Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

Уже садясь в автомобиль, Семён Ильич пальцем поманил Лозгачёва.

– Петя, остаёшься за старшего. Подкрепление и наружная охрана переходят в твоё подчинение: товарищ министр уже распорядился.

Круглов утвердительно кивнул головой, хотя это товарищ майор распорядился за товарища министра.

– Старостина я отправил домой: и так мужик натрясся на месяц вперёд. Поэтому остаётесь втроём: ты, Рыбин и Орлов. Бутусова с Истоминой не в счёт: женщины.

Красный от возбуждения Лозгачёв ещё прибавил в окрасе.

– Всё понял, Семён Ильич. Ты сам там, смотри, осторожней…

Браилов пожал руку подполковнику и захлопнул дверцу.

– Можем ехать? – «запросил разрешения» Круглов.

– Поехали!

…Нино Теймуразовна Берия – урождённая Гегечкори – сложив руки на коленях, сидела на стуле посреди зала, и молча наблюдала за тем, как старательно помощники следователя… помогают следователю. Результаты их «служебной добросовестности» валялись уже повсюду: никто и думал утруждать себя восстановлением статус-кво из вещей и предметов.

Временами казалось, что Нино Теймуразовна вовсе не была удивлена неожиданным визитом такой представительной компании официальных лиц. И не в гости, а с «ордером» на обыск. Как и все «кремлёвские» жёны со стажем, она в любую минуту была готова к переменам в судьбе мужа, а рикошетом и в судьбе всей родни. Поэтому она не мешала проведению обыска» ни криками, ни угрозами, ни плачем, ни прочими «непродуктивными эмоциями».

Правда, она ничем и не помогала «сыскарям» – по линии «добровольной выдачи имеющегося в доме оружия, драгоценностей и иностранной валюты». И не из вредности: ничего «из перечня» в доме не было. Нет, правда, один пистолет следственно-оперативная бригада нашла. Но он оказался наградным, с прикреплённой к нему золотой пластинкой с выгравированной на ней надписью: «Нашему дорогому Лаврентию Павловичу в день его славного пятидесятилетия от товарищей по работе». А, вот, ни золота, ни бриллиантов, ни американских долларов обнаружить не удалось.

Это «упущение» пришлось устранять позже, когда «для пущей убедительности» в протокол будут дописаны слова о том, что во время обыска на квартире Берия Л. П. были обнаружены сто тысяч рублей, сорок единиц огнестрельного оружия, а в личном гараже – аж четыре автомашины. Но этого разоблачителям, видимо, показалось мало, и они решили дополнить перечень «обнаруженного». В результате, в сейфе сына Берии – Серго Лаврентьевича, учёного-физика, доктора наук – было «обнаружено» двести шестьдесят девять тысяч рублей наличными, а сверх того облигаций на огромную сумму и даже драгоценностей «в изделиях и монете». «Поименный состав» последних благоразумно не оглашался.

После этого в оборот была запущена совсем уже не продуманная байка о том, как накануне денежной реформы сорок седьмого года, зная о сроках и форме её проведения, Берия положил на свой счёт в сберкассе сорок тысяч рублей наличными. Ну, так, как будто речь шла не о втором лице государства с невообразимым потенциалом личного обогащения, а о мелком жулике, которому пофартило спасти от переоценки несколько «паршивых» – для Берии – тысяч рублей.

Увы: «Падающего подтолкни!» и даже «Вали кулём – потом разберём!». Хотя некоторые дают иную трактовку: «кашу маслом не испортишь!». Тем паче, что на содержание это не влияет: форма не смягчает участи. А моральные, они же аморальные, аспекты следования этим установкам в расчёт не принимались и не принимаются.

Но кое-что, куда более ценное, нежели мифические «облигации и бриллианты», опергруппе найти удалось. Хотя и искать не нужно было: искомое лежало на столе и стояло в книжном шкафу. И хранилось оно не так, как это показывается в фильмах про «умных шпионов»: в вырезанных отверстиях в толстых книгах, а открыто, в виде обычных ученических тетрадей в дерматиновых обложках на девяносто шесть листов.

В тетрадях оказался детальный план действий заговорщиков. Похоже, Берия настолько уверовал в свои силы и в бессилие Сталина, что не посчитал нужным не только спрятать бумаги, но и просто зашифровать их, пусть даже на уровне пособий для детей дошкольного и младшего школьного возраста. Хотя, сочиняя фразу «Мой дом – моя крепость», предки наверняка имели в виду квартиру Берии: кто посмеет?

Здесь же «сыскари» наткнулись на то, что следовало отработать немедленно.

– Товарищ Браилов! – оживился следователь прокуратуры. – Сюда, пожалуйста!

Браилов немедленно оставил перлюстрацию семейного архива Берии, который так и не смог представить оперативного интереса, и явился «на зов». Следователь протянул ему сложенный вчетверо лист бумаги.

– Вот, смотрите, что мы только что нашли!

Это был план первоочередных мероприятий по реорганизации Министерства внутренних дел.

– Ого! – выразительно отработал бровями Семён Ильич. И к тому были основания: Берия намеревался объединить прежние МВД и МГБ в одно Министерство внутренних дел, после чего на все ключевые посты во вновь организованном министерстве назначить своих людей.

Ещё более удивительным был перечень «соискателей на занятие вакантных должностей». В том, что они стали бы вакантными сразу же по воцарении Лаврентия Палыча, сомневаться не приходилось. Ведь вторым «первоочередным» мероприятием Берия наметил учредить следственную группу для пересмотра дел арестованных ранее высокопоставленных руководителей МГБ. Немедленному освобождению, согласно плану будущего министра, подлежали: генерал Кузьмичёв – его Берия намечална место начальника Девятого управления объединённого Министерства; генерал Райхман – с назначением начальником контрольной инспекции при министре внутренних дел; генерал Эйтингон – «кандидатировался» в заместители начальника Девятого отдела; генералы Селивановский, Королев и Шубняков: с первыми двумя Берия ещё не определился, а последнего решил назначить заместителем начальника Первого Главного управления – разведка.

Все генералы проходили в списке под старыми, общевоинскими званиями. Из этого нетрудно было сделать вывод о том, что все они были арестованы ещё до Указа Президиума Верховного Совета от двадцать первого августа пятьдесят второго года. Это соответствовало действительности: часть генералов «составила компанию» министру госбезопасности Абакумову в пятьдесят первом, часть «присела» несколько позднее, уже в связи с «мингрельским» и прочими делами.

В число лиц, подлежавших немедленному освобождению – комиссии традиционно отводилась роль «демократического прикрытия» – входил и давний сотрудник Лаврентия Палыча Петре Шария. Шария был известен много лет, как личный референт Берии. Он являлся одним из двух – вместе с менее удачливым Бедия – авторов знаменитой книги «К истории большевистских организаций в Закавказье», вышедшей под фамилией Берии. Он имел авторитетный послужной список: секретарь ЦК Компартии Грузии, начальник Секретариата НКВД, начальник особого бюро МВД, доктор философских наук и даже академик Академии наук Грузинской ССР. Теперь же Берия намеревался сделать его помощником Министра внутренних дел: такие люди на дороге не валяются. На ней валяются совсем другие люди, и уже не в качестве людей. Если, конечно, по ней – в обоих случаях – шёл Лаврентий Палыч.