Эндрю Огнёфф - Хроники Древних Малефистериум. Том I. Испытание Фрэйи

Почти век спустя, село Молебка, дом сельского священника

Отец Константин, настоятель местной церкви, сидел за большим круглым столом с клириком и по совместительству звонарем Марком и пил чай из пузатого самовара. От дымящихся чашек шел пряный аромат лесных трав.

– Не оставил Господь это место, – блаженно крякнул отец Константин после очередного глотка и вознес взор к небу. – К великой радости, здесь стало рождаться больше детей. За лето уж пятого окрестили.

– Многие теперь в приход по зову сердца идут. И в этом не меньшая радость, – подхватил звонарь. – Не только на земле божьей с усердием работают, но и души к богу, Господу нашему, обращают.

– И то верно, – согласился священник.

Они оба перекрестились и воздали хвалу Господу. Пару минут слышно было только журчание воды, наливаемой из самовара, да шумное прихлебывание крутого кипятка из блюдец.

– А представьте, батюшка, – разинув рот и уставив глаза в потолок, мечтательно молвил звонарь, – если приход наш был бы, скажем, не четыре скромные сотни, а четыре полновесные тысячи душ!

– Да откуда, Маркуш! – остудил его пыл батюшка. – У нас на всех и земли не хватит. Да и работы на такую прорву народа нет. Им же всем прокормиться надо.

– Землю Господь сотворил для всех тварей земных, сколько бы их ни было, – помахал пальцем в воздухе звонарь.

– Вот они и живут там, где им место для жития уготовано.

– Ну а вдруг! – не унимался тот.

– Любишь ты помечтать, – улыбнулся отец Константин. – За мечтами да пустыми разговорами у тебя чай остынет.

– А я еще налью, горяченького! – задорно ответил клирик, похлопав по медному пузу самовара.

– Тихо ты, обожжешься! – ухватил его за руку священник.

Неугомонный звонарь благоговейно посмотрел на отца Константина, дважды кивнул ему и тут же перескочил на другую тему.

– А вы слышали, что Федотья Андреевна на днях учудила?

– Что? – отставил чашку священник.

– Праздник устроила! – вскинул руки Марк.

– Это как? В будний день?

– Ну да! Пирогов настряпала, гостей назвала столько, что в избу не поместились, – в восторге заходился звонарь. – Пришлось стол во дворе накрывать.

– А повод-то для празднования какой был? – поинтересовался священник.

– Она и без повода может, – протянул значимо Марк и хитро прищурился.

– С нее станется, – улыбнулся отец Константин – И все ж таки повод какой-то должен быть… Что сама-то говорит?

– Говорит, весть радостная к ней прилетела, – снизошел до объяснения звонарь, – долгожданная, говорит. И очень многих касаемая! Вот!

– Что ж, ее праздник и нам к радости! – перекрестился священник. – И к нашему столу пирог с луком и яйцами принесла. Второй уж вечер, почитай, ее угощение едим.

Оба шумно отхлебнули чай из блюдец и задумались каждый о своем.

– А вы не находите, батюшка, что бабушка Федотья… немного странновата? – продолжил звонарь, почесывая затылок.

– Чем это она тебе не угодила? – Благодушие священника росло с каждым глотком чая, с каждым куском пирога. – Обычная деревенская старушка, набожная, в косыночке, в теплой шали на плечах. Сидит тихо при доме и занимается своим хозяйством. Да и к нам в церковь в каждый значимый день заглядывает без пропусков.

– Так-то оно так, – доставал из головы мелкие мысли звонарь. – Да только чудная она какая-то. Вот и с праздником своим. Ни с того ни с сего по своему собственному напридуманному календарю объявила день красным и веселье устроила.

– Что ж в том плохого? – Блаженное настроение отца Константина не портили такие речи. – Если на душе у человека радость и он ею с другими щедро делится? По-моему, это богоугодное дело.

– Ну да, ну да, – закивал звонарь. – Оно, конечно, так, по божьему писанию…

Его посмурневший взгляд не ускользнул от внимания священника.

– Ты никак против бабушки что имеешь? – пытливо спросил он.

– Помилуйте, батюшка! – перекрестился звонарь – Ничего не имею! Вона как вкусно кормит.

– Она не только живот вкусно кормит, – подсказал отец Константин, – но и уши.

– Это как?

– Рассказывает разные байки и небылицы, коих знает несть числа.

– Тут вы правы, батюшка, – оживился Марк. – Так у нее складно выходит, хоть в книгу записывай!

– Так и записывай.

– Ага, сразу же, как грамоту осилю!

И оба засмеялись.

Вдруг резко и громко зазвонил колокол на колокольне.

Собеседники резко оборвали смех и недоуменно уставились друг на друга.

– Кто там у тебя чудит? – нахмурив брови, спросил отец Константин.

– Так это… дверь же на замке! Ключ-то у меня тут! – Звонарь, оправдываясь, вытащил из кармана большой медный ключ и предъявил настоятелю как доказательство своей непричастности к нарушению церковной дисциплины.

– Может, мальчишки как пробрались? – предположил батюшка.

– Эти могут! – легко согласился Марк, подставляя под самовар очередную чашку.

– Ты… это…

– Что? – непонимающе посмотрел он на священника, но, уловив строгий взгляд на его лице, заторопился. – Ну да, ну да… пойду, проверю!

Звонарь, опершись руками о стол, встал. За ним на ноги поднялся и настоятель.

– Я с тобой!

Они вышли на высокое крыльцо дома. Оба, приставив ладони ко лбу, смотрели на колокольню.

Колокол продолжал звонить.

– Странно, – первым произнес отец Константин. – Я никого не вижу.

– И я не вижу, – вторил ему звонарь и тут же, опамятовав, воскликнул: – Я сейчас, батюшка!

Он семенящими шажками спустился с крыльца и побежал к колокольне. То тут, то там на звон колокола из своих изб высовывались зеваки.

– Что стряслось?

Звон колокола в неурочный час – к большой беде или к значимой вести. Пару—тройку выбежавших на улицу детишек рассерженные родители загнали обратно.

Стоило звонарю вставить ключ в замочную скважину, звон прекратился. Но тот все равно полез наверх за выяснением причины.

В небе за колокольней начало проявляться северное сияние. Переливаясь всеми цветами радуги, оно кружилось и искрило, и постепенно заполнило всю расщелину между гор, окружавших село, воспламенив причудливым огнем верхушки деревьев и линию горизонта.

Отец Константин залюбовался необычайной красотой явления.

– Здесь никого нет, батюшка! – донеслось с колокольни. – Ветер, будь он неладен, веревки распутал и устроил нам переполох. Сейчас я их покрепче завяжу.

Боковым зрением священник заметил движение справа от себя. Что-то засветилось белым пятном за кустом старой рябины. Отец Константин развернулся всем телом в сторону ограды.

Гроздья зеленых ягод раскачивались, словно кто-то невидимый тряс куст.

Священник спустился с крыльца и тихими шагами пошел к рябине. Подходя ближе и огибая куст, отец Константин все четче различал, как таинственное световое пятно принимает очертания ребенка – босого светловолосого мальчика лет трех от роду. На нем были свободные белые одежды, а на шее на цепочке висела небольшая ладанка.