Чель Э. Генберг - Опасные странствования. Исторический авантюрный роман

Дверь за мрачным провожатым закрылась, и они остались вдвоем в спальне.

– Ничего страшного, ваше величество.

– Теперь, когда мы одни, Дагвинд, можно сказать тебе, что все это значит. Сядь на этот стул. Коли ты прошел такое расстояние, твои ноги, должно быть, устали.

– Благодарю.

– Я призвал тебя потому, что полагаю, что ты можешь принести мне и королевству бóльшую пользу. Но об этом позже. А сейчас мы будем есть, пить и говорить о том, что произошло с момента нашей последней встречи.

Он дернул за сигнальный шнур у кровати, и минуту спустя открылась дверь в конце комнаты. Слуга внес столик, непохожий на те, что приходилось видеть Дагвинду ранее. Крышка стола была перекинута через королевское ложе, и с другой стороны была быстро прикручена пара ножек. Со стороны Дагвинда столик изгибался углом, так что пришлось подвинуться. В комнату вошли молоденькие девушки с подносами, полными яств. Они принесли также вино, и все это было выставлено на стол после того, как стол был покрыт скатертью из толстого полотна.

Король оторвал ножку цыпленка и впился в нее зубами. Затем он наполнил свой серебряный кубок рейнским и сделал пару больших глотков. Слуги исчезли, и дверь закрылась.

– Ешь! – сказал Густав Адольф.

Дагвинд набросился на стоящие перед ним лакомства. Внезапно он понял, насколько он был голоден. Последний раз он ел на постоялом дворе за три мили 11 11 Шведская миля равна примерно 10 километрам. от столицы, и это была трапеза, которую он предпочел бы забыть. Почти гнилая репа с холодной кашей комками и пиво домашнего приготовления, в котором все еще плавали дрожжи. Теперь все было по-другому. Он кивком выразил свою благодарность правителю королевства и стал лихорадочно поглощать яства.

Король с интересом разглядывал его, на его губах блуждала легкая улыбка. Его величество то и дело поднимал свой бокал и чокался с юношей из Гётеборга. Дагвинд попробовал пиво из Ростока и пиво из Гамбурга, Людека, Штеттина и Штральзунда. Большими глотками он отведал рейнское и испанское вина. Густав Адольф смотрел с прищуром. Он наслаждался видом своего гостя, отдававшего должное накрытому столу.

– Попробуй вот это! – сказал он, когда Дагвинд, съев кусок щуки, вытирал губы салфеткой.

– Что это? – полюбопытствовал юноша, разглядывая стоявшие на столе маленькие глиняные графинчики, напоминавшие луковицы.

– Ром! – сказал король. – Добрый напиток для настоящих моряков. Этот ром привез специально для меня владелец Южной компании Виллем Усселинкс.

Дагвинд наполнил свой бокал. Он уже потерял счет выпитому им, но это не имело значения, когда его король желал, чтобы он продолжал пить. Хотя у него и начала кружиться голова и появилось чувство неустойчивости, даже сидя на стуле. Ром был крепким, но вкусным. По знаку короля он вновь наполнил свой бокал.

Они вели беседу в процессе жевания; Густав Адольф расспрашивал, что произошло на западном побережье после его отъезда. Дагвинд отвечал, насколько это ему удавалось, промывая горло ромом в промежутках между ответами. Ром в одном из глиняных графинчиков закончился, но ничего страшного: на столе стояло еще четыре таких же.

Вдруг Дагвинду почудилось, что его крепко ударили по голове. Тело поплыло. Он неотрывно смотрел на лежащего перед ним его величество, отмечая в то же время, что не может управлять своим телом. Его качало из стороны в сторону. Король рассмеялся, и чувствовалось, что ему доставляет безграничное удовольствие то, что он видит.

Тут в глазах Дагвинда померкло, и голова его поникла.

…Дагвинд пробудился с ужасной головной болью. Открыв глаза, он не понял, где находится. Он лежал в комнате с красными с позолотой обоями. Каменный пол был покрыт роскошным ковром, а постель, в которой он лежал, была не от мира сего. Он не знал, отчего проснулся. Сквозь окно, огромное, как ворота на скотном дворе в его родной Эргрюте, лился дневной свет. В дверь вновь постучали. Дагвинд хотел сказать «войдите», но раздалось лишь карканье.

Дверь все же отворилась, и в комнату вошла девушка с питьем и закуской на подносе.

– Завтрак, мой господин, – сказала она, сделав книксен.

Дагвинд уселся в постели, и на него напала страшная тошнота. Он понял, что его лицо запылало всеми цветами радуги, но он выдержал, пока девушка не вышла, и только затем выскочил из постели и нашел горшок под кроватью.

Чтобы съесть что-нибудь, не было и речи. Но на подносе стоял графин с водой, и он опустошил его. После этого он заметил конверт, выглядывавший из-под салфетки. Дрожащими руками он вскрыл его, тотчас же узнав почерк. Он был такой же, что и в письме, которое Дагвинд получил дома, в Энггордене, в том, что позвало его в Стокгольм.

Это письмо тоже звало его: он должен немедленно быть в Рикссалене 12 12 Большой зал в королевском дворце. .

У входа в зал стоял паж. Казалось, что мальчишка ждал его. Паж с удивлением взглянул на фигуру Дагвинда в дверном проеме. Неужели надо было проводить в Рикссален, к правителю страны, этого оборванного нищего?

– Где это я? – простонал Дагвинд.

– Во дворце для знати. Мне велено проводить господина в Рикссален.

Когда Дагвинд пришел сюда накануне, в коридорах и на лестницах никого не было. Теперь все изменилось. Здесь был, казалось, нескончаемый поток людей. Они приходили и уходили. Один мальчишка пронесся мимо них на лестнице с охапкой бутылок с вином. Надо было подняться на несколько пролетов лестницы. Дагвинду пришлось остановиться и прижаться лбом к прохладной стене. Он чувствовал себя ужасно плохо, но сознавал, что здесь нельзя блевать.

Паж остановился, поджидая его.

– Мы… сейчас придем, мой господин.

Рикссален был огромным залом. Дагвинд не имел ни малейшего представления, который час. Он посмотрел в окно, но из-за серой пелены дождя и темных низких туч на небе ничего не понял. Но все же догадался, что было уже не раннее утро. В этом большом зале стояли группы мужчин, видимо поглощенных беседой друг с другом. Подавляющее большинство из них были офицерами, облаченными в различную униформу.

– Подождите здесь, – сказал паж, когда они вошли в зал. – Я доложу, что господин уже здесь.

В зале было сыро, и Дагвинда пробрала дрожь. Тяжелые портьеры и толстые ковры на стенах не очень-то способствовали тому, чтобы здесь стало теплее.

Он сразу узнал короля, хотя теперь величество не был одет в ночную сорочку. Дагвинд подумал, что король несколько поправился с тех пор, как они встретились на западном побережье. Пуговицы камзола вели себя сомнительно на мощном животе. Под камзолом был вязаный свитер, ворот которого покрывал плечи и грудь, а кожаные штаны были заправлены в подвернутые кожаные сапоги на высоком каблуке. На боку висела шпага, рукоять которой была покрыта золотом.