Константин Дробиленко - Рулетка. Стимпанк-роман

– Прошу простить! Я не представился. Джек Дотс. Хирург, милостью бога, уже десять лет.

– Очень приятно! Джон Уиндер! Вы приверженец старой религии?

– О, нет. Это выражение всего лишь. Я верю в медицину. А вашу супругу зовут Анна? Я мельком видел, как мой ассистент вводил данные ее перфопаспорта в…

– Вы очень внимательны, мистер Дотс!

В конце коридора сидел человек в кресле на колёсах, закутанный в серое тряпье с головой. Джек замолчал, вжал голову в плечи и постарался замотать лицо шарфом, надвинув котелок на самые брови. Это не ускользнуло от внимания Джона. Что-то мокро чавкнуло, и куча тряпья дрогнула, из нее вылезла бледная исхудалая рука. Указательный палец замер на хирурге. Троица остановилась. Раздался хриплый женский голос.

– Джек! Дорогой мой! Кого это ты ведешь? Уж не приезжих ли? Молчишь? Знаю! Знаю ведь, что это так! И что ты будешь с ними делать? Благородно приютишь их дома, излучая по дороге гостеприимность. А что будет потом, хочешь, расскажу? А я скажу во всеуслышание! Ночью ты возьмешь необходимое, войдешь к ним в спальню и…

Голос прервался под ударом мощного кулака хирурга. Тело выпало из кресла. Тряпки раскрылись. Обезображенное женское тело без ног и без руки. Из виска текла кровь. Без промедления Джон бросился вниз по лестнице, волоча за собой безучастную жену за здоровую руку. Сзади раздавался тяжелый топот Джека. В отчаянии Уиндер схватил супругу на руки и продолжил бег. Одинаковые коридоры больницы, лестницы, ведущие и вверх и вниз, – всё смешалось в сознании Джона. Наконец-то улица. Уиндер остановился, чтобы перевести дух. Цветные пятна, мелькавшие в глазах, пропадали. Ночь, и ни души вокруг. В свете фонаря показались перья снега. Дверь сзади захлопнулась, повисла гнетущая тишина.

– У вас небольшой выбор, мистер Уиндер! – раздался задыхающийся голос. – Либо быстрая смерть в ночлежке, либо мой дом. У меня дома выживете хотя бы вы. Мне нужна только ваша супруга. Я опытный хирург. Она не будет мучиться…

Врач протянул свою ладонь в кожаной перчатке. В руке Джона была зажата трость, но в следующий миг из трости выскользнуло короткое лезвие и прочертило серебристую линию в свете фонаря. Джек вскрикнул и повалился навзничь, схватившись за кровоточащую правую руку, лишенную двух пальцев. Терять время было нельзя. Джон схватил полубесчувственную женщину и из последних сил бросился в переулок в надежде, что кто-то окажется поблизости. Он не ошибся. Полисмен стоял у фонаря, подпрыгивая на месте от холода.

«Снова полиция», – мелькнуло воспоминание начала дня.

– Помогите! Остановите… – прокричал Уиндер.

– Чем могу помочь, сэр?

– Нас преследуют! Мы были с женой в больнице, и там хирург… – задыхаясь от бега и ужаса, выпалил Джон.

– Чушь! Хотя… Погодите-ка. Он поставил кому-нибудь из вас стальной манжет?

Вместо ответа Джон схватил руку своей жены и показал полисмену.

– Стойте здесь! И пока возьмите мое пальто, а то дама окоченеет. Где он?

– Я ранил его! Он у больницы!

Полисмен побежал за угол с револьвером в руке. Уиндер замотал супругу, крепко обнимая её, стараясь согреть. Джон неловко ощупал манжет на плече Анны и, случайно нажав на маленький рычажок, расстегнул его и спрятал в кармане пальто.

Кожа Анны порозовела не то от мороза, не то от снятия манжета. Она открыла рот и произнесла что-то невнятное.

– Что, дорогая? – склонился над её ртом Джон.

Раздались выстрелы и пронзительная трель свистка.

– Я боюсь! – прошептала женщина.

Мужчина и женщина медленно пошли обратно к больнице. На земле валялся весь в крови и без чувств хирург Джек с наручниками на запястьях, а рядом стояли еще два полисмена с револьверами в руках.

– Сэр, от имени полиции Лондона благодарю вас! Вы помогли поймать преступника! Однако вам следует проехать с нами, чтобы записать некоторые детали произошедшего. Простая формальность. Вы готовы? – Анна подалась вперед, отодвинув своего супруга. Ее «сломанная» рука оказалась совершенно невредимой.

– Все лучше, чем стоять на морозе! Поехали, Джон! – решительно произнесла женщина.

Была уже глубокая ночь, когда начальник полиции закончил расспрашивать потерпевших. Джек оказался настоящим хирургом. Пять лет он имел собственную практику. На шестой год он был призван в качестве полевого медика в армию, которая участвовала в одной из бесчисленных войн в Индии. Вскоре был отправлен в отставку из-за контузии. У талантливого врача пошатнулся рассудок не столько от травмы, сколько от страшных душевных увечий, приносимых войной, и бессонных ночей за хирургическим столом. Своим жертвам – молодым женщинам – он надевал стальной манжет, приписывая ему разные чудодейственные свойства. Порой даже он придумывал болезни, лишь бы навесить манжет, который пережимал какие-то нервы и сосуды. Человек становился вялым и равнодушным. Истинный талант врача потек не по тому руслу. Джек приводил жертву домой под любым предлогом и оставлял на ночь у себя. Когда жертва засыпала, в хирурге просыпался безумец. Он брал скальпель и проводил мнимые операции на своих пациентах, которые не издавали ни звука. Чаще жертвы умирали, но выжившие сходили с ума от увечий, что наносила его лечащая и калечащая рука…

Так столица Британской империи приветствовала прибывших. «Добро пожаловать! Выживай или убирайся», – сказал Лондон, виновато разведя руками.

Нечастый гость этих краёв – солнце – бледно осветило город, играя на снегу, осевшем на фасаде домов, застревая в столбах дыма из кирпичных труб. Уиндеры провели ночь в полицейском участке, где им любезно позволил остаться Обер-полисмен. Утром их ждала неожиданность: за помощь в поимке преступника полагалась некоторая сумма, которую и получила молодая семья. Вернее, её часть. Пока Джон изображал скромность перед полисменом, намеренно краснея от слов похвалы, блюститель порядка подсунул ему вместо уведомления о получении награды бланк об уплате штрафа, где новоявленный герой размашисто расписался. Из двух сотен фунтов Уиндеры получили лишь четверть. Никто из супругов не заметил подвоха. Тепло попрощавшись с полисменами, Уиндеры отправились на поиски заведения, где можно было более-менее прилично позавтракать.

Овсянка, яйцо, хлеб с маслом – традиционный завтрак. К черту! Бутыль портвейна, жареные свиные отбивные и швейцарский шоколад на десерт, и ещё множество блюд, которые не могут себе позволить приезжие из пригорода. Вчера чуть было не прервалась их недолгая жизнь! Супруги жадно расправились с едой в ресторане под неодобрительными взглядами завсегдатаев заведения. Они без стеснения болтали о всяческой чепухе. Впервые за долгое время возникла лёгкость в общении. Уплетая за обе щеки снедь, они смеялись друг над другом: Джон смешно пыхтел, когда жевал мясо, Анна забавно жмурилась, когда пила вино. На время ушли обыденные фразы, предписанные этикетом. Эти мелочи приводили обоих в неописуемый восторг и веселье.