Елизавета Тимофеева - Завтра будет солнечно. Том I

– Я всегда видел в вождении общественного транспорта своё призвание и хотел быть полезным людям тем, что лучше всего у меня получается.

С детства я любил перевозить вещи – сажал в тачку игрушки или живых кошек с собаками, которые могли усидеть, и перевозил их из точки «а» в точку «б». Потом я пошёл в институт и стал профессионально разбираться в механизмах, заставляющих выбранный мною транспорт ехать.

– Ну, хорошо… – кивнув, Виорел медленно, растягивая слова, проговорил куда-то в сторону. – А почему хотя бы не автобус? Почему маршрутка?

Что значило это «хотя бы»?! Это что, какое-то унизительное дело? Непристойное? Без престижа и понтов?

– Потому что моя Аделаида – не просто маршрутка! Это отдельный мир, в который попадает любой в него входящий – открыв дверь, гражданин отныне не именуется привычным социальным клеймом пролетария, а приобретает гордый статус пассажира ! И моя Аделаида несёт всех попавших в неё пассажиров к месту назначения! Ты не понимаешь: это дом, в котором тебе все рады и куда тебя впустят в любое время рабочего дня!.. А автобус… это будто сборище… будто место скопления людей, где нет ни своей атмосферы, ни состояния уникальности… понимаешь? Сос-то-я-ни-я! Именно к состоянию стремятся пытливые умы – к тому, что никуда не пропадёт!

Вио смотрел на меня как на чумного.

– Хочешь сказать, что состояния не пропадают?

Он действительно не понимал, о чём я говорю, или просто прикидывался?

– Именно! Состояния вечны, в отличие от эмоций и чувств.

Он расплывчато кивал. Может, Виорелу вовсе не было дела до ответов на им же заданные вопросы. Нужно было лишь как-то занять время.

– Знаешь, Ион, я же человек, как и ты, идейный. Но почему ты в открытую недоволен правительством, как сам изъясняешься, но сам при этом ничего не делаешь?

Я вспыхнул и, разозлившись, бросил:

– Как это – ничего не делаю? Я выполняю свою работу.

Вио усмехнулся.

– Просто выполнять свою работу недостаточно. Если бы наше правительство просто выполняло свою работу, мы бы не убежали так далеко вперёд.

В этот момент у меня мелькнула последняя надежда на то, что Вио пришёл просто пообщаться со мной. Хотя чем дольше мы находились вместе, тем больше мне казалось, что он из какого-то министерства… Но отступать поздно, нужно было отвечать за свои слова.

– Что же такого делает правительство? – буркнул я и засунул руки поглубже в карманы.

– Та же ГенСек выполняет работу и не в своих отделах, она помогает людям, просто услышав просьбу, не доводя малейшую неурядицу до происшествия национального масштаба.

Я вскипел и начал недовольно выговаривать Виорелу:

– Вот ещё, дуру эту красную мне в пример ставить! У девки внутренний конфликт, она на работе и отыгрывается, свою жизнь на страну променяла… Тут нечем гордиться и не на кого равняться.

Похоже, он был готов к такой реакции и смотрел на меня умными и невинными карими глазами.

– А ты чем лучше?

Мы приближались к единственной припаркованной «Волге» у жилого комплекса. Но я не обратил на это должного внимания, потому что Вио распалил меня.

– У меня своя жизнь есть как минимум!

Вио саркастично поднял бровь.

– Такая успешная, что ты недоволен всем тебя окружающим?

Вполне заслуженно он вогнал меня в краску. Потому что ровным счётом ничего у меня не было, кроме Аделаиды.

Отвечать на поставленный вопрос мне не пришлось, потому что Вио постучал по заднему тонированному стеклу машины и спросил:

– Baieti? Esti aici? 5 5 Ребята? Вы здесь?

Вио так заговорил меня, что я смог потерять бдительность. Делал он это профессионально, то есть, скорее всего, не в первый раз. Наверное, мысль о том, что он сектант, была правильной, а я в который раз не послушал себя.

Но что уже сокрушаться, если дело сделано. Раз я влез, надо вылезать.

Задние и водительская двери открылись, и из новенькой, 2027 года, «Волги» вышли двое парней и девушка. По возрасту я мог однозначно сказать, что мы ровесники – 25—27 лет навскидку.

Страх, что меня завербуют или бросят под Аделаиду, начал немного рассеиваться, хотя внешне поводов для спокойствия было мало.

Вио пошёл к водительскому месту и заговорил о чём-то с низким парнем с выцветшими на солнце чёрными волосами, которые из-за этого казались серо-коричневыми.

Первой ко мне подошла боевого вида девчонка; её выражение лица говорило о том, что она всяко лучше какого-то там меня.

– Совсем не похож на разменочного, – она тряхнула длинными вьющимися волосами природного смоляного цвета, осветлёнными на концах.

На девушке были круглые очки. Она встала ко мне лицом, сложив на груди руки, облокотившись на правую ногу и выставив левую вперёд, будто нажимая на меня. – Ты нам интересен, и, мне кажется, мы могли бы сработаться, – она протянула мне правую руку. – Илеана.

Я сделал вид, будто мне вовсе не любопытно, что будет дальше, а всё происходящее – лишь часть каждодневной рутины, поэтому старался ничего не показывать на лице.

– Здравствуй. Я Ион.

Видимо ей было неприятно моё выражение лица.

– Думаешь, мы следим за тобой? Тогда спешу разочаровать: такой кусок говна мало кого заинтересует.

Я не очень понимал: это она так показывает своё презрение ко мне или пытается присмотреться. Зачем Илеана при первой же встрече говорит мне такие вещи в лицо?

– Тогда зачем я вам?

Она фыркнула и закатила глаза.

– Для лабораторных исследований, – она рассмеялась и отошла в сторону.

Будто из ниоткуда возник парень, похожий на шкаф и несколько напрягающий меня громадными размерами. Он был в майке, обтягивающей его накаченный от физического труда торс. Казалось, будто его ладони больше головы.

– Иль, не перегибай. Свои дурацкие шутки оставь до того момента, пока парень не освоится и перестанет писаться с одного моего вида, – и он повернулся ко мне. – Андре, – он протянул мне руку и пожал мою так, что мне показалось, будто она сейчас оторвётся.

– Ион.

Я вновь сделал вид, что это всё обыденно, и я не чувствую боли в кисти правой руки.

Илеана засмеялась в голос.

– Какой же ты выскочка действительно!

Тут появился последний парень, говоривший с Вио.

– Александру. Очень приятно, – он спокойно пожал мне руку.

Это был единственный спокойный и внешне адекватный человек, но почему-то он не мог внушать мне доверия. Сам вид Александру по непонятным причинам наводил на меня жуть – видавшая виды рубашка с джинсами поры 2010 года и эти выцветшие волосы… смотря ему в глаза, я видел, как будто потеряли блеск некогда серо-голубые глаза… хотя, возможно, у него они были всегда такого цвета – ведь Александру от силы было 28 лет.