Иван Евграшин - Стальной лев революции. Восток

Крестьяне, стоявшие вокруг, сочувственно и безобидно засмеялись, а дядя Филипп неловко заерзал на лавке.

— Что ж, товарищ большевик, и когда конец будет этому? Кто порядок-то установит? — обратился ко мне с вопросом старый крестьянин в армяке и лаптях.

— Скоро, почтенный. Порядок наведем, землю дадим да по справедливости судить будем. Что еще надо? — Я посмотрел на крестьян. Те закивали. Больше ничего и не нужно.

Я уже давно размышлял о том, что делать с крестьянством. Идеи в голове бродили, но стройная система пока не складывалась. Как, впрочем, и ни у кого из руководителей Партии большевиков по имевшейся у меня информации. Иногда раздавались робкие голоса об отмене продразверстки и введении продналога, но в настоящий момент это не представляется возможным. Хлебные губернии Сибири, Украины и юга страны не контролируются нами. В центре же страны ничего не поменялось. Много едоков и мало хлеба.

Еще одним фактором, оказывающим сильное влияние на положение в деревне, остается продолжающая борьба с середняком. Зачем это нужно — совершенно непонятно, но факт остается фактом. До Восьмого съезда РКП(б), принявшего решение о союзе с крестьянином-середняком, раскулачивали всех подряд. Ошибочность этих мер скоро признают, поэтому сейчас лезть в аграрную политику — смысла нет. Владимир Ильич и так все прекрасно понимает, а до съезда осталось всего два месяца. С другой стороны, это опять же полумера, которая приведет к тому, что к 1927 году большинство крестьянских хозяйств в стране станет середняцкими. Дальнейшее увеличение эффективности сельского хозяйства и, соответственно, рост производительности товарного хлеба без шоковой коллективизации на тот момент перестанет быть возможным.

В настоящее время существовали три формы коллективного хозяйства.

Во-первых, сельскохозяйственная коммуна, в которой обобществляются все средства производства (постройки, мелкий инвентарь, скот), в том числе и земля. Потребление и бытовое обслуживание членов коммуны полностью базируется на общественном хозяйстве. Распределение уравнительное: не по труду, а по едокам. Члены коммуны не имеют своего личного подсобного хозяйства.

Вторая форма — сельскохозяйственная артель, в которой общие земля, труд и основные средства производства — рабочий и продуктивный скот, техника, оборудование, хозяйственные постройки. В личной собственности крестьян остаются жилой дом и подсобное хозяйство (в том числе продуктивный скот), размеры которого ограничиваются уставом артели. Доходы распределяются по количеству и качеству труда (по трудодням).

Есть и третья — Товарищества по совместной обработке земли. Вполне возможно, что выход в массовом создании ТОЗов уже сейчас. В свое время именно они стали переходной формой к колхозам в их сталинском виде. Эта форма коллективного хозяйства, предполагающая добровольное обобществление земли и труда при сохранении личной собственности на некоторые средства производства. В ТОЗах общественными являются только машины и орудия, приобретённые на доходы товарищества. Рабочий скот и инвентарь, принадлежащие крестьянам, объединяются с согласия их владельцев лишь на период выполнения сельскохозяйственных работ. Доходы распределяются по количеству и качеству труда, вложенного в общественное хозяйство и зависят от внесенной доли средств производства, предоставленных для совместного использования, а иногда с учетом едоков.

Коммуна — утопия, делать ставку на которую равносильно самоубийству. Артели в меньшей степени отвечают собственническому духу крестьян, нежели ТОЗы, по образцу которых и создавались колхозы.

«Уже сейчас необходимо готовить переход к продналогу и делать упор на Товарищества. Чем раньше начнем, тем проще станет потом. — Я прошелся по салону в глубочайшей задумчивости. В предыдущей истории получилось не то что плохо — ужасно. — ТОЗы — это хорошо, но кто и как их станет организовывать?»

Если оставить все как есть, то в 1929 году пленум ЦК ВКП (б) примет постановление «Об итогах и дальнейших задачах колхозного строительства», где укажет на необходимость перехода к сплошной коллективизации в отдельных регионах. Другим решением в деревню на постоянную работу направят двадцать пять тысяч городских рабочих для «руководства созданными колхозами и совхозами». Это число впоследствии вырастет втрое, составив свыше семидесяти трех тысяч человек, по своему опыту и основной деятельности совершенно оторванных от сельского хозяйства вообще и крестьянства в частности. Единственным достоинством подавляющего большинства этих людей окажется решимость выполнить поставленную задачу любой ценой. Вот и станут действовать, кто как привык — иногда собственным примером и убеждением, а чаще кулаком, матом и наганом.

Коллективизация, спущенная на места сверху и практически не подконтрольная центру, станет проводиться в зависимости от понимания и видения того или иного партийного функционера. В Сибири крестьян массово «организуют в коммуны» с обобществлением всего имущества. Районы и отдельные парторганизации начнут соревнование между собой в том, кто быстрее получит больший процент коллективизации, собранного хлеба, раскулаченных, обобществленного имущества и так далее. Рекомендации по проведению коллективизации, включая указанные в секретных приложениях, в большинстве своем выполняться не станут. Исключение составят только результаты по проценту «обезвреженных» кулаков и срокам организации колхозов. По этим позициям и пойдет основное соревнование — кто больше — по первому, кто быстрее — по второму показателю.

«Спортсмены, блядь! — Пронеслось в голове. — Куда ни ткнись — упрешься в кадры!»

Я не мог придумать, как обойти эту проблему. Если не создать независимую от Партии контролирующую структуру, скорее всего, ничего не выйдет. Все закончится, как в прошлый раз, когда «партейцы» — та самая «старая гвардия» — начнут в погоне за орденами, местами и привилегиями самым широким образом применять жесткие принудительные меры. Это приведет к новому витку внутрипартийной борьбы и репрессиям против таких «большевиков».

Далее все пойдет закономерно. В марте 1930 года Сталин в своей знаменитой статье «Головокружение от успехов» подвергнет критике методы проведения «коллективизации». Несколько позже они получат название «левых загибов». Самое интересное — впоследствии подавляющее большинство проводивших «железной рукой» коллективизацию руководителей осудят как «троцкистских шпионов» и расстреляют.

Кофе давно остыл. На улице слышался стук молотков по железу, долбили кувалдой. Кто-то кричал и ругал последними словами слесарей и плотников, работающих на платформе. Я уже собрался выглянуть из вагона, чтобы прекратить этот поток мата, как неожиданно человек замолк. На какое-то время прекратились и работы. В наступившей внезапно тишине, слышался только шелест метели по вагону. На какое-то время я «завис», уставившись в одну точку. Стук вернулся и выдернул меня из состояния оцепенения. Подумалось: «Если что, попрошу Кобу не записывать мне в «подельники», осатаневших от собственной значимости, вседозволенности и крутизны, врагов народа».