железнодорожной тематики. Сегодня вручил генералу-наставнику список книг. Он не удивился такому выбору подростка, обещал очень скоро доставку запрашиваемых книг. С другой моей просьбой дело обстоит сложнее. Оказывается, отцу не готовят подборок иностранной прессы, и вообще в гатчинский дворец зарубежные газеты и журналы обычно не приходят. Интересующие меня издания можно либо приобретать частным образом, либо получать через министерство иностранных дел. Я попросил Даниловича обсудить этот вопрос в МИДе, он обещал направить им письмо. Так что с мамой и генералом наставником отношение наладились. А вот с отцом… После охоты я с ним не встречался. Мои прогулки по парку в это время, кстати, объясняются еще и желанием встретить здесь императора. Раньше он часто гулял в этот час с детьми. Но последние дни не выходит, может слишком занят. А возможно проводит этот перерыв с младшими Мишей и Ксенией. Или зная, что Георгий простыл, не хочет прогуливаться в компании только старшего сына? Все-таки было видно, что он расстроен моей неудачей на охоте, особенно перед своими братьями.