Гастон Леру - Призрак Оперы [litres]

Именно таким образом исчезли сорок тысяч франков!.. И точно таким же путем с помощью какого-то посредничества они были возвращены…

Рассказывая об этом Персу с вполне понятным волнением, я добавил:

– Эрик, стало быть, просто развлекался – раз вернул сорок тысяч франков, – забавы ради придумывая договорные условия.

– Напрасно вы так думаете! – возразил он. – Эрику нужны были деньги. Поставив себя вне общества, он не мучился угрызениями совести, пользуясь своими поразительными талантами, ловкостью и изобретательностью, которыми щедро наградила его природа, компенсируя, видимо, полученное им от нее чудовищное безобразие, чтобы эксплуатировать человеческий род и порой с редкостным артистизмом: зачастую его трюк дорогого стоил. Если же он по собственному почину вернул господину Ришару и господину Моншармену сорок тысяч франков, то потому лишь, что к моменту их возвращения они ему были уже не нужны! Он отказался от брака с Кристиной Дое. Отказался решительно от всего земного.

По словам Перса, Эрик был уроженцем маленького городка в окрестностях Руана. Он был сыном подрядчика по строительным работам. Рано покинув родительский дом, где его безобразие стало предметом боязни и ужаса для родных, он некоторое время подвизался на ярмарках: импресарио демонстрировал его как «живого мертвеца». От ярмарки к ярмарке Эрик проехал всю Европу, дополнив свое странное образование артиста и чародея, можно сказать, у источника артистического искусства и волшебства, у цыган. Целый период существования Эрика остается неясен. Затем он объявился на ярмарке в Нижнем Новгороде, где выступал в ореоле своей жуткой славы. Уже тогда он пел, как никто другой в мире; он занимался чревовещанием и показывал поразительные фокусы, о которых караваны, возвращавшиеся в Азию, долго еще вспоминали на протяжении всего пути. Так его слава докатилась до стен дворца Мазандерана, где скучала маленькая султанша, любимица шахиншаха. Торговец мехами, направлявшийся в Самарканд, возвращаясь из Нижнего Новгорода, рассказывал о чудесах, которые ему довелось видеть в театре Эрика. Торговца пригласили во дворец, и дарога Мазандерана должен был расспросить его. Затем дароге поручили разыскать Эрика. Он привез его в Персию, где в течение нескольких месяцев тот, как говорится в Европе, задавал тон. Не ведая, казалось, ни добра ни зла, он совершил немало мерзостей и способствовал осуществлению нескольких громких политических убийств, и так же спокойно при помощи дьявольских изобретений сражался с эмиром Афганистана, находившимся в состоянии войны с империей. Шахиншах почувствовал расположение к Эрику. К тому периоду времени и относятся розовые часы Мазандерана, о коих нам дал некоторое представление рассказ Перса. В области архитектуры у Эрика были собственные идеи, дворец он задумывал, как фокусник, который создает ларчик с секретами, потому-то шахиншах и поручил ему подобное сооружение; Эрик, похоже, создал нечто на редкость хитроумное: его величество, оставаясь незамеченным, мог всюду свободно разгуливать и исчезать по своему желанию с помощью никому не ведомого трюка. Став обладателем несравненного сокровища, шахиншах решил последовать примеру некоего царя, поступившего так с гениальным творцом храма на Красной площади в Москве, и приказал выколоть Эрику его золотые глаза. Но потом пришел к выводу, что даже слепой Эрик сумеет построить для другого монарха такое же невиданное жилище, да и вообще, останься Эрик в живых, кто-то может заполучить секрет чудесного дворца.

Смерть Эрика была решена, и вместе с ним должны были умереть все работавшие под его началом строители. Привести в исполнение этот гнусный приказ поручили дароге Мазандерана. Эрик оказал ему несколько услуг и часто заставлял смеяться. Дарога спас его, предоставив возможность бежать. Но сам едва не поплатился головой за проявленную благородную слабость. К счастью для дароги, на берегу Каспийского моря нашли труп, наполовину изъеденный морскими птицами, который сошел за труп Эрика, так как друзья дароги облачили эти останки в одежду, принадлежавшую самому Эрику. Дарога отделался тем, что утратил монаршью милость и все свои богатства и был осужден на изгнание. Но так как дарога принадлежал к королевскому роду, персидское казначейство продолжало выплачивать ему маленькую ежемесячную ренту в размере нескольких сотен франков, вот тогда-то он и нашел пристанище в Париже.

Что же касается Эрика, то он перебрался в Малую Азию, затем отправился в Константинополь, где поступил на службу к султану. Можно догадаться, какие услуги он оказал правителю, одолеваемому всевозможными страхами, если я скажу, что не кто иной, как Эрик, соорудил все знаменитые люки, потайные комнаты и секретные сейфы, обнаруженные в Йилдыз-Кешке [21] Дворец (турецк.). после последней турецкой революции. И опять же не кто иной, как Эрик, придумал автоматических кукол в одеждах государя, похожих на самого государя, как две капли воды, благодаря им все думали, будто владыка верующих бодрствует где-то в одном месте, в то время как он отдыхал совсем в другом.

Естественно, Эрику пришлось покинуть службу у султана по тем же самым причинам, которые заставили его бежать из Персии. Слишком много он всего знал. И тогда, измученный до крайности своей полной приключений, поразительной, чудовищной жизнью, он захотел стать таким, как все. И действительно стал подрядчиком, самым обычным подрядчиком, который строит дома для обычных людей из обычных кирпичей. Он взял подряд на некоторые работы по укреплению фундамента Оперы. Когда же он оказался в подвалах такого огромного театра, его артистическая, склонная к фантазиям и магиям натура взяла верх. К тому же он по-прежнему оставался все таким же безобразным. Вот он и решил построить для себя жилище, неведомое остальному человечеству, которое навсегда укрыло бы его от людских взглядов.

О дальнейшем нетрудно догадаться, оно нам известно. О нем повествует эта невероятная, но тем не менее правдивая история. Бедный, несчастный Эрик! Жалеть его? Или проклинать? Он хотел лишь одного: быть таким, как все! Но он был слишком безобразен! И ему приходилось скрывать свое дарование или употреблять его на трюкачество, тогда как с обычным лицом он мог бы стать одним из благороднейших представителей рода людского! Его сердце готово было вместить весь мир, а ему, в конечном счете, приходилось довольствоваться каким-то подвалом. Нет, Призрак Оперы достоин жалости!

И я, несмотря на все его преступления, помолился над его останками, да смилуется над ним Господь! Почему Всевышний создал такого безобразного человека, как этот?