Стюарт Тёртон - Дьявол и темная вода [litres]

– Теперь, когда у тебя есть Причуда, гофмейстером больше быть не обязательно.

– Причуда? – недоуменно переспросил Вос. – Ты решил, что… – Он расхохотался, и смех его звучал чрезвычайно непривычно. – Арент, дружище. Судьба к тебе жестока. Твое предположение мне льстит, но я не крал Причуду. Ты вычислил преступника, а вот с преступлением ошибся. – Он гаденько захихикал, заткнул рот Арента кляпом и вновь занялся меткой Старого Тома на стене. – Странно, но я даже рад, – продолжал он. – Мне все время приходится быть незаметным и скрывать свои способности, но я всегда задумывался о будущем. И не собирался быть верным псом генерал-губернатора до конца своих дней. Приятно, что наконец-то меня заметили, пусть и случайно.

Вдалеке замерцала свеча. Крошечный огонек приближался.

Вос очертил концом кинжала метку Старого Тома:

– Не бойся, я не поддался на уговоры этой твари. Однако всеобщий страх имеет преимущество – никто не станет докапываться до сути. Им можно прикрыть любое деяние. Я вырежу метку у тебя на груди, и все поверят, что тебя убил демон. И даже не подумают искать другое объяснение. Они захотят в это поверить. Люди предпочитают вымысел, а не правду.

Свеча приближалась. Из темноты проступило лицо прокаженного в окровавленных повязках. Вос стоял спиной к нему и, поглощенный звуками собственного голоса, не обращал внимания на встревоженное мычание Арента.

– Я слышал шепот Старого Тома, – продолжал Вос. – Демон обещал мне, что я женюсь на Кресси, если убью генерал-губернатора. Предлагал даже положить под кровать оружие. – Вос задумался. – Признаюсь, предложение соблазнительное, но у меня свои планы. – Он вздохнул и с воодушевлением постучал кинжалом по деревяшке. – Я знал, что в конце концов Кресси станет моей. Надо было только набраться терпения и ждать.

Прокаженный был уже в двух шагах от него. Арент задергал головой и замычал еще громче.

Вос удивленно наморщил лоб – мол, с чего бы жертве сопротивляться, когда положение явно безвыходное.

– Угомонись, подумай лучше, что сказать напоследок.

Прокаженный был всего в шаге от гофмейстера. Арент замолк, и Вос вытащил кляп.

– Взгляни, что у тебя за спиной, придурок! – взревел Арент.

Вос в ужасе обернулся и очутился лицом к лицу с прокаженным. Тот что-то прошипел из-под повязок, вонзил гофмейстеру кинжал в грудь и провернул.

Жуткий вопль разнесся по трюму гулким эхом. Гофмейстер обмяк. Прокаженный медленно извлек кинжал, и Вос рухнул в вонючую воду.

Прокаженный перешагнул через него, едва не задев Арента повязками. Пахнуло гнилью.

К лицу Арента приблизился окровавленный нож: грубо выстроганная деревянная рукоять, тонкое лезвие, такое хлипкое, что вот-вот переломится.

Арент ощутил на щеке прикосновение холодной стали.

Он дернулся, пытаясь отвернуться.

Лезвие скользнуло по шее вниз. Сквозь повязки слышалось хриплое дыхание. «Мертвецы не дышат», – торжествующе подумал Арент.

Лезвие уперлось Аренту в живот и неожиданно замерло. Прокаженный принюхался. Потом вдохнул еще раз, посильнее, будто не веря своему нюху. Его рука скользнула в карман Арента и вытянула оттуда четки. Прокаженный склонил голову набок, восхищенно уставился на бусины и издал уже знакомый Аренту звериный рык.

Потом пристально поглядел на Арента. Зашипел.

Задул свечу и исчез.

Сара, играя на арфе для Лии, Доротеи и Изабель, и без стука в дверь догадалась, кто подошел к каюте. Тяжелые шаги Арента по деревянным половицам перекрывали звуки арфы.

Сара распахнула дверь. Вид Арента красноречиво говорил о тяготах, выпавших на его долю за эти дни. Со лба и из зашитой раны на руке сочилась кровь. Кожа на запястьях была содрана. Он насквозь промок в вонючей воде, а по измученному лицу было видно, с каким трудом он донес сюда туго набитый мешок.

Доротея, Изабель и Лия, не выпуская из рук кружек с вином, тоже вышли из каюты.

Арент бросил свою ношу на порог и хрипло сказал:

– Сэмми был прав насчет Воса.

– Он вор? – спросила Сара.

– Да.

– Это Причуда? – Сара оглядела мешок.

– Нет, – ответил Арент. – В этом Сэмми ошибся. Вот что украл Вос.

Арент пнул мешок, и на пол высыпалась серебряная утварь, кубки, диадемы, драгоценные камни, золотые цепи и изящные украшения.

Кресси уставилась на сверкающие у ног драгоценности:

– Вос говорил, что скоро разбогатеет. – Она опустилась на колени и жадно запустила руку в груду сокровищ. – Так вот что он имел в виду.

– Здесь целое состояние, – пораженно произнесла Сара. Она поглядела на Арента. Заметила его болезненную бледность, рассеянный взгляд. – Где он все это взял?

– Он не успел сказать, прокаженный его убил.

– Прокаженный? Вы видели прокаженного?

– Он спас мне жизнь. – Арент тяжело привалился к стене. – Меня тоже собирался убить, но учуял в кармане четки моего отца. Взял их, а мне предоставил самостоятельно выбираться из пут.

– Вос убит? – в ужасе ахнула Кресси. – Вот болван!

Лия принялась ее успокаивать, а Сара положила руку на грудь Арента. Сквозь тонкую ткань рубашки чувствовалось, что у него жар.

– Вам нужно лечь. Вас лихорадит, – заявила она.

– Да эти драгоценности старше меня, – проговорила Доротея, радостно нанизывая кольцо за кольцом себе на пальцы. – Мне идет? – Она вытянула вперед руку.

– Погоди-ка. – Сара сняла кольцо с ее пальца. – Мне знаком этот герб. В детстве отец заставлял меня зубрить все подряд церемониальные знаки. Гербы, титулы знатных родов, генеалогические древа. Это герб рода Дийксма.

– Гектор Дийксма – один из тех, в кого вселился Старый Том, – ответила Кресси. – Я видела его в списке из каюты Яна.

– Да, я читала о нем в «Демонологии», – подтвердила Сара, пытаясь вспомнить страницу.

– Дийксма – второй сын в семействе богатых торговцев, – подсказала Изабель. – Зандер заставил меня выучить «Демонологию» наизусть. В Дийксму Старый Том вселился в тысяча шестьсот девятом году и в его облике совершал темные ритуалы в семейном особняке. Несколько месяцев из окрестных деревень пропадали служанки, и Пьетеру удалось выяснить, что всех их вызывали в особняк. Он отправился туда их освобождать, но оказалось, что они зверски убиты. Пьетер сразился со Старым Томом и изгнал его из Гектора, а тот сбежал из страны, иначе крестьяне отправили бы его на костер.

– А может, Вос и был Старым Томом, – вслух подумала Кресси. – Такое возможно?

– Он пометил символом ящики в трюме, – невнятно произнес Арент, стуча зубами от лихорадки. – Но он сказал, что демон тут ни при чем и что страх перед ним – прекрасное прикрытие для преступления.

– Пойдемте, Арент, – забеспокоилась Сара. – Вам надо прилечь.