Рене Ахдие - Красавица [litres]

Как только Селина захлебнула остатки своего остывшего чая, Пиппа наклонила голову набок:

– Селина… я давно хочу сказать тебе кое-что. Я могу все испортить, но, надеюсь, ты послушаешь, пока я пытаюсь.

Внутри у Селины все сжалось от страха.

– Конечно. – Она заставила себя улыбнуться.

– Я думаю, что все мы прибыли сюда, в монастырь, потому что у нас не было выбора получше, – начала Пиппа. – А возможно, кто-то из нас пытается… сбежать от своего прошлого. – Мгновение она колебалась: – Но я верю, что ты хороший человек, с добрым сердцем и теплой душой. Что бы ни случилось в твоем прошлом, я думаю – нет, я знаю, – Бог может тебя простить.

Ком встал у Селины поперек горла.

– Пиппа, я…

– Нет, нет, погоди, это не все. – Пиппа сделала глубокий вдох, набираясь сил. – И если Бог может тебя простить, могу и я. – Уверенность мелькнула в чертах ее лица. – Все мы должны. – Она сглотнула, однако ее губы дрожали. – Я все испортила, так ведь? В голове у меня все звучало куда лучше. Куда более мудро и значительно.

У Селины пересохло во рту.

– Ты ничего не испортила. Я…

– Тебе не нужно ничего говорить. Я просто подумала, ты должна это знать. – С нежной улыбкой Пиппа положила последний кусочек пчелиных сот на чайное блюдце Селины.

Какое-то время глаза Селины жгло от сдерживаемых слез. Она моргала, подавляя их и отворачиваясь, силясь взять себя в руки.

– Спасибо, – сказала она охрипшим голосом. Затем положила кусочек золотистых медовых сот себе в рот.

Пиппа не могла знать, что натворила Селина. Не могла даже догадываться, как много значило для Селины ее признание.

И внезапно Селина поняла, что порой самые простые слова могут иметь огромное значение.

Да или нет. Люблю или ненавижу. Отдай или возьми.

В первый раз с тех пор, как она убила человека и сбежала из Франции, Селина чувствовала, что ее понимают. Видят.

Что она в безопасности.

– О-ох! – Пиппа ахнула, споткнувшись на неровных камнях пола в темном коридоре урсулинского монастыря. Корзина с постиранным бельем в ее руках чуть не упала на пол, однако девушка сумела удержать баланс.

– Ты в порядке? – громким шепотом спросила Селина, шагая чуть позади.

Смех Пиппы был мягким. И горьким.

– У меня руки скользкие от воды и мыла. Может, нам стоило пойти стирать после того, как мы унесем всё в твою келью. – Она расправила плечи, но все равно шагала неуклюже из-за всех тех вещей, которые тащила.

– Или, быть может, нам стоило сберечь последнюю свечу, а не смеяться над Катериной.

– Я не смеялась над Катериной!

– Ну ты наблюдала, пока я смеялась над ней. А потом хохотала сама, что так же ужасно.

– Нет, не ужасно. – Пиппа подавила смешок.

Селина улыбнулась сама себе, ощущая тепло на душе.

На сегодняшний момент она уже сбилась со счета, сколько раз мысленно благодарила Пиппу. Возможно, если бы у нее была сестра (о чем она часто мечтала, когда была маленькой), то она бы лучше понимала, каково это, иметь союзника на своей стороне в плохие и в хорошие времена. Кого-то, с кем можно не бояться самых страшных ночей.

Какое-то движение привлекло внимание Селины в конце оканчивающегося аркой коридора. Что-то походившее на тень, тянущуюся под лучом света.

Она резко остановилась, ее последний шаг раздался эхом в ушах.

Воспоминания о том бесформенном существе, скрежещущем зубами и ползущем по стене здания, всплыли на поверхность сознания Селины, отчего вдох застрял у нее в глотке. Селина уставилась на другой конец коридора, отчасти желая, чтобы тень мелькнула еще раз, отчасти молясь, чтобы та больше не показывалась.

В следующий миг она решила, что это все же просто их усталые рассудки подшучивают над ними. Поведя плечами, Селина сильнее сжала свою корзину с бельем и последовала за Пиппой.

Снаружи у двери в свою келью Селина водрузила корзину с шитьем на бедро и толкнула тяжелую деревянную створку. Как раз перед тем, как взяться за ручку двери, она повернулась к Пиппе.

– У тебя будет свободная минутка завтра, чтобы я могла снять мерки длины с тебя?

– Конечно, нет, – ухмыльнулась Пиппа. – Мне же противна сама мысль о том, чтобы быть окутанной в блестящие дорогие шелка. Как будто ты совсем не знаешь меня.

Селина фыркнула.

– Тогда встретимся в полдень? – Она повернула ручку своей двери.

Створка распахнулась сама, словно от неожиданного сквозняка.

Пиппа вскрикнула, а корзина с инструментами Селины упала на каменный пол. Не теряя времени, Селина схватила ножницы, валявшиеся у ее ног, и выставила острым концом вперед, точно это был кинжал.

Запах настиг ее первую. Смесь старых монет и вони в мясном магазине.

Запах места, где забивают животных.

– Пиппа, – позвала Селина спокойно, невзирая на страх, пробуждающийся под ее кожей. – Иди найди мать-настоятельницу.

– Я не оставлю тебя одну. Что, если… – слова Пиппы оборвались, застряв у нее в горле. Большущая тень тянулась от пола кельи к потолку, двигаясь слишком быстро, чтобы можно было ее разглядеть.

– Кто здесь? – крикнула Селина, сердце застучало у нее в груди.

Пиппа за спиной поспешно начала зажигать длинную спичку, но коробок упал к ее ногам, и спички рассыпались по полу.

– Иди! – повторила Селина. Однако Пиппа упрямо отказывалась уходить.

Существо зависло в воздухе, стрекоча и скрипя зубами, заставив Селину отпрянуть и задрожать. На полу под ее распахнутым окном стонало другое существо, звук походил на слабый стон. Как будто это второе существо готово было вот-вот умереть.

Селине потребовалось всего мгновение, чтобы все понять. Демон в тени напал на кого-то в келье. Она бросилась на помощь изувеченному созданию под окном, но поскользнулась на чем-то мокром, и ее правая нога подвернулась. Схватившись за стену, чтобы не упасть, Селина подняла глаза к хриплому гоготанью, раздающемуся сверху.

Паника побежала по ее венам, Селина пыталась встать, но колени предательски подгибались. Пиппа закричала и отпрянула назад.

– Убирайся отсюда! – потребовала Селина у черноты над своей головой, ее рука, сжимающая ножницы, дрожала.

Существо метнулось с потолка на пол, точно буря на пшеничном поле. Затем медленно выпрямилось, его длинная фигура распрямилась в слабом свете убывающей луны. Прежде чем Селина успела моргнуть, оно бросилось на нее, схватив за руку и швырнув в твердую заштукатуренную стену. Приблизилось. В воздухе запахло кровью и дождем. Мокрой землей. Существо глубоко вдохнуло, нюхая шею Селины, его зубы коснулись кончика ее уха, оставляя на нем влажный след.

– Каждый раз, когда ты меня избегаешь, я начинаю желать тебя только больше, – прошептало оно, голос походил на скрежет металла по камню. – Тебе не сбежать. Ты моя. – Затем оно провело своими окровавленными пальцами по ее лицу, точно помечая ее.