Елизавета Тимофеева - Завтра будет солнечно. Том I

А вот если я опоздаю на собрание, это действительно будет беда. Поэтому лучше я приду на каблуках, хотя нельзя этого делать сегодня, зато приду вовремя.

Сегодня я в чёрном питерском пальто, подаренном мне матерью на восемнадцатилетие. Несмотря на свой возраст, оно выглядит очень прилично. Я не могу от него избавиться, потому что сильно привязываюсь к любимым вещам, равно как к людям.

На голове у меня кремовый платок и очки, поэтому узнать меня в толпе будет несколько проблематично.

И, конечно, в честь сегодняшнего торжества я в тёмно-синем костюме, который идеально сочетается с чёрными туфлями на высоком каблуке.

Также наперевес болтается чёрный «дипломат», который ударяется об меня в такт шагам.

Тем временем Люблино медленно просыпается. Московское утро поражает величавой красотой и разнообразием жителей. Люди разного возраста и всевозможных профессий идут огромной толпой – кто к метро, кто к небоходу, а кто, – по старинке к наземному транспорту. Всех нас объединяет общая идея, нас не разобщает различие в социальных ролях – пионеры несут батарею, чтобы сдать на металлолом; профессор спешно поправляет очки и обгоняет припудривавшуюся на ходу без пяти минут комсомолку; сидящие каждое утро у меня во дворе на скамеечке две бабушки (Антонина и Галина) смотрят на окружающий их мир и обсуждают между собой проходящих мимо.

Такая картина наблюдается каждый день в каждой республике мира, но именно Москва способна выталкивать из меня остатки усталости из-за недосыпа или мелких неудач в управлении, заставляя каждое утро вставать снова и идти вперёд.

6:34

Самоубийство с моей стороны – ехать в небоходе на каблуках. Несмотря на свежий налепленный пластырь, я понимаю, чем может кончиться дело.

Лифт неспешно поднимается, не думая о том, как важно как можно быстрее пустить меня в вагон. Земля становится всё дальше и дальше, меня захватывает лёгкий подъем механизма, который несёт нас вверх.

Выйдя из лифта и зайдя на платформу, я поняла, что ещё даже не красилась!

Стоя вместе с парой сотен человек, я достаю из дипломата косметику. К нам подъезжает голубая капсула на триста пассажиров. Забегая внутрь, я быстро начинаю краситься, глядя в стеклянную дверь.

– Следующая остановка – «Охотный ряд». Расчётное время в пути – восемь минут.

Закончив все процедуры, я убираю косметику и подхожу вплотную к окну. Лучи солнца сегодня такие яркие, что хочется рассмотреть их игру на домах. Но картинка размывается от скорости локомотива.

Тогда я начинаю смотреть в сверхпрочный пол, но и там ничего не видно. Если я дождусь, когда поезд остановится, то увижу родные красные звёзды. А ради мгновения, чтобы увидеть их на одном уровне с собой, можно и потерпеть.

Капсула летит быстро, но мне надо быть на шаг впереди даже неё.

6:48

Со скоростью света я бегу по Красной площади. Мне уже давно в один голос говорят перейти на реактивку, но я нахожу, что раз у меня есть возможность наравне с обычными гражданами пользоваться общественным транспортом, то я буду со своими согражданами до последнего.

– Доброе утро, т. Секретарь! – весело здоровается со мной охранник на первом пропускном пункте. Я захожу сегодня со стороны Спасской башни.

Меня будто кольнуло в голову, – забыла пропуск. Все документы, речь, всё взяла, а тут…

– Володь, чёрт, я забыла бумажный…

Разумеется, мы все друг друга знаем, но дисциплина в наше время – то, что позволяет держать всю организацию в боевом порядке и быть готовым к любым ситуациям.

В глазах охранника играет бесовское солнце утренней Москвы.

– Я тебя не видел.

Иногда у меня происходят заскоки, когда я могу забыть какую-то мелочь, как сегодня – пропуск, туфли… я часто забывала свои личные вещи. Если бы у нас не было дальнозвонов, я бы забывала и деньги, и средства связи. Но, слава Богу, всё это давно было сосредоточено в одном месте и неразрывно связано с работой. Так что максимум, что я могла забыть, это какую-нибудь косметику.

За всю жизнь я ничего не забыла принести на работу; на моей совести не было ни единого потерянного документа. Если от меня что-то зависело – я это могла держать в голове от рассвета до заката, а затем от заката до рассвета, но никак не могла это выбросить из головы. Так уж повелось у меня.

– Спасибо!

Огибаю археологические раскопки, которые были организованы для изучения истории нашего государства, и бегу во дворец.

– О, Господи, Господи, Господи!

Володе я могла что угодно накрутить, а вот перед входом в сам дворец могут быть серьёзные трудности…

6:52

Ну ничего, без бумаги можно прожить, без электронки – нет.

У входа собрались съёмочники, а мне нужно попасть внутрь.

– Ребята, доброе утро! Назад, назад!

По этикету советские съёмочники не должны задавать вопросы, когда им не дано разрешение, поэтому все безропотно расступились, здороваясь.

Быстро влетаю в здание, прохожу через турникет, прислонив дальнозвон.

Но сегодня пропуск по бумаге, как будто бы назло.

Ох и будет меня Таракан мучать за эту забытую бумажку… Он же всё узнает и найдёт повод для издёвок.

– У меня сегодня только электронка, Толян, открой, пожалуйста, – стучу в стеклянную будку охраны.

Толян охранник нашего дворца вот уже пять лет. Будучи военным, пришедшим сюда после десятилетней службы на корабле, поначалу ему пришлось привыкать к этой работе. Характер у него скверный, и пару раз его хотели отсюда убрать, потому что на все вещи у Толяна было своё мнение. Но я при первых же подобных попытках сказала, что страждущие избавиться от моего любимца сразу пойдут на покой.

Мы познакомились при странных обстоятельствах: я оставляла вечером на вахте отчёт для Таракана, которому было необходимо выступать с утра. На дежурстве сидел Толян. Я ему тогда объяснила, кому, когда и что передать. Но Толян сказал, что не запомнит, и попросил написать. Разумеется, я так и сделала. На что он просто взял и поджёг мою бумажку. От такого поступка я так и ахнула. Но Толян не стал медлить – он достал персональную швабру, которая стояла на каждом посту охраны, и попросил посвятить его в рыцари моего отдела. Поджог он объяснил как стирание недомолвок между нами. Мне было не жалко, я его посвятила, и с того момента мы подружились.

– Опаздываете, т. Секретарь, ох, опаздываете! Спали бы на рабочем месте! – усатый блондин-охранник усмехается, но, разумеется, открывает. Не дальше, чем два дня назад мы пили чай у меня в кабинете.

– Отстань, Толян, я готова как никогда! Если будешь вонять, надеру тебе уши после вечерней аудиенции!