Александр Черенов - СТАЛИН ЖИВ! Пятьдесят третий… и дальше

– «Здоров»?

Браилов пристроился рядом на лавочке: должность «придворного лекаря» допускала панибратство – «в допустимых количествах».

– Ну, это не совсем так. То есть, Вы, конечно, чувствуете себя лучше – и это факт. Вы и обязаны чувствовать себя так: зря я, что ли старался – на пару с китайской медициной?! Да и достаточно лишь взглянуть на Вас, чтобы увидеть перемены. Благотворные перемены. Например, «по линии живота»: нет её, линии-то! «Ушла» вместе с животом!

Хозяин с удовольствием посмотрел на то место, которое ещё совсем недавно занимала «опухоль живота». Исчезновение её позволило ему воспользоваться советом Браилова по части экипировки: впервые в жизни он стал носить спортивный костюм из натуральной шерсти. Костюм был «частично эксклюзивным»: из партии для членов… нет, не партии – легкоатлетической сборной, выезжавшей на чемпионат Европы. На свитере, в левой стороне, на уровне сердца, имелся мастерски вышитый цветным шёлком герб Союза, а ровно по середине золотыми нитями были вышиты буквы «С.С.С.Р.».

Сталину, исключительно непритязательному и вместе с тем невероятно привередливому в одежде, костюм понравился. «Сразу и навсегда». А опасения насчёт обратного результата были, и небеспочвенные. Ведь уже сколько раз Хозяин, до дыр и истёртых подошв износив, например, ботинки, категорически отказывался от новых, которые не приходились ему то ли по ноге, то ли по вкусу. А если не приходились Хозяину, то приходилось уже охране. Приходилось «колдовать» над «заслуженной добычей мусорных баков»: подклеивать, подштопывать и замазывать сапожным кремом места «залысин».

То же относилось и к столь любимому им кителю полувоенного образца, который он занашивал до того, что тот уже светился на локтях, наглядно иллюстрируя выражение: «латать – не за что хватать!» Новый китель разделял участь ботинок: ему решительно отказывалось в доверии и месте у тела. Точнее, на нём.

А теперь даже легкоатлетические туфли пришлись Хозяину по нраву и по ноге. Туфли, правда, были импортные, английские, привезённые «оттуда» специально для вождя. Но, даже заметив латинские буквы – удивительное дело! – Сталин ничего не сказал. То есть, удивительным было не то, что он заметил – у букв не было шанса – а то, что ничего не сказал! Впервые в должности! И вот «при костюме и туфлях», под водительством «медицины» вождь потихоньку начал совершать прогулки. Вначале пешие, а затем и лёгкой трусцой.

Удивительное дело, но Хозяину понравилась жизнь, до которой он «дошёл» – в спортивном костюме и легкоатлетических туфлях. У него нормализовалось кровяное давление, дыхание, стул. А ведь прежде он страшно мучился – пардон за интимную подробность – запорами. Он забыл о бессоннице и жутких головных болях. У него появился «волчий» – для «старого волка» – аппетит. Но Браилов внимательно следил за питанием вождя: тот вполне мог «скатиться» на привычную дорожку, когда он по нескольку дней пробавлялся одним чаем с вареньем или лимоном, а потом, как оголодавший хищник, набрасывался на всё подряд. И в итоге зарабатывал очередной мучительный запор.

Теперь же Браилов частенько не исполнял заповеди Христа «Не заграждай рта волу молотящему»: заграждал. Иногда он буквально вынимал изо рта Хозяина лишний, по его мнению, кусок. Но у него было оправдание, как минимум, перед Христом: «вол не молотил» по причине временной нетрудоспособности и пребывания на стационарном лечении, пусть и в условиях дачи.

Хозяин, конечно, решительно отказывался понимать «вопиющую решительность» врача, сердился и даже гневался. Но потом, чувствуя удивительную лёгкость в организме, вынужденно соглашался с Семеном Ильичём, «изводившим» его французской диетой: «мужчина должен вставать из-за стола с лёгким ощущением голода». Правда, «на дорожку» Сталин традиционно бурчал, что ощущение голода у него не такое, уж, лёгкое. Но разжалобить «бессердечного» доктора было невозможно. Разве, что при помощи МГБ. Но ведь доктор был из числа тех, о ком впоследствии будут слагать песни! С такими, например, словами: «А без тебя, а без тебя, не стал бы маршалом Серёга!» Вот, какой был доктор – и Хозяин покорно вставал из-за стола, скорбя по недоеденным бутербродам…

– Так вот, Иосиф Виссарионович…

Семён Ильич уже два месяца, как стал для Иосифа Виссарионовича «Семёном Ильичом», а Иосиф Виссарионович ровно столько же времени для Семёна Ильича «Иосифом Виссарионовичем». Так сказать, «познакомила нас, подружила…» – правда, не совсем «по песне»: не совсем Москва и совсем даже не «в радостный вечер». Но, горе, как известно – клей более прочный, чем радость. То же самое относится и к нитям, узам, цепям и прочему «такелажу».

– Вы действительно обязаны чувствовать себя много лучше. Но для полного выздоровления желательно ещё кое-что сделать. Хорошо бы, конечно, операцию коронарного шунтирования…

При слове «операция» Хозяин честно дрогнул не только голосом: как-то разом вспомнились все жертвы хирургического вмешательства.

– Операцию?!

– Да, для замены изношенных кровеносных сосудов на новые, синтетические. Старые удаляются, а новые вставляются на их место.

– И? – ещё более решительно дрогнул голосом Сталин.

– Увы, – с сожалением развёл руками Браилов. – У нас эту операцию делать ещё не научились…

– Фу, ты! – частично восстановил в себе вождя Хозяин. Теперь можно было поучаствовать в диалоге относительно спокойно. – «У нас не научились»… А где научились?

– В Америке… пробуют.

– «Пробуют»! Советских людей надо лечить, а не «подвергать лечению»! – решительно «помахал паспортом» Сталин. – Я уже не говорю об экспериментах над ними!.. А откуда Вам известно о такой операции?

Семён Ильич неожиданно старательно прочистил горло.

– Видите ли… я, хоть и терапевт по основной специальности, но неоднократно ассистировал профессору Вернеру при проведении таких операций… В Берлине… В порядке эксперимента…

– И насколько успешно?

Браилов «тактично» ушёл глазами в сторону.

– Ну, не буду врать, что «пятьдесят на пятьдесят»…

– «Сотни вылечил!» – рассмеялся Сталин. – Как тот Гаврила в пьесе Горького «Егор Булычёв и другие»!.. Нут, уж, Семён Ильич, давайте без этого – терапевтическими методами…

Браилов «вернул» глаза на место.

– Да уж, придётся.

Помолчали. Но Хозяин недолго терпел паузу.

– А, кстати, Семён Ильич, верно то, что Вы – близкий родственник болгарского царя Бориса Третьего?

В который раз Браилов подивился не только умению Хозяина «переключаться с одного режима на другой», но и его феноменальной памяти. Как говорится, «вот и понадейся на такого». В плане забывчивости. Пусть Хозяин до сего момента ни разу не намекнул «на родство», он наверняка был в курсе биографии Семёна Ильича. И «вводящим в курс» наверняка был Берия. Не только потому, что Хозяин страдал маниакальным недоверием и не лечился от него. Берия пытался таким образом скомпрометировать Браилова и удалить из охраны: «протеже Власика не может быть надёжен «по определению».