Джон Пассарелла - Холодное пламя [litres]

Обычная одежда Кастиэля – расстегнутый плащ, небрежно повязанный галстук – и неизменная серьезность человека, несущего на плечах тяжесть мира, как нельзя лучше соответствовали мрачному делу Холкомба. Кастиэль идеально вписался в обстановку.

– Приехал, как только смог.

– Закончил предыдущее дело? – подсказал Дин.

– Да.

– Похоже, у нас тут целая оперативная группа, – заметил Кордеро со смесью легкого удивления и искреннего любопытства.

– Мы работаем тщательно, – заявил Дин. – В Бюро по-другому никак.

– Что ж, приятно познакомиться, агент Коллинз, – проговорил Кордеро.

Он вручил всем троим визитки, которые Сэм и Дин добавили к растущей коллекции сувениров от полицейского управления Брейден-Хайтс. Кастиэль некоторое время рассматривал визитку так, будто хотел запомнить все, что на ней написано, затем небрежно сунул в карман плаща.

– Спасибо, что уделили нам время, шеф, – проговорил Дин. – Мы проинформируем нашего коллегу на месте преступления. И свяжемся с вами, если узнаем что-нибудь новое.

– Я тоже, – отозвался Кордеро, снова сунув большие пальцы под ремень.

Сэм не мог не задуматься, не заподозрили ли он чего при появлении трех агентов ФБР из-за того, что считалось нападением животного. Они не станут путаться у него под ногами; остается надеяться, что он поступит так же.

Кордеро вернулся на рабочее место, а Винчестеры и Кастиэль направились в приемную. Дин многозначительно посмотрел на Кастиэля и собирался сказать что-то, не соответствующее образу фэбээровца, но передумал – вокруг было полно полицейских, – и только покачал головой.

Когда они вышли на парковку, где Кастиэль оставил свой золотистый «Линкольн Континентал Марк 5» 1978 года рядом с «Импалой», Дин остановился и обратился к ангелу:

– Слушай, Кас, я держу себя в руках, понял? Мне нянька не нужна.

– Дин, я здесь не для того, чтобы тебя… нянчить, – отозвался Кастиэль. – Мы все хотим одного и того же.

– Ладно, – сдался Дин. – Один за всех и все за одного, понял. Просто кончай таращиться на меня, ладно?

Не дожидаясь ответа, он зашагал к «Импале».

Кастиэль развернулся к Сэму.

– Я не таращился.

– Ага, – согласился Сэм. – Просто он слегка на нервах. Думаю, ты напоминаешь ему о том, что мы не продвинулись в поисках способа снять Метку.

– Печально, – проговорил Кастиэль, поморщившись, как от боли.

– Вообще-то, Кас, не ожидал увидеть тебя так скоро.

Кастиэль нахмурился.

– Мой информатор копнул чуть глубже. Зацепка оказалась бесполезной.

– И что это было?

– Если коротко, это были поддельные свитки, которые собирал живущий в пещере отшельник, утративший связь с реальностью еще несколько десятилетий назад.

Сэм бросил взгляд на брата: тот сидел за рулем, глядя вперед, и, кажется, глубоко погрузившись в раздумья. Раздумья, как подозревал Сэм, были невеселые.

– Дину об этом знать не стоит.

Кастиэль снова нахмурился.

– Хочешь, чтобы я это от него утаил?

– Нет, – уточнил Сэм, – но давай не будем совать ему наши неудачи под нос. Если он спросит, объясни помягче. У нас все еще остаются Каин и «Книга проклятых». Мы что-нибудь придумаем, найдем другой способ. Как всегда. Правильно?

Однако судя по тому, как Кастиэль отвел взгляд, Сэм догадался, что у того начали возникать сомнения. А что если Метка Каина – неразрешимая загадка? Что если они не выигрывают время, а просто заполняют его ложным оптимизмом и бесплодными поисками, вместо того чтобы готовиться к неизбежному дню, когда Дин наконец сдастся Метке?..

Сэм отказывался в это верить. У них еще есть варианты и перспективы. Они потерпят неудачу лишь в том случае, если перестанут искать ответ прежде, чем истечет время. Он сел на пассажирское сиденье, сжимая в руках полицейский отчет.

– Адрес знаешь?

– Зачитай, – отозвался Дин.

Сэм открыл папку и прочитал название и номер улицы, и нацарапанные рядом указания, куда ехать, которые любезно добавил Кордеро. Он бросил папку на приборную панель, и Дин задним ходом вывел «Импалу» с парковочного места и выехал со стоянки. Кастиэль последовал за ними. Дин кивнул на зеркало заднего вида.

– И?

– Что?

– Зацепка Каса, – пояснил Дин. – Пустышка, да?

Сэм смотрел вперед, притворяясь, что поглощен дорогой.

– Шансов было немного.

Помолчав, Дин ответил:

– Ага.

На первый взгляд ничто не отличало пригородную резиденцию Холкомбов от других домов квартала. Никаких видимых признаков того, что именно на этот дом обрушилось несчастье. Тот же тщательно подстриженный газон и аккуратные кусты, как и на других участках. Случайный наблюдатель редко замечает личные трагедии, которые принято переживать в одиночку.

Но вдова Дэйва Холкомба была не одна.

Когда Сэм позвонил, дверь открыла пожилая женщина. Она окинула быстрым взглядом каждого гостя, пытаясь угадать цель их визита, и только потом поинтересовалась:

– Да? Я могу вам чем-то помочь?

– Добрый день, мэм, – Сэм показал удостоверение. – Специальный агент Резерфорд. Со мной агенты Бэнкс и Коллинз. Мы расследуем смерть Дэвида Холкомба. Миссис Холкомб дома?

– Я ее бабушка.

– Она может уделить нам несколько минут?

– Бедняжка в плохом состоянии, – ответила женщина. – Она уже говорила с полицией. Это не может подождать?

– Ба Мэри, кто там? – раздался мужской голос.

Женщина оглянулась через плечо.

– Три агента ФБР, – отозвалась она и добавила: – Рамон, я же просила так меня не называть.

Судя по ее голосу, казалось, что она делает это замечание отнюдь не впервые, но давно потеряла надежду, что ее послушают. Женщина снова посмотрела на Сэма:

– Простите, вы не…

– Полиция считает, что мистер Холкомб стал жертвой нападения животного, – выпалил Сэм, надеясь, что не придется придерживать дверь ногой, чтобы женщина не захлопнула ее у него перед носом. – У нас есть причина полагать, что это не так.

Нахмуренные брови добавили морщин к множеству уже имевшихся на лбу женщины – не то от подозрения, не то от любопытства.

– Нам уже… случалось видеть подобное раньше, – пояснил он.

«Может, почерк и не вполне тот, но несостыковок достаточно, чтобы заподозрить вмешательство сверхъестественного».

– Все хорошо, ба Мэри, – к двери подошла женщина помоложе, сжимая в руке пачку влажных салфеток. – Я с ними поговорю.

Пожилая женщина отступила, но укоризненно подняла указательный палец:

– Ты подаешь плохой пример младшему брату, Далисай.

– Он первый начал, – Салли Холкомб позволила себе призрак улыбки, когда бабушка уступила ей место у двери.

Сэм почувствовал, что за упреками старушки кроются искренняя ласка и теплота. Неудивительно, что внуки не обращали внимания на укоры. Наверное, поддразнивания и некоторая фамильярность служили небольшим утешением во времена горестей и потрясений.