Ким Лиггетт - Последняя жатва [litres]

– Просто капельку средства для наркоза, – заплетающимся языком говорит Джесс.

Мисс Грейнджер заглядывает в глаза Джесс, щупает ее пульс.

– С ней все будет хорошо. Действие препарата проявляется быстро, но длится недолго. Ей просто нужно отоспаться.

– Не заставляйте меня ехать с ним! – умоляет ее Джесс. – Я хочу поехать с вами. Теперь я уже готова.

– Я тебе вот что скажу, – говорит мисс Грейнджер, показывая кивком на свой «Вольво», припаркованный на улице. – Подожди меня в моей машине, и я отвезу тебя домой.

Джесс направляется было в сторону машины мисс Грейнджер, но я хватаю ее за руку:

– Она поедет со мной.

Джесс визжит, словно зверек, попавший в капкан.

– Клэй, тебе нужно какое-то время, чтобы успокоиться и остыть, – говорит мисс Грейнджер, разжимая мои вцепившиеся в руку Джесс окровавленные пальцы. – Я понимаю, что ты возмущен, но ты только пугаешь ее еще больше.

Я отпускаю руку Джесс, и она бросается к машине мисс Грейнджер, торопливо садится на пассажирское сиденье и блокирует дверь.

– Я позабочусь о том, чтобы она благополучно добралась до дома. И твоя мать с Умничкой тоже. С твоей мамой кое-что случилось во время праздника.

– Что именно?

– Да так, пустяки. Она вдруг завела разговор о мухах.

– О боже. – Я запускаю в волосы пальцы.

– Сейчас ей уже лучше, но на твоем месте я бы отвезла ее домой. Клэй, ты меня слышишь? – Она сжимает мое плечо. – Все будет хорошо.

– Вы не понимаете… Джимми, – говорю я, оборачиваясь к зданию Общества охраны старины. – Там с ним что-то произошло. Что-то дурное. Его глаза стали совсем черными. Он говорил что-то об избранности. И о семени.

Она сжимает мои дрожащие руки:

– Прости, что спрашиваю, но тебе удалось заснять то, ради чего мы сюда приезжали?

– Да, вот запись… – Я нажимаю на верх крестика, чтобы остановить видеозапись, и снимаю его. – Я заснял все их метки, но там также есть кое-что… В общем, то, что вам не стоило бы…

– Нас интересует только одно – метки. Не беспокойся, все остальное я сотру.

Я чувствую себя так гадко. В голове не укладывается, как получилось, что я вляпался в это дело. Если бы я убрался сразу после игры в покер, ничего этого бы не случилось.

– Благодаря тебе мы, быть может, сумеем вовремя их спасти. Спасти весь этот город… и весь мир.

– Тогда лучше бы вам поторопиться, – говорю я, доставая из кармана ключи от моего пикапа. – Потому что если Джимми Дугана не прикончит сатана, то это, возможно, сделаю я сам.

Мне срочно нужно выпить банку пива, и думаю, не одну.

Бар «Короткая прогулка» сейчас не самое лучшее место. Вероятно, это заведение уже застолбил для себя Дейл, и мне совсем не хочется обсуждать с ним события этого вечера. Магазин на заправке Мерритта еще открыт, но приличные люди там больше не тусуются.

Подъехав к заправке, я замечаю перед ней потрепанный велосипед. Кажется, он принадлежит одной девице из того же класса, что и Джесс. Она вечно ошивается здесь, подбивая клинья к Нику, здешнему продавцу. Должно быть, ему уже под тридцать… совсем не тот возраст, чтобы проводить время с тринадцатилетней девчонкой.

Когда я вхожу, сломанный дверной звонок дребезжит. Девчонка сидит на прилавке, болтая ногами и задевая поношенными кроссовками шоколадные батончики.

Ник одет в футболку без рукавов, наверное, он нацепил ее только для того, чтобы выставить напоказ все свои дурацкие моряцкие татуировки. Хотя вряд ли он вообще когда-либо видел океан.

Я беру из холодильника упаковку из шести банок пива и доношу ее до прилавка.

– Ты вроде бы из того же класса, что и моя младшая сестра? – спрашиваю я у малолетней кокетки.

– Ага. Ты брат Джесс, да?

Я смотрю на нее, потом на Ника и снова на нее.

– Не слишком ли сейчас поздний час для катания на велосипеде?

– Не бери в голову, чувак, не беспокойся. Я завезу ее домой. – Пробивая чек на мою покупку, Ник подмигивает ей.

– Именно об этом я и беспокоюсь.

– Ладно, ладно, папочка . – Он насмешливо машет мне рукой, и малолетка хохочет.

Я шваркаю на прилавок десятку и выхожу вон. Этот гребаный город, чтоб ему… Честное слово, меня не удивляет, что дьявол выбрал именно Мидленд. Мы и так движемся прямиком в ад.

Идя по парковке, я замечаю Ли Уиггинса, который стоит у моего пикапа, держа в руках деревянный брус сечением два на четыре дюйма. Я разражаюсь смехом, по моему подбородку стекает пиво из банки. Я вытираю его рукавом.

– Поверь мне, Уиггинс… сегодня тебе не стоит испытывать мое терпение.

Он размахивается и разбивает брусом стекло одного из моих задних фонарей. Фонарь гаснет.

– Ах, ты засранец. – Я роняю пиво как раз в тот момент, когда он пускается бежать и исчезает в лесу за заправкой.

Вокруг темень, луну и звезды застилает плотная пелена облаков. Я то вбегаю в густо растущие сосны, то выбегаю на прогалины, напрягая слух в попытках расслышать, как он проламывается сквозь подлесок, но не слышу ничего, кроме моего собственного тяжелого дыхания.

– Мне надоело играть с тобой в эти игры! – ору я.

– Какая жалость, а я ведь еще только начинаю, – говорит тихий голос за моей спиной.

Прежде чем я успеваю обернуться, что-то бьет меня по затылку. Я, шатаясь, делаю несколько шагов вперед, словно медведь, в которого выстрелили ампулой с транквилизатором. По моей шее течет что-то теплое. У меня так кружится голова, что я совсем потерял ориентировку, но мое тело упрямо отказывается падать. Я оборачиваюсь и вижу Ли с брусом в руках и все той же мерзкой, нездоровой улыбкой на обожженном лице.

– Ты воображаешь, будто ты лучше меня. У тебя есть имя. Красивая наружность. Но ты в корне неправ. Это могу быть и я.

Упав на колени, я опрокидываюсь на спину, и мой липкий затылок касается земли. Мои глаза широко раскрыты, но все застилает густая пелена.

– Бедный Клэй, – говорит голос Умнички.

– Он же не умер, да? – слышится голос Джесс.

Хотя я и чувствую, что проваливаюсь в беспамятство, мне хочется позвать их, попросить помочь мне, но мои легкие не хотят качать воздух. Меня, словно свинцовый гроб, окружает кромешная тьма.

Я иду по пшеничному полю.

Заходящее солнце сияет таким ярким красно-оранжевым светом, что мне чудится, будто колосья объяты огнем. Даже шелест ветра, заставляющего их колыхаться, звучит так, словно они шкворчат. Небо сплошь, без единого просвета, затянуто слоем серых туч, как будто оно пытается что-то скрыть. Ряд колосьев пшеницы начинает сужаться, смыкается вокруг меня, ведет к впадине на поле.

Сердце море начинает вовсю колотиться, ладони покрывает пот. Каждый шаг переполняет меня ужасом и предчувствием беды. Мои ноздри наполняют запахи ржавого железа, разложения и чего-то приторно-сладкого – так пахнут гниющее мясо и леденцы. Подойдя ближе, я вижу Умничку, стоящую на коленях рядом с трупом золотистого теленка. Потасканная кукла-пупс лежит в распоротом брюхе теленка. Умничка что-то держит в руках. Не знаю, что это, но с этой штуки капает кровь. Поначалу мне кажется, что это кусок мяса или какой-то внутренний орган теленка. Умничка смотрит на меня.