Константин Дробиленко - Рулетка. Стимпанк-роман

2. Исходя из пункта первого, заключаю, что плату можете начислять сами. Знайте, что старуха откуда-то знает число 25 и любит его. На любое ваше предложение она спросит: «Больше или меньше 25». Поступайте по своей совести.

3. Иногда хозяйка жилья будет просить сопроводить её до ближайшей лавки. Безропотно исполняйте её просьбу, иначе возможны серьёзные конфликты в дальнейшем, что несомненно отравит вам пребывание в этом доме.

4. Будет лучше, если готовить будете вы сами. Старуха склонна к внезапному сну без видимой причины. Вы же не хотите получить пережаренную яичницу или, ещё хуже, пожар?»

На этом документ заканчивался. Внизу стояла размашистая подпись, крестик, выведенный дрожащей рукой, и число. Бумага была составлена десятилетие назад.

– Ну что, вы согласны? – нетерпеливо спросила хозяйка.

Тот незримый благодетель, который написал правила использования дома, руководствовался непонятными мотивами. Джон с подозрением отнёсся к бумаге, но был несказанно рад такому повороту событий. Дом был замечателен, а за такую цену вовсе казался ни много ни мало королевской резиденцией.

– Да! Мы согласны на две комнаты! Есть, правда, одна мелочь, – произнёс Джон, выдерживая паузу, чтобы подобрать слова.

Анна толкнула в плечо замявшегося Джона.

– У нас есть маленькая дочь. Это милейший анге…

– Что-о-о?! Ребёнок?! Проклятье!!! Ненавижу их плач! Не выношу их криков!

– Поверьте, она совершенно тих…

– Сэр, не считайте меня дурой! Я стара, но из ума не выжила! Все дети кричат, особенно по ночам. Ужас! Нет, я не могу поселить вас. Всего доброго!

– А если платить вам 25 фунтов в месяц?

Пожилая женщина резко повернула голову к Джону, словно собака, услышавшая зов хозяина. Пауза затянулась. Слезящиеся глаза старухи метались в орбитах, рассматривая лицо Джона, стены, пол, потолок.

– 25 фунтов? Вы серьёзно? – было видно, как женщина колеблется в принятии решения.

– Ладно, я разрешаю находиться ей здесь, но если она хоть раз закричит…

– Мы вас прекрасно поняли. Ждите нас к вечеру, – перебил старушку Джон, выталкивая Анну в прихожую и попрощавшись с хозяйкой кивком головы.

Дверь захлопнулась.

– 25 фунтов! Джон! У нас нет таких денег! И не будет! Что ты задумал?! – выпалила Анна.

– Она не умеет считать. Платить будем согласно цене в объявлении. Не беспокойся.

– Это очень рискованно! Вдруг она попросит кого-то посчитать? Вдруг всё выяснится?

Джон промолчал и с укоризной посмотрел на жену.

– Неприятная дама! Детей не любит. Как мы будем жить тут с ребёнком? Неужели мы тут действительно поселимся, Джон?

– Разумеется! Более выгодного предложения не найти по всему острову, полагаю!

– Надеюсь, что мы будем редко видеться с ней, – удручённо произнесла Анна, поднося к глазам небольшие часы-медальон. – Осталось чуть меньше часа. Поспешим! Виктория ужасно соскучилась!

– Анна, я, пожалуй, не пойду с тобой, – задумчиво произнёс Джон.

– Опять?! Чем?! Чем не угодили тебе мои родители?! Почему ты так их ненавидишь? Они просто привезут нашу дочь и сразу же уедут! – сказала Анна чуть громче, чем хотела, привлекая внимание прохожих.

– Помилуй, не в них дело, хоть и не люблю их. Цена за комнаты приемлема, но даже такие деньги нужно зарабатывать. Я намерен отправиться на телеграф и дать объявление. Кто знает, возможно, найдётся в этом огромном городе хоть одно свободное местечко для конторского служащего.

– Я сразу не подумала. Деньги важнее. Конечно, иди!

– До вечера, дорогая!

Супруги направились в разные стороны. Та часть Лондона, где поселились Уиндеры, была построена относительно недавно. Одна из особенностей – указатели местонахождения разных учреждений, которые в большом количестве были развешаны на фонарных столбах. Некоторые столбы до самой земли были завешаны этими указателями. Удобство, которое хранило покой прохожего от вопросов ему подобных «как пройти…?», «вы не подскажете, где…?». Джон без труда разыскал здание телеграфной службы, ориентируясь по этим табличкам.

Здание телеграфа было приземистым, но широким, с многочисленными дверьми, которые ни на минуту не закрывались: постоянно кто-то входил или выходил. На крыше сходились сотни, а то и тысячи проводов: тонких и толстых, расходящихся в разные стороны.

Рабочий день был в разгаре, поэтому внутри было крайне трудно пройти. Люди толпились возле небольших деревянных конторок, за полупрозрачными стёклами которых сидели телеграфисты. Через небольшое оконце они обслуживали посетителей: принимали или отдавали бумаги, пытались что-то сказать и почти всегда повышали голос, дабы быть услышанными во всеобщем шуме. Треск телеграфа не смолкал ни на секунду.

От кипучей деятельности вокруг Джон почувствовал себя неуверенно. Он стал жалеть, что переехал в столицу. Как хорошо было бы сейчас в пригороде или в другом небольшом городе. Небольшой заработок, но достаточный, чтобы Анна и его дочь не испытывали нужду. Всё тихо, спокойно и изо дня в день почти неизменно.

Мистер Уиндер почувствовал себя неуютно и одиноко в колыхающейся толпе посетителей. Ободряющее слово или, на худой конец, тёплый взгляд отцовских глаз – вот, чего сейчас недоставало больше всего. Потекли воспоминания детства, уводя сознание Джона из действительности. Из бездны памяти его вывел какой-то человек, ненамеренно сбивший Джона с ног.

Мистер Уиндер опомнился и быстрым шагом направился к стенду, где были вывешены образцы документов. Несколько минут ушло на изучение шаблонов, наклеенных вперемешку. Имя заполнителя на каждом бланке было Уильям Джозеф Смитт. Создавалось впечатление, что он потратил свою жизнь, дабы написать все прошения и заявления, а также родильные и похоронные листы на своё имя.

Наконец-то нужный образец «Прошение на принятие работника бумажных дел в Бюро рабочих сил» был найден и, судя по рваным краям, тёмным следам пальцев и оторванному уголку, он пользовался неизменной популярностью. Чистые листы лежали аккуратной стопкой рядом на столике. Не без помощи Уильяма Джозефа Смитта, быстро заполнив бумагу на соискание должности конторского служащего, Джон встал в очередь. В ожидании он прислушивался к разговорам. Выяснилось, что Бюро рабочих сил отбирает работников по никому не известным критериям, чуть ли не наугад. В разговорах мелькала присказка: «Сыграть в бюро – сыграть в рулетку». Мистер Уиндер несколько успокоился. Теперь можно было оправдать своё фиаско в получении работы перед Анной, чьего гнева он боялся более всего.

Не прошло и часа, как наступил его черёд отдать бумагу в круглое окошечко. Без слов документ забрала чья-то рука. Взамен бланка был выдан крохотный листок с цифрой 17. Послышалась дробь набиваемого послания. Следующий в очереди почти отбросил Джона от конторки. Вопрос о предназначении этой цифры так и остался незаданным. Теперь оставалось только ждать ответа из Бюро рабочих сил.